- Здравствуйте, Иван! - весело приветствовал Венецкий и любезно глядел на Ивана, который в эту минуту казался ему таким хорошим и милым, что он готов был броситься ему на шею. - Ваши дома?

Иван вдруг смутился.

- Что же вы молчите, Иван? Дома?

- Никак нет, Алексей Алексеевич! - как-то участливо прошептал он. Елены Арсеньевны дома нет...

- Но Елена Арсеньевна скоро вернется?.. Она здорова? - упавшим голосом спрашивал Венецкий, испуганно глядя на смущенное лицо Ивана. - Что случилось?

- Они, слава богу, здоровы, только...

- Арсений Петрович дома?

- Генерал у себя в кабинете!

- Так бы и говорили, а то, глядя на вас, я бог знает что подумал!

И с этими словами Венецкий быстро сбросил пальто и прошел в кабинет.

- Ничего еще бедняга не знает! - жалостливо проговорил Иван ему вслед, вешая на вешалку пальто.

III

Старый, плешивый генерал Чепелев сидел в кабинете за письменным столом, на котором была разложена большая карта театра военных действий. Он быстро передвигал булавки с флагами, изображавшие наши войска, по направлению к Константинополю. Старик, не знавший, куда девать свободное утро (он заседал в каком-то совете, и времени у него было достаточно), давно прочитал свою любимую газету от доски до доски, посердился на Биконсфилда* и на англичан, вместе с газетою повторил несколько раз, что все от мала до велика ждут только призыва, посердился, что призыва еще не последовало, умилился выносливости русского солдатика и, не дожидаясь распоряжений, начал кампанию у себя в кабинете.

_______________

* Дизраэли Бенджамин, граф Биконсфилд, будучи в 1874 - 1880 гг.

премьер-министром Англии, противодействовал усилению позиции России

на Балканах.

Старик уже переправил войска через Дунай, перешел через Балканы (турки все отступали, и он поэтому даже и не вынимал булавок с красными флагами из коробки), занял без боя Адрианополь и был уже в нескольких шагах от "Царьграда" (в последнее время старик иначе не называл столицы Турецкой империи), как вдруг торопливые шаги Венецкого заставили его остановиться перед взятием Константинополя, приподнять очки на большой лоб и взглянуть своими добрыми, выцветшими глазами на вошедшего.

Увидав Венецкого, старик видимо смутился и торопливо привстал с кресла, поправил почему-то крест на шее, с какою-то особенною ласковостью обнял молодого офицера и, усаживая его около себя, осведомлялся, здоров ли он, когда он приехал, и, видимо, не решался о чем-то сообщить.

Венецкий быстро отвечал на вопросы и сам, глядя на смущенное, растерянное лицо Чепелева, словно боялся заговорить об Елене и нарочно тянул рассказ о том, как он получил место здесь, как он думает устроиться.

Но наконец ему было невмоготу, и он упавшим голосом, робко взглядывая на Чепелева, спросил:

- Елена Арсеньевна здорова?..

- Леля здорова... Она...

Он тихо положил свою сморщенную руку на руку Венецкого и, пожимая ее, тихо прошептал:

- Видишь ли (он почему-то заговорил с Венецким на "ты")... видишь ли, Алексей Алексеевич, ты уж, бедняга, не сердись... Так уж оно вышло...

У Венецкого замерло сердце...

- Что же случилось... скажите!..

- Леля вышла замуж! - прошептал старик, отворачиваясь от Венецкого...

Венецкий сперва не понял, - до того поразило его это известие.

- Леля вышла замуж, а ты, брат, не унывай... Ты еще молод... Другую такую же хорошую девушку найдешь... Слышишь... Я и сам...

Венецкий опустил голову и не отвечал ни слова...

Старик молча поглядывал на него и не знал, что ему делать...

- Ты на нее не сердись, молодец!.. Она... Леля... Вот просила передать тебе письмо...

И старик полез в ящик, достал письмо и, отдавая его, тихо проговорил:

- Я тебя, Алексей Алексеевич, уважаю и люблю и прошу тебя... не смущать моей бедной девочки... Не ищи с ней свидания, родной мой... Я знаю, тебе тяжело, но и Леле-то будет не легко... Мое дело сторона... Мать все устроила и скоро так... Она ведь у нас умная женщина!.. - как-то печально усмехаясь, добавил старик.

Он ласково так глядел на молодого человека, потрепал его по плечу и сел на свое кресло.

Венецкий быстро разорвал конверт и прочитал следующее:

"Уважаемый Алексей Алексеевич!

Простите меня. Я виновата перед вами. Я выхожу замуж, не любя. Вы знаете, как я люблю отца, и поймете, что когда я внезапно узнала, что мы кругом в долгах и бедному отцу грозит бесчестье, то решилась нарушить слово, пожертвовать собою. Выхода не было. Дядя Орефьев решительно отказался помочь и почему-то против вас. Простите же меня, если можете. Я постараюсь позабыть вас и полюбить мужа, который спас отца от позора. Прошу и вас поскорей забыть меня. Будьте счастливы и простите, если можете, искренне любившую вас, но недостойную Елену.

P. S. Не говорите, бога ради, ни слова папе. Он не знает, почему я вышла замуж. Мать раскрыла мне глаза на наше положение, и я решилась... Дай бог, чтоб у меня хватило твердости перенести испытание и никогда не раскаяться в своем поступке".

Слезы душили Венецкого, когда он дочитал это письмо и спрятал его в карман.

Он с какою-то ненавистью взглянул на старика и воскликнул:

- Что вы с нею сделали?..

- Что ты сказал... что?.. Разве она винит меня... меня, который ее так любит?..

Старик так испуганно, так жалобно взглянул на Венецкого, что Венецкому, несмотря на горе, сделалось жаль старика.

- Простите меня... простите... Я наговорил бог знает чего... Вы сами понимаете...

- Я не сержусь... но только я не виноват... Я сам желал, чтобы моя девочка была твоею женой... Я сам полюбил тебя как сына... Но я, право, ничего не понимаю, как это случилось... Она сама объявила мне, что хочет выйти за Борского, торопила свадьбой, хоть я и видел, что она любила... Она и теперь...

Он не договорил, прижал к груди Венецкого и тихо прошептал:

- Только еще раз прошу: не ищи с нею свидания... Не смущай бедной девочки... Ты послушаешь старика?.. Да?.. А ты приходи ко мне... Я рад буду... Приходи утром, когда жены нет дома... Она все ездит... дела там разные, - как-то поморщился старик. - Женщина еще не старая...

Он хотел еще что-то сказать, но подавил вздох и как-то брезгливо взглянул на портрет жены, висевший у него перед столом...

Венецкий молча пожал старику руку, обещал исполнить его просьбу и повернулся, чтоб уходить, как вдруг остановился в изумлении.

В дверях кабинета стояла Елена.

Глава пятая

ВСТРЕЧА

I

Неожиданная встреча обрадовала и смутила Елену. Она вспыхнула до ушей и хотела было броситься к Венецкому, но, взглянув на его убитое лицо, тихо, словно виноватая, сделала несколько шагов, нерешительно протянула ему маленькую дрожащую руку и, не поднимая глаз, чуть слышно проговорила робким, умоляющим голосом:

- Здравствуйте, Алексей Алексеевич!

В тоне приветствия слышалось: "Простите меня".

Венецкий порывисто сжал ее руку; хотел что-то сказать, но ничего не сказалось. Он как-то сосредоточенно смотрел на нее, не выпуская ее руки из своей.

Старик Чепелев растерялся и смущенно поглядывал на молодых людей.

Так прошло несколько секунд.

Наконец он торопливо приблизился к дочери, обнял ее за талию и, отводя от Венецкого, проговорил:

- Ты как же это так неожиданно, Леля, вошла?.. Верно, тихо позвонила?.. Здорова?.. Муж здоров?.. Садись же, садись, Леля! - заботливо усаживал старик дочь и крепко поцеловал ее.

- А мы и не слышали, как ты позвонила... Мы вот с ним заболтались... о войне заболтались... Я ему свой план кампании объяснил, а он, Леля, не верит, что мы одним ударом окончим кампанию... Сомневается! Этакий Фома неверный! - выдумывал старик, тщетно стараясь придать своему голосу шутливый тон.

Шутка не выходила, и лицо старика по-прежнему было смущенное.

- Я таки задержал его, - продолжал он, усиленно мигая Венецкому, - а он торопится. Ему надо являться к начальству. Военная служба - строгая служба, опаздывать нельзя. Я помню, у нас в полку в тысяча восемьсот сорок первом году один тоже бравый молодой человек не явился вовремя к начальству, так что бы, ты думала, вышло?..


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: