Он в последний раз взвесил свои возможности. Если он отдаст Леонардса, будет удовлетворен сиюминутный гнев чужих, но возможно надолго подорван престиж Земли. Девол давно считал себя в сущности слабым человеком с великолепной способностью камуфляжа, но не покажет ли его уступка чужим, что вся Земля слаба?

С другой стороны, предположим, что он откажется выдать Леонардса. Тогда он станет карающим перстом Господним, дающим всей Вселенной знать, что земляне отвечают только перед собой, а не перед народами миров, которые они посещают.

В таком случае, положение землян в галактике пострадает. В одном случае они окажутся уступчивыми слабаками, в другом – тиранами. Он вспомнил прочитанное однажды определение: «Мелодрама – это конфликт правильного и неправильного, а трагедия – конфликт правильного и правильного». Сейчас обе стороны правы. Какой бы путь он ни выбрал, везде ждут трудности.

А был еще и дополнительный фактор: парень. Что если они его казнят?

Соображения о том, что это его родственник, казались сейчас абсурдными, но все же отдать собственного племянника чужим… А если он будет ими казнен…

Он глубоко вздохнул, расправил плечи, придал остроту взгляду. Зеркало, куда он бросил взгляд, подсказало ему, что он командир до кончиков ногтей.

При взгляде на него не проглядывался даже намек на внутреннюю борьбу.

Он нажал кнопку селектора:

– Впустите верховного священника. А остальные пусть подождут.

Священник выглядел очень крохотным и морщинистым, гномом с фантастически изрытой и испещренной отметками лет кожей. Безволосую голову покрывал зеленый тюрбан – знак глубокой скорби.

Маленький чужак низко поклонился, соединив руки за спиной под острым углом – этим он выражал уважение. Когда священник выпрямился, его голова резко откинулась назад и маленькие круглые глаза уставились прямо на Девола.

– Судьи выбраны, суд готов к работе. Где молодой человек?

Деволу страстно хотелось воспользоваться в этой последней беседе услугами переводчика. Но это было невозможно. Он должен был сделать это один, без чужой помощи.

– Обвиняемый в казармах, – медленно ответил Девол. – Сначала я хочу задать вам несколько вопросов, старейший.

– Спрашивай.

– Если я отдам парня на ваш суд, будет ли у него шанс избежать смертной казни?

– Не исключено.

Девол нахмурился:

– Не можете ли вы сказать определеннее?

– Как можно знать приговор до суда?

– Оставим это, – сказал Девол, понимая, что не добьется конкретного ответа. – Где вы собираетесь его судить?

– Недалеко отсюда.

– Могу ли я присутствовать на суде?

– Нет.

Девол уже достаточно изучил маркианскую грамматику, чтобы понять, что отрицательная форма, которую употребил священник значила: Я-говорю-нет – и имею-в-виду-то-что-говорю.

Облизнув губы он сказал:

– Предположим я отказался бы выдать вам лейтенанта Леонардса. Какой реакции ваших людей мне следует ожидать?

Установилась тишина. Наконец старик сказал:

– Вы могли бы сделать такое?

– Я говорю гипотетически.

– Было бы очень плохо. Мы много месяцев не смогли бы очистить священный сад. А также… – он добавил целую фразу из незнакомых слов.

Девол безуспешно пытался угадать их значение почти минуту.

– Что это значит? – спросил он наконец. – Сформулируйте это другими словами.

– Это название ритуала. Мне пришлось бы предстать перед судом вместо землянина и я бы умер, – просто сказал священник. – А потом мой преемник попросил бы вас всех убраться.

В офисе стало очень тихо. Единственные звуки, которые слышал Девол, это хриплое дыхание старого священника да стрекотание какого-то похожего на сверчка насекомого в траве под окном.

«Умиротворение? – раздумывал он. – Или перст Господень?» И вдруг в его голове не осталось никаких сомнений и он не мог понять, как можно было так долго колебаться.

– Я прислушиваюсь и уважаю ваши желания, старейший, – произнес он ритуальную формулу, которой научил его Стебер. – Парень ваш. Но могу я просить об одолжении?

– Просите.

– Он не знал, что нарушает ваши законы. Он желал только добра и искренне сожалеет о случившемся. Он в ваших руках, но я хочу просить о пощаде от его имени.

– Суд рассмотрит все, – холодно ответил священник. – Если будет возможность пощадить его, то так и будет. Я не обещаю.

– Очень хорошо, – сказал Девол.

Он подошел к столу и нацарапал приказ о выдаче лейтенанта Пола Леонардса суду маркианцев и подписал его полным именем и званием.

– Вот. Отдайте это землянину, который впустил вас сюда. Он поймет, что парня нужно отдать вам.

– Ты мудрец, – произнес священник.

Он низко поклонился и направился к дверям.

– Минутку, – с отчаянием в голосе обратился к священнику Девол, когда тот уже открыл дверь. – Еще один вопрос.

– Спрашивай, – величественно произнес священник.

– Вы мне сказали, что если бы я отказался его выдать, то перед судом предстали бы вы. А как насчет другой замены? Предположим…

– Твоя кандидатура неприемлема для нас, – священник словно прочитал мысли Девола и вышел.

Через пять минут полковник выглянул во двор и увидел торжественную процессию чужих, выходящих через пост у ворот. В самом центре процессии, совершенно подавленный, шел Леонарде. Он не оглянулся, и Девол порадовался этому.

Полковник долго смотрел на ряд книг, на потрепанные тома, сопровождавшие его из мира в мир, из серого Данелона в штормовой Луррии, сухой Корвель, на Хегу, М'Квалт и другие, и вот теперь на теплый Маркин с голубым небом. Покачав головой, он отвернулся от книг и тяжело рухнул в мягкое кресло.

Привычным жестом он включил принтер и продиктовал полный отчет о своих действиях, от самого начала до кульминационного решения, и горько улыбнулся. Через некоторое время факсимильная машина в Департаменте в Рио на Земле начнет выстукивать слова и Торитон узнает все, что сделал Девол.

Все свалят на Торитона, поскольку такова политика Департамента.

Девол включил селектор и сказал:

– Не беспокоить меня ни при каких обстоятельствах. Если возникнет что-то срочное, обратитесь к мастеру Грею. Пока я не отменю приказ, он командует базой. Если придут сообщения с Земли, пусть Грей примет и их.