Это во-первых. А во-вторых, она может родить того, кто станет втрое сильнее ее. И это существо уже невозможно будет убить. Если ты все-таки решишь сохранить ей жизнь, то придется следить, чтобы до двадцати одного года она оставалась девственницей.

Только у тебя нет этих трех лет. Я вижу, что ты умираешь. Поэтому не затягивай с моей просьбой.

– Айлин знает обо всем этом? – спрашиваю я, вспомнив тонкие шрамы на запястьях девушки.

– Конечно же – нет, – устало отвечает Елена. – Я скрывала это от нее. У нее была тяжелая жизнь. Амалик наложил на нее заклятье ненависти. Даже я не могла относиться к ней с любовью, мне все время хотелось причинить ей боль, унизить. И сейчас мне очень стыдно за это. А другие… Они ни перед чем не останавливались. Так ты обещаешь мне, что убьешь ее?

Предчувствия, что мне досталась девица с проблемами, меня не обманули. Но я даже подумать не мог, что все настолько масштабно.

– Хорошо, обещаю, – с неохотой говорю я.

– Спасибо, – тут же расцветает Елена.

Она складывает руки на груди, шепчет что-то и начинает медленно растворяться в воздухе. Как завороженный наблюдаю за этим действом.

Мы больше никогда не увидимся, но я не испытываю больше сожалений по этому поводу. После ее просьбы об убийстве Айлин в душе словно что-то умерло. Там, где еще недавно были светлые чувства, теперь лишь пустота. Хотя, не сомневаюсь, что у нее для такого решения была веская причина и оно ей тяжело далось. Не сужу ее, но и относиться, как прежде, не могу.

Дина трогает меня за локоть и манит за собой. Понимаю, что продрог до костей. Молча иду следом за ведьмой. Мне нужно понять, как вести себя с Айлин дальше.

Домой я возвращаюсь один. Моя спутница отправляется в дом тетке, чтобы с утра заняться приготовлением к похоронам. К тому же она не хочет, чтобы ее отсутствие заметила Рита. Мне кажется, что в их отношениях что-то не так. Может быть в этой семье все женщины неискренни друг с другом? Или у них идет негласное соперничество?

– Когда ты думаешь выполнить поручение Елены? – равнодушно, словно речь идет о покупке пакета молока, спрашивает Дина.

Неужели судьба кузины ей настолько безразлична? Она выглядит спокойной, даже несколько отрешенной. Прячет в рукава озябшие пальцы.

– Такие решения впопыхах не принимаются, – стараюсь уклониться от прямого ответа я.

Дина усмехается и смотрит мне в глаза.

– За тебя все уже решили, – холодно говорит она. – Ты простой исполнитель. Так что не надо играть в благородного рыцаря и париться моральными принципами. Если твоя сила духа под чарами моей сестрички вдруг ослабнет – обращайся. Наставлю на путь истинный.

Не дожидаясь моего ответа, Дина разворачивается и уходит. Провожаю ее взглядом. Может быть, она права? Зачем мне переживать из-за человека, которого я едва знаю? Бреду по дорожке к дому, устало поднимаюсь на крыльцо.

Близится рассвет. Самое время подкрепиться и заняться делами. И первое, что я хочу сделать – это наведаться к следователю. Расспросить его об убийстве Елены и пообщаться с подозреваемым. Уверен, он не сможет отказать мне во встрече.

Вхожу в прихожую и сразу чувствую запах табака и сандала. Это легкий, едва уловимый аромат, но он режет ноздри. Помню, кому он принадлежит. Неужели Америго был здесь?

Не забываю о его угрозе о кровавой расправе, если не верну ему флэшку. Не за этим ли он наведывался сюда?

Пальто Арсена нет. Значит, он ушел на охоту. И дома только Айлин. Хочу подняться, чтобы узнать в порядке ли она. Но замечаю ее сидящей на кухне. Она устроилась на полу, напротив стиральной машинки и словно зачарованная смотрит, как крутится барабан.

– Чего не спишь? – спрашиваю я и несколько успокаиваюсь.

– Месячные начались раньше срока. Пришлось встать, чтобы постирать простынь, – равнодушно произносит девушка, не оборачиваясь.

Ее голос звучит как-то глухо и отрешенно. И меня это настораживает. А еще я совсем не чувствую запаха крови. Зачем она врет? Айлин поднимается на ноги и хочет уйти. Ее шатает. Губы посиневшие, на руках мелкие синяки. Девушка неестественна бледна, под глазами пролегли тени. Она выглядит так, как человек, который потерял много крови. И я даже догадываюсь, как это произошло. Взгляд растерянный, шокированный. Словно она пережила глубокое потрясение.

– Кто здесь был этой ночью? – строго спрашиваю я, беря ее за локоть.

Айлин вздрагивает всем телом и с ужасом смотрит на меня. Ее трясет. От ее волос, кожи пахнет сандалом. Черт, меня же не было дома всего пару часов! И вот с ней уже случилось то, от чего ее оберегали всю жизнь.

– Отпусти меня, – просит Айлин вместо ответа.

Ее голос звенит от волнения. Она собирается с силами и вырывается. Неуклюже бежит к лестнице и, топая, поднимается на второй этаж. Ладно, хорошо. Поговорим там.

Иду следом за ней в ее комнату. Успеваю вставить в щель между косяком и дверью мысок ботинка, не давая ей закрыться. Она сопит, пытается приложить усилия, чтобы избежать разговора, но я не даю ей этого сделать.

– Правду, Айлин! – раздраженно произношу я, входя в ее спальню.

Первым делом бросаю взгляд на окно. Там на подоконнике виден грязный след от ботинка. Значит, вот как мой братец вошел сюда. Через окно. Но кто его пригласил сюда? По идее, это могла сделать только Рита. Айлин глядит на меня затравленным зверьком. Съеживается, словно ждет, что я ее вот-вот ударю. Кто же ее так запугал?

– Я не знаю, как это произошло, – наконец выдавливает она, старясь не смотреть на меня. – Сама еще не могу поверить в то, что я это сделала.

– Рассказывай, – грубо требую я.

Если она не сможет ничего вспомнить, значит, мой брат воспользовался внушением, а потом стер ей память. Убью засранца.

– Я проснулась от сквозняка. Было холодно. Приподнялась на локте и увидела, что окно открыто, – всхлипывая, произносит Айлин и садится на край постели. – Я никогда не сплю с открытыми окнами, боюсь ночных духов, поэтому очень удивилась. Встала, чтобы закрыть, а там, в углу – он. Поначалу я хотела закричать, потому что очень испугалась. Но не смогла произнести ни звука. Меня словно оглушили, выключили способность думать.

Она замолкает. Обхватывает себя за плечи. Облизывает губы. Наклоняет голову и белокурые пряди скрывают от меня ее лицо.

– Дальше! Мне что, тащить из тебя слова клещами? – теряю терпение я, когда пауза затягивается.

Ловлю себя на мысли, что ненавижу ее. И это вытесняет все остальные чувства. Хочется кричать на нее, бить по щекам. Ошеломленный такой реакций, отхожу от нее в сторону. Как же унять эту непонятно откуда взявшуюся ярость? Неужели она сильнее меня? Открываю окно, вдыхаю прохладный воздух, но мне это не помогает. Значит, вот как работает заклятье Амалика…

– Он был таким красивым! От него пахло сексом и смертью. Гремучая смесь. Я сразу поняла, кто передо мной. Впрочем, так же, как и с тобой и твоим сыном. Но это не вразумило меня. Мне хотелось познать, что такое страсть между мужчиной и женщиной… Что чувствуешь, когда тебя целуют… Все мои влюбленности всегда оставались без ответа. И я уж потеряла надежу на то, что на меня вообще кто-то обратит внимание.

К тому же я всегда была под надзором. Я прикоснулась к его щеке, он долго смотрел на меня, а потом поцеловал. А дальше… – Айлин закрывает лицо руками и плачет. – Бабушку еще даже не похоронили, а я уже пустилась о все тяжкие… Это так не по-человечески, у меня ведь траур. Никогда не думала, что со мной может случится что-то подобное.

– Отдаться незнакомцу, который непонятно, как и зачем, оказался в твоей спальне – вообще дурной тон, – зло замечаю я, ломая себе голову над тем, какого черта братец приперся к моей воспитаннице.

Америго никогда бы не связался со смертной. Для него, как и для меня, это абсолютное табу. И он бы его ни за что не нарушил, если только не какие-то особые обстоятельства… Можно ли считать таковыми месть? По крайне мере, это единственное адекватное объяснение, которое я нахожу.