В состав 177-й дивизии входили два полнокровных артиллерийских полка — 706-й легкий и 710-й гаубичный, противотанковый и зенитный дивизионы. Неподалеку от Луги, кроме того, перед войной находились на лагерных сборах так и оставленные здесь полк, батарея и дивизион трех ленинградских артиллерийских училищ и полк — Артиллерийских Краснознаменных курсов усовершенствования командного состава (АККУКС). Два с лишним десятка орудий вывели при отступлении дивизии Северо-Западного фронта. Всего под Лугой, по самым скромным подсчетам, набралось свыше 150 орудий и, что еще важнее, было много артиллеристов высокой квалификации, с большим опытом, в том числе преподаватели артиллерийских училищ. Окружающая местность для них на протяжении ряда лет служила учебным полем, они хорошо здесь ориентировались. Нашелся и человек, который значительную часть артиллерии — примерно 80–90 орудий среднего и крупного калибра — собрал в единый кулак, в особую группу, оперативно подчиненную командованию 177-й дивизии. Это был командир АККУКС — полковник Г. Ф. Одинцов, впоследствии командующий артиллерией Ленинградского фронта, а после войны маршал артиллерии.
В боевое соприкосновение с 41-м моторизованным корпусом генерала Рейнхарда 177-я дивизия вступила утром 10 июля. Счет времени сразу пошел не на сутки, а на часы и минуты Этот и два последующих дня по существу и стали началом грандиозной битвы за Ленинград.
«Днем и ночью шли упорные, изматывающие бои. Населенные пункты и выгодные в огневом и тактическом отношении позиции по нескольку раз переходили из рук в руки.
Действия наших войск в предполье отнюдь не носили характера пассивной обороны. Сильными контратаками, поддержанными мощным артиллерийско-минометным огнем, наши батальоны выбили 15 июля гитлеровцев из предполья и вновь заняли рубеж по реке Плюсса…» — пишет в своих воспоминаниях генерал-майор П. С. Мазец, в то время командир легкого артиллерийского полка 177-й стрелковой дивизии.
В ночь с 12 на 13 июля генерал Рейнхард пришел к выводу, что напрямую по Киевскому шоссе сейчас не пройти, и принял решение предпринять обходный маневр. Сплошной обороны на Луге силами Северного фронта создать все еще не удалось, не занятые войсками участки достигали 25–30 километров, к одному из них и устремились механизированные колонны гитлеровцев. Они двигались лесными дорогами, открыв люки, не встречая сопротивления. Дни стояли жаркие, солнечные.
К возможному вторжению врага в южных районах Ленинградской области, конечно, готовились, но никто не предполагал, что это произойдет так скоро. В глухих тихих деревушках появление фашистских машин было полной неожиданностью. Они воспринимались, как кошмарный сон, в реальность которого трудно поверить.
Проскрежетав гусеницами, опахнув избы и огороды бензиновым перегаром, танки шли дальше, не останавливаясь. Гитлеровцы понимали, что положение меняется каждый час, они торопились проскочить в не закрывшуюся пока что брешь, форсировать Лугу, вырваться на Таллинское шоссе, чтобы уже по нему не с юга, а с запада ринуться к Ленинграду. Таллин и вся Северная Эстония еще были в наших руках, 8-я армия вела бои на рубеже от Пярну до западного берега Чудского озера, так что удар с запада явился бы для ленинградцев полнейшей неожиданностью, а последствия его, в случае удачи фашистского маневра, — катастрофическими для нас.
Над Ленинградом нависла прямая угроза. 12 июля обком партии и облисполком направили секретарям райкомов и председателям райисполкомов телеграмму, обязывая их «поднять поголовно все население колхозов и других организаций на оборонительные сооружения в соответствии с указаниями военных представителей». Ленинград слал на лужский рубеж новые и новые тысячи строителей, рабочих, работниц, служащих, учащихся. По заданию городского комитета партии промышленность увеличивала выпуск противотанковых гранат, бутылок с горючей смесью, боеприпасов, в том числе стальных заготовок для 76-миллиметровых бронебойных снарядов. Поскольку не исключалась возможность выброски в районе Ленинграда крупных вражеских десантов, ленинградцы готовились к борьбе с ними. Партийная организация выдвинула лозунг: «Превратим город Ленина в неприступную крепость!» 14 июля только что созданное главнокомандование северо-западного направления, которое возглавил маршал К. Е. Ворошилов, обратилось к войскам с такими словами:
— Товарищи красноармейцы, командиры и политработники! Над городом Ленина — колыбелью пролетарской революции — нависла прямая опасность вторжения врага…
Новое направление вражеского удара разведка Северного фронта обнаружила своевременно, наиболее точные и четкие данные о движении немецких танков и мотоколонн от Струг Красных и Плюссы на Ляды и дальше к реке Луге передала разведывательная группа В. Д. Лебедева, засланная в тыл врага. 13 июля, а по некоторым свидетельствам еще вечером 12-го, из Ленинграда спешно эшелон за эшелоном стали отправлять 2-ю дивизию народного ополчения, сформированную в Московском районе в значительной степени из рабочих завода «Электросила» и фабрики «Скороход». Ей и предстояло закрыть ту брешь, к которой устремлялись фашисты, двигавшиеся безостановочно: утром 14 июля они ворвались в районный центр Осьмино, где только что закончилось собрание актива. По сигналу тревоги около 100 бойцов истребительного батальона заняли оборону по берегу Сабы и какое-то время удерживали левобережную часть поселка. Завязалась рукопашная. Секретарь райкома партии Иван Григорьевич Калабанов, взявший на себя командование, застрелил фашистского офицера. Отряд держался стойко, но вражеские танки все же прорвались к мосту через Сабу и продолжали движение к реке Луге. В числе погибших в том бою были участники собрания актива — заместитель председателя облисполкома В. Е. Лебедев и работник сельхозотдела Ленинградского обкома партии А. П. Немков. Прикрывая отход своих товарищей, сложил голову и Иван Григорьевич Калабанов.
Силы были, конечно, несоизмеримыми, и все-таки осьминцы на какое-то время задержали гитлеровцев; в районе Сабека, где занимали позиции курсанты Краснознаменного пехотного училища имени С. М. Кирова, фашисты появились только к вечеру 14 июля.
На дороге к Ивановскому, расположенному в нескольких километрах от Луги, не было даже добровольческих формирований, а только небольшая охрана моста. Гитлеровцы послали вперед на машинах переодетых в красноармейскую форму солдат из диверсионного полка «Бранденбург». Они захватили мост, и вот уже его деревянный настил рвут траками танки передового отряда. Танков было только 20.
На колокольне Ивановской церкви располагался пост наблюдательно-оповестительной службы (три или пять красноармейцев). Судя по всему, они сумели передать сообщение о танковом прорыве, даже попытались оказать сопротивление. Так сегодня рассказывают об этом в Ивановском. На существовавшей там до войны бумажной фабрике в тот день спокойно работали, не подозревая об опасности; фашисты поняли это, заперли на всякий случай фабричные ворота и, не задерживаясь, погнали машины вперед. Плацдарм на правом берегу Луги они уже получили, но им хотелось большего — они рвались к станции Веймарн, к Таллинскому шоссе.
Полки и батареи 2-й дивизии народного ополчения в это время уже выгружались в Веймарне, а от Красного Села мчался танковый батальон бронетанковых курсов усовершенствования командного состава. Местом встречи устремлявшихся навстречу друг другу войск предстояло стать селу Среднему, примерно на полпути между Ивановским и Веймарном…
2-я дивизия народного ополчения грузилась на станции Витебская-товарная. По эшелонам передали, что путь будет недолгим — до Красного Села, где ополченцы продолжат занятия. Все считали, что в бой им не скоро; может, и дома успеют побывать: от Красного Села до Ленинграда меньше часа езды на поезде. Только уже в пути, когда в вагоны потянуло свежим морским ветром (составы направили кружным путем — через Петергоф, Ораниенбаум, Котлы), ополченцы поняли, что везут их, скорее всего, прямо на фронт.