Делла и девочка остановилась у перил, чтобы полюбоваться, как солнце рисует на воде серебряные узоры, а за кормой на много миль тянется пенистый хвост; в этот момент Делла заметила, как за борт упало большое боа из перьев, принадлежавшее какой-то герцогине.

Хани расхохоталась. Этот счастливый смех доставил Делле огромное наслаждение. Она обожала детей, но ее жизнь с Маршем совершенно исключала их общество; поглядывая на воду, находившуюся в постоянном движении, она поняла, как много времени потратила на учителей пения и прочих серьезных людей, вращающихся в сфере классической музыки. После десяти лет она уже не ходила в школу, как другие дети, а занималась дома, под присмотром гувернера. Позднее уже сам Марш взялся за ее воспитание. Он учил ее быть сдержанной и любезной со всеми. Ей постепенно прививали вкус к хорошей одежде. Она научилась разбираться во всех видах искусства и даже неплохо играть в бридж. Ее личность была сформирована Маршем таким образом, чтобы соответствовать его требовательному вкусу. Стоя у перил на борту «Звезды», Делла вновь почувствовала, как в ней раскручивается бунтарская спираль.

– Хани, – пропел вдруг женский голос, – что ты делаешь здесь? Ведь я велела тебе не уходить с палубы, пока я не приду за тобой.

Делла и Хани одновременно оторвались от перил, и Делла сразу же увидела, что женщина, сопровождавшая Николаса Франквилу, и была матерью ее новой подруги. При дневном свете она выглядела так же ослепительно, как и вчера вечером. На ней была бледно-оранжевая хлопчатобумажная блузка с пышными рукавами, стянутыми у запястья маленькими манжетами на пуговичках. Блуза прекрасно сочеталась с замшевой юбкой, а ее темные волосы украшал прозрачный оранжевый шарф. Ее миндалевидные глаза уставились на Деллу с плохо скрытой враждебностью.

– Ну вот, вы кормите ребенка мороженым, и теперь она не захочет обедать! Как было бы хорошо, если бы одинокие благонамеренные женщины предоставили бы матерям самим заботиться о своих детях. Хани, у тебя весь рот вымазан этой дрянью, ты выглядишь как маленький трубочист!

– О, вовсе нет, – протянул высокий мужчина, стоявший рядом с ней, глядя на Хани темными улыбающимися глазами, – ваша дочь, синьора, в таком возрасте, что она может позволить себе вымазаться с головы до ног и все-таки будет выглядеть очаровательно. Вижу, малышка, что ты лакомилась зеленым фисташковым мороженым, которое я так любил в детстве.

– Разве оно и тогда продавалось? – спросила Хани, огромными серьезными глазами поглядывая на его худую и высокую фигуру.

– О да, – ответил он так же серьезно. – Фисташковое мороженое производится в Италии со времен Микеланджело, там оно продается на улицах в разноцветных тележках, над которыми раскрыты зонтики.

– Это все очень мило, Ник, – мать Хани наклонилась, чтобы вытереть остатки мороженого с детского рта, – но если бы вы прилагали столько же усилий, сколько прилагаю я, чтобы заставить ее питаться нормально, то вы бы так не говорили. У нее аппетит как у птички.

– Вы обе сегодня обедаете со мной, поэтому я постараюсь убедить Хани кушать не как птичка, а как маленький медвежонок. – Он внезапно перевел взгляд на Деллу, которая вцепилась в перила, чтобы устоять против его убийственного обаяния, коль скоро он решил сокрушить женскую оборону. – С вашей стороны было очень мило, мисс Нив, взять Хани под свое покровительство. Я думаю, что Камилла, как и большинство мам, напрасно беспокоится по поводу своего отпрыска.

– Верю вам на слово, синьор. – Делле не удалось скрыть сухие нотки в своем голосе. Увидев, что его черные брови удивленно изогнулись, она повернулась к Хани, чтобы попрощаться с ней: – Спасибо, Хани, что составила мне компанию. Надеюсь, мы еще увидимся, и будь хорошей девочкой, съешь, пожалуйста, свой ленч.

– Делла… – Хани потянулась к ней, но Делла уже уходила, изо всех сил сдерживая себя, чтобы не оглянуться на это выразительное юное личико. Ее привело в бешенство поведение Камиллы, которая разыграла материнскую любовь и заботливость перед лицом «одного из своих кавалеров», как назвала их Хани.

Делла понимала, что особенную злость у нее вызвал тот факт, что этим кавалером оказался Ник Франквила. Несмотря на слухи, что он почти обручен с Сорин Хантер, он явно не мог устоять перед очередной привлекательной женщиной. Деллу пронзила ярость, когда она вспомнила их разговор за завтраком. Если он вообразил, что ему легко удастся прицепить ее скальп к своему поясу, то он будет неприятно удивлен. Графу необходимо дать ледяной отпор, и Делла решила, что именно она будет той женщиной, которая сделает это. С этого момента Николас ди Фиоро Франквила остудит свой пыл, испытав на себе презрение по крайней мере одной женщины!

Именно в этот момент Делла услышала сзади топот маленьких ножек.

– Делла… Делла… я хочу идти с тобой! – выкрикнул детский голос.

Девушка резко обернулась. К ней бежала Хани, а граф нагонял ее большими шагами. Он быстро схватил девочку и посадил ее к себе на плечо. Крепко удерживая ее, он со значением сказа Делле:

– Кажется, у вас есть особое свойство, синьорина. Вы умеете завоевывать чужие симпатии.

– У меня не было никакого намерения завоевывать расположение чужого ребенка, – возразила Делла, мельком взглянув на него, и дружески улыбнулась девочке: – Увидимся снова, Хани, на прогулочной палубе. Но сейчас ты должна идти обедать вместе с мамой и синьором.

– Я хочу обедать с тобой. – Хани вырывалась, сидя на плече у Ника, но его худые руки были слишком сильны, чтобы она могла ускользнуть. Камилла уже спешила к троице в своих белых пробковых сабо. Когда она подошла к ним, то не смогла сдержать раздражения.

– Как легко обольстить ребенка, потакая всем его прихотям, – резко сказала она. – В будущем, мисс Нив, потрудитесь оставить мою дочь в покое!

– Отчего же? Не потому ли, что со мной ребенок может привыкнуть к доброте и пониманию? – Делла не смогла удержаться от этих слов. – Если Хани хочет дружить со мной, то я не собираюсь избегать ее. Мне бы хотелось еще добавить, что от меня она вряд ли научится дурным привычкам, в отличие от некоторых ваших друзей.