— Если вы беспокоитесь по поводу приобретения вами человеческого трупа в анатомических целях, то это не моя забота. Я нахожу закон в этом отношении глупым. Как иначе ваша братия может пополнить свой жалкий запас знаний о ваших пациентах? Моя забота — этот явно королевский моряк, запись о котором должна быть сопровождена пометкой «исключен из списков как умерший».

Доктор Данворти вздохнул с облегчением.

— Но, — продолжал Хоар, — если иметь в виду обстоятельства смерти  этого человека, то вы остаетесь под подозрением. Я вынужден напомнить вам, сэр, что, по вашему собственному признанию, вы купили это тело. Более того, этот человек не просто умер, а был убит, и не исключено, что вами.

— О боже, — произнес толстяк. — Значит, я арестован?

— Я не имею права арестовывать гражданское лицо, сэр, но вам лучше последовать моему совету.

Хоар повернулся и оставил хозяина повисшим, так сказать, на перилах своего крыльца. Хоару также было не по себе — он совершенно не представлял, как в таких случаях поступают лондонские полицейские.

  Хоар быстро добрался до моста через ручей Хэмбл. На ближнем берегу расположились трое беспризорников — ранних пташек. Один из них в этот момент выуживал из потока какой-то намокший материал синего цвета, другой любовался найденной шляпой, которую можно было безошибочно определить как элемент морской униформы.

Хоар вложил в рот два пальца, издал оглушительный свист и пришпорил свою лошадку. Сорванцы вскрикнули, бросили свою добычу и пустились прочь.

Хоар слез с лошади. Как он и предполагал, синий объект оказался морским мундиром, густо запятнанным на груди. Он походил на мундир Хоара, только пуговиц было меньше — различие, которое мог заметить только наметанный глаз. Покойный на самом деле был уорент-офицером, а не королевским офицером как Хоар. В мундире обнаружился кошелек: кожаный, своеобразный, морщинистый — и пустой. Дело рук поставщиков трупов доктора, решил Хоар.

Как и говорил доктор, следов крови в окрестностях не наблюдалось, хотя с такой раной человек должен был залить своей кровью все вокруг за несколько секунд. Очевидно, его убили в другом месте, раздели и принесли сюда; остальная одежда осталась далеко или уплыла вниз по ручью.

На почве виднелось несколько комплектов следов, слишком хаотичных, чтобы Хоар мог определить, каким видом активности здесь занимались. Одни следы принадлежали, по-видимому, доктору Данворти. Данворти, хоть и толстяк, обладал немалой силой — достаточной, чтобы самому убить человека: ведь он тащил тело вверх по склону небезуспешно. Таким образом, доктор был главным подозреваемым — на данный момент, увы, и единственным. Кому же принадлежали другие следы?

А возможно, доктор лукавил: он заплатил своему поставщику как обычно и просто притворился, что не заплатил. Но тогда зачем он звал на помощь?

Кроме того, по мнению Хоара, Данворти не был человеком, склонным к убийствам. Конечно, медики, со своими дурацкими кровопусканиями и слабительными средствами, убивали не меньше народа, чем спасали, но в целом они это делали не специально. По большей части они были гуманным, хотя и циничным, племенем.

Затем, размышлял Хоар, убийцей мог быть поставщик трупов, о котором говорил доктор. Если так, почему он удрал, не получив причитающуюся ему плату? Или — судя по оставленным следам — их было двое?

Когда Хоар был жалким мичманком, только-только начавшим изучать азы своей профессии, один пожилой боцман развлекался тем, что бросал перед ним и его приятелями запутанные клубки марлиня[7]. Сопляк, последним распутавший клубок, получал этим марлинем по заднице. «Корма» Хоара страдала частенько, когда он не мог найти конца запутанной нити. Сейчас Хоара посетило знакомое чувство.

Он уже собрал столько улик, что не знал, что с ними делать. Он свернул мокрый мундир, сел на лошадь и возобновил прерванную поездку в Портсмут.

Хоар проследовал в здание штаба, откуда сэр Джордж Хардкастл, контр-адмирал синего флага, командовал военно-морской базой и всеми находившимися там людьми. От флаг-секретаря адмирала он затребовал информацию обо всех штурманах и казначеях, которые числились отсутствовавшими на судах, стоявших в базе.

— 28-пушечный «Северн» как раз докладывает, что их штурман Тимоти Трегаллен на двое суток опаздывает из отпуска. Они через двадцать четыре часа должны сняться на Гибралтар. А почему вы интересуетесь? Он что, замешан в хищении судового имущества или в совращении юных джентльменов?

— Мне это пока не известно, — прошептал Хоар. — Возможно, и в том, и в другом, учитывая его служебное положение. Но теперь он наверняка изменил свои привычки.

Адмирал Хардкастл был занятым человеком, к тому же мрачным и безжалостным. Он слушал доклад Хоара, одновременно читая и подписывая разные бумаги. Затем он произнес:

— Найдите убийцу, повесьте его, доложите мне об исполнении. Счастливо, сэр, куда идти, вам известно.

— Где стоит «Северн»? — спросил Хоар у флаг-секретаря, закрыв за собой дверь адмиральского кабинета.

— Сразу за «Вантиджем». Вы его должны знать — это новый фрегат, только что вступивший в строй.

  Используя свое служебное положение как адмиральского порученца, Хоар выбрал из гребных лодок, ошвартованных в гавани Салли-порта,  четырехвесельную гичку и распорядился отвезти его на «Северн». Дул легкий восточный бриз, а так как править надо было на юг, то он приказал лодочникам поставить мачту и поднять рейковый парус, а сам сел за румпель. Даже после десяти лет береговой службы море продолжало действовать на него как наркотик.

Хоар прошел по корме «Северна» и ловко пришвартовался к его правому борту. Он был рад случаю показать себя настоящим моряком. Он обнажил голову, поднявшись на борт, и попросил провести его к первому лейтенанту.

Хоар остро завидовал любому корабельному офицеру. Из них самым счастливым он считал первого лейтенанта, который имел власть над всеми членами экипажа — кроме капитана, естественно. Заметно было, что этот конкретный лейтенант, мистер Барнард, был чрезвычайно занят приготовлением судна к выходу в море, и не мог тратить время на светские разговоры.

— Что привело вас к нам на борт, сэр? — спросил он сразу, как только Хоар представился.

Поскольку Барнард не сделал никаких дурацких комментариев, касающихся его имени или шепота, то можно было сделать вывод, что он уже знал о Хоаре, его положении, имени, потере голоса — обо всем том, что сделало его известным на весь Портсмут.

— Как я понимаю, ваш штурман не вернулся из отпуска, — прошептал Хоар.

— Совершенно верно, — подтвердил Барнард.

— Боюсь, что его место в кают-компании стало вакантным.

— Что-о?

Хоар вкратце рассказал эту печальную историю, опустив многие подробности. Он знал, что ему придется рассказывать об этом снова и снова; его голосовые связки быстро уставали, и он хотел поберечь их.

— Капитан Драйсдейл захочет услышать все это. Я провожу вас к нему. Прошу вас следовать за мной, сэр.

Хоар вслед за Барнардом спустился вниз по трапу в капитанскую каюту. Как большинству командиров кораблей, находящихся в базе, Драйсдейлу приходилось проводить массу времени за письменным столом.

— А-а, мистер Хоар от адмирала Хардкастла, не так ли? — Кэптен положил перо. — Добро пожаловать на борт, сэр.

— Мистер Хоар доставил плохую весть, сэр, вступил Барнард. — Трегаллен…

— Он был найден мертвым, сэр, — прошептал Хоар.

— Боже мой. Присаживайтесь, джентльмены, я хочу услышать эту историю.

Хоар дважды был вынужден прерывать свой рассказ, чтобы дать отдых горлу; капитан Драйсдейл дважды прерывал его, чтобы прекратить шум над его каютой, мешавший ему слушать. Наконец Хоар закончил.

Наступила пауза.

— Очевидно, это сделали либо гробокопатели, либо доктор, — сказал Барнард. — В любом случае, теперь это уже не наше дело.