Недавно я прочла книгу Александра Мясникова «Как жить дольше 50 лет: честный разговор с врачом о лекарствах и медицине». По учебникам деда А. Мясникова я училась и могу сказать, что А. Мясников был воистину великим советским ученым, а с его «американизированным» внуком я во многом не согласна.

Во-первых, жить нам можно и нужно дольше 100 лет и при этом вполне возможно сохранить здоровье. Многие японцы живут более 100 лет, они здоровы, активны, живут самостоятельно одни, не идут жить в семью своих детей; долгожители занимаются огородом, садоводством. Почему у японцев такое возможно, а у нас, русских, нет?

Мы тоже можем жить в полном здравии 80-100 лет, если государство, правительство поймет, что нужно поддерживать российскую науку. Но и самим ученым следует признаваться — почему же нет толку от их научных разработок, почему их работы не имеют практического значения, почему не разрабатываются для врачей, например, методические рекомендации по тем или иным заболеваниям, как это было в советское время, и ещё можно было задать вопрос «почему?».

Одно я, практический врач, знаю точно — не надо нам бездумно перенимать у американцев стандартизацию лечения. Впрочем, лет двадцать назад мы уже успели перенять стандартизацию лечения при сердечно-сосудистых заболеваниях.

Что такое стандартизация? Это схема, которую применяют у всех больных при каком-то конкретном заболевании, при этом не учитывается никакая индивидуальность организма, т. е. покупай диплом в метро, включай компьютер, чтобы прочитать симптомы, характерные какому-либо заболеванию, и… лечи по схеме, будто перед тобой не человек, а робот.

Об американской медицине А. Мясников пишет: «Конечно, огромны успехи в борьбе с заболеваниями благодаря стандартизации лечения. Мы только-только начинаем понимать, что такое лечение по стандарту. Там для любой болезни разработаны алгоритмы диагностики и лечения, врач действует чётко в соответствии с ними и поэтому, как правило, не может упустить чего-то важного».

Так вот, позаимствовав много лет назад стандартизацию лечения при сердечно-сосудистых заболеваниях, применяя всем больным данной категории бета-блокаторы, ингибиторы ферментов и т. д., мы имеем в настоящее время такие показатели: на первом месте у нас смертность от сердечно-сосудистых заболеваний — 56 % всех смертей от болезней. Это данные независимого эксперта, академика Р.А.Н., доктора экономических наук А.Г. Аганбегяна. Он пишет: «Общая смертность в России на тысячу человек сейчас 14.2. И здесь мы лидеры. Опережаем не только Западную Европу — у них — 9, но и слаборазвитые страны (даже те, чей уровень экономического развития в два-три раза ниже, чем в России), у которых — 12. Это катастрофа». («Аргументы недели № 33 от 25 августа 2011 г.»).

Таких показателей у нас не было ни во время Великой Отечественной войны, ни после войны. Сейчас (в 2013 г.) смертность в России в 5 раз выше, чем в США, но это совсем не значит, что мы должны перенимать у них стандартизацию лечения.

Нам нужно перенимать их экономический уровень развития страны, социальный уровень — достойную зарплату, заботу о людях, пропаганду здорового образа жизни, нам нужно срочно налаживать работу фармакологической науки, чтобы фальшивые лекарства и всевозможные, никем не апробированные БАДы не отравляли людей, детей.

Кстати, переняли мы у США и «метод приёма» больных — на врачебном приеме на пациента отводится 10–15 минут, при этом врач не говорит ничего лишнего, чаще вообще ничего не говорит, а только что-то пишет, пишет в амбулаторной карте.

А сейчас почитаем у А. Мясникова: «В Америке — никаких сантиментов! Жестокий, прагматичный подход. Отношения врача и пациента похожи на отношения механика автосервиса и клиента. Врач говорит: принимайте это и это, приходите через две недели… Качественная услуга за деньги на профессиональном уровне. Получите — оплатите… Американские врачи никогда не уделяют больному более пятнадцати минут времени, если только это не вызвано жесткой необходимостью».

Так почему же при таком «душевном» отношении врача к больному в Америке достойные показатели в области здравоохранения?

Дело в том, что практически у каждого американца есть свой врач психолог или психоаналитик, который в любой момент, при любой ситуации может прийти на помощь. Услуга эта далеко не из дешёвых.

Мы, россияне, не имеем возможности иметь индивидуального врача психолога, да и едва ли можем положиться на «качество» их работы.

Вот почему каждый пациент у нас желает иметь Врача душевного, доброго, такого, какими были в России земские врачи, врачи в СССР.

Мне очень повезло в жизни — я получила знания у истинно великих Ученых, корифеев нашей науки — медицины, добрых, умных, талантливых, необыкновенных… у тех, кто ради наших пациентов готовы были отдать жизнь.

Учителя — Н.А. Виноградов, М.П. Матвеев, Н.А. Коровина, О.С. Бойцова, З.Н. Вихарева, С.В. Левицкая, Л.П. Гаврюшова, Э.А. Эдельштейн, А.В. Чебуркин, Е.А. Долецкий, Р.А. Тюркян, Г.И. Клайшевич, К.С. Ладодо, И.М. Колобашкина, В.М. Балагин (многие из них уже ушли из жизни — светлая им память). Они были не только гениальными, но и очень, очень добрыми.

В заключение этой главы я хотела бы сказать вот о чём; в настоящее время телевидение через рекламу часто убеждает людей принимать витамин Д в сочетании с кальцием, таких препаратов сейчас существует большое множество — только знай, принимай их. И при наличии у больного остеопороза приходится делать это, но следует знать следующее: кальций необходим для зубов, для костей и всасывается он в организме человека процентов на 6–8, но если кальций давать одновременно с витамином Д2, то всасывание кальция увеличивается до 40–60 %. Хорошо, если бы весь кальций шел в кости, зубы, но в огромном количестве он всасывается мозгом, печенью, почками; откладываясь в этих органах, кальций вызывает там склеротические процессы, а потому не надо делать людей склеротиками раньше времени! Берегите свое здоровье.

И ещё — в последние годы среди взрослого населения (от 20 до 50 лет) резко увеличилось число больных ветряной оспой, которая проходит у них очень тяжело, нередко осложняясь серьезным менингитом.

За свою практику я видела десятки тысяч детей больных ветряной оспой и ни разу не было у них тяжелого осложнения. У детей до 5 лет заболевание часто протекает в лёгкой форме, а потому я бы не стала накладывать карантин по ветряной оспе в детских дошкольных учреждениях — пусть детской инфекцией болеют дети, вырабатывая иммунитет от данного заболевания на всю оставшуюся жизнь.

В России пока нет вакцины от ветряной оспы, я бы и не хотела, чтобы она была — нагрузка от вакцины на иммунную систему ребёнка и так достаточно высока, но чтобы предостеречь детей от лишних (тяжелейших) заболеваний, всё-таки необходимо делать вакцинацию от многих болезней, но не от ветрянки. О важности прививок, о вакцинации детей я писала в своих работах.

Полвека врачебной деятельности. Много это или мало?

Время прошло настолько быстро, что я не заметила, как вышла на пенсию и, перестав работать в 60 лет, смогла свободно распоряжаться своим временем. Но оставить свою профессию врача я не смогла и продолжала, и продолжаю наблюдать, изучать причины человеческих недугов, а главное, продолжаю познавать секрет долгой и здоровой жизни.

В этом — 2013 году мне исполнилось 75 лет, но человек должен прожить не менее 100 лет и обязательное условие при этом — не просто дожить до старости, а оставаться все годы здоровым и в здравом уме продолжать творить, созидать.

Другой жизни мне просто не надо.

После окончания медицинского института в 1961 г. я стала работать участковым врачом. В то время — в 60-е годы прошлого столетия — профессия врача (как, впрочем, и учителя) была значимой, и это обязывало нас, врачей, соответствовать этой «значимости».