Хуже было, когда над страной бушевали дикие вихри. Тогда в вечно тихих и молчаливых лесах звучал особый режущий и свистящий звук, треск застывших столбообразных каламитов и скрип лепидодендроновых ветвей, разметанных вихрем и трущихся друг о друга. И когда на них налетали резкие порывы сильного ветра, под его ударами кренились и выворачивались стволы высоких хвощей и плаунов. Так возникали высокие пирамиды переломанных деревьев, наполовину погруженных в ил и мутные воды топей.

В тех местах, где вихрь закручивался в страшный, все уничтожающий смерч, лесные гиганты вырывались из болотистой почвы с корнями, а образовавшиеся глубокие ямы быстро заполнялись черным илом, стекающим со всех сторон. Воздушные смерчи с огромной силой поднимали могучие стволы в высоту, но вскоре снова с треском бросали их, нагромождая друг на друга, создавая ужасную картину хаоса и разрушения.

Когда же из черных туч, принесенных бурей, начинался сильный ливень, это довершало гибель леса. Струи ливня хлестали по переломанным деревьям, к громким плескам воды примешивались глухие удары, сопровождавшие падение последних лесных великанов, которые дольше всех сопротивлялись разыгравшейся стихии, но все же наконец были побеждены и оказались в хаотической смеси погибших растений, взмученного ила и грязной воды. И над всей картиной гигантского разрушения, над уничтоженным первобытным лесом, в котором не уцелело ни одно дерево, при непрестанных раскатах грома продолжала неистовствовать буря.

На такое опустошенное место как раз и выбрался эдафозавр.

С трудом пробирался он между переплетениями переломанных стволов, часто вынужден был обходить кругом высокие пирамиды раздробленных растений, несколько раз увязал в мутной трясине топей. Коврики мхов, которые еще несколько дней назад светились свежей зеленью, были покрыты нанесенной грязью так же, как и зеленое кружево низких папоротников. Исчезла глубокая и тихая задумчивость старого леса, исчезла его стародавняя застывшая красота. Там, где были раньше тенистые уголки, полные зеленого полумрака, — чернели теперь лужи воды; где раньше кипела жизнь — снова на время воцарилась пустота.

Эдафозавр, несмотря на все препятствия, продвигался вперед против течения реки, разлившиеся воды которой возвращались обратно в широкое русло.

Солнце уже понемногу клонилось к закату, когда эдафозавр достиг места, где русло сужалось между крутыми откосами. Здесь всюду лежало много крупных камней, упавших со скалистых склонов холмов.

И здесь путь эдафозавра неожиданно окончился.

Перед ним вздымалась стена из поломанных стволов, беспорядочно нагроможденных друг на друга. Они были крепко заклинены между камнями и переплетены несчетными клубками корней и толстыми стеблями лианоподобных папоротников. В невообразимой мешанине переломанных стволов, огромных камней и пластов обвалившейся земли повсюду лежали трупы больших и малых животных, настигнутых бурей, сокрушенных и раздавленных падающими деревьями или захваченных сильным ливнем и потоками низвергающейся мутной воды.

За этой стеной стволов и камней, перегородившей русло реки в теснине между холмов, поднялся уровень воды, которая с огромной силой давила на преграду. Сначала она не могла ее преодолеть, но вода постепенно прибывала и начала проникать через запруду тысячью ручейков. Стена долго сопротивлялась. Лишь когда выпали новые дожди и количество водной массы в несколько раз возросло, естественная плотина под растущим напором начала дрожать. Но, даже когда отверстия в плотине увеличились и значительно ослабла прочность ее основания, она все еще стояла.

Однако следующие ливни, которых выпадало здесь очень много и которые наполнили естественное водохранилище до самого края, понемногу разрушали стену. Под напором воды она начала все сильнее дрожать, распадаться, и вода по бесчисленным расщелинам стала прорываться через нее большими струями-водопадами.

Эдафозавр стоял не двигаясь и в оцепенении рассматривал простиравшуюся перед ним стену. Он выглядел как окаменевшее сказочное чудовище, ищущее вход в заколдованную долину.

Между тем солнечный диск коснулся на западе горизонта, и он загорелся золотом и багрянцем. Чудесными цветами заката засветилась гладь вод, на ее красноватой поверхности всюду, куда еще падали солнечные лучи, отражались желтоватые полосы, похожие на расплавленное золото.

И тут в немой красоте наступающего вечера вдруг раздался страшный треск. Еще раньше, чем он замер, в теле плотины появилась большая брешь. Она быстро разрасталась под напором мощного потока воды, который сносил все, что стояло у него на пути. К гулу вод примешивался треск ломаемых стволов, которые в страшном беспорядке ринулись вперед.

Русло реки быстро наполнялось пенящейся водой, вскоре река вышла из берегов и разлилась далеко вширь. Пока река оставалась бурной, она разбрасывала всюду стволы деревьев развороченного леса и массы взбаламученного ила.

Потоки воды стремительно уносили поломанные стволы, били их друг о друга и нагромождали в кучи, которые потом опять разваливали и снова в бешеном темпе относили дальше. Все вбирали они в свои широкие объятия и уносили до обширных мелководий затопленной равнины, где течение ослабевало, обломки деревьев опускались на дно и покрывались оседающим илом.

Когда эдафозавр опомнился наконец от первого испуга и попытался уйти от опасности, было уже поздно. Бурлящий поток, несущий массу стволов, стремительно налетел на него. В одно мгновение поток сбил его и помчался дальше с неудержимой яростью.

Волны швыряли эдафозавра, оглушая его страшными ударами стволов и толстых ветвей. Лишь несколько минут эдафозавр сопротивлялся и пытался еще выбраться из потока. Но вскоре он поддался натиску воды и неистовый поток унес его разбитое тело.

Золотой солнечный круг исчез за горизонтом. Темнота укрыла своими черными покрывалами опустошенный край и место гибели эдафозавра.

Гул воды понемногу замирал и, наконец, утих совсем. Вся болотистая местность была покрыта сломанными древовидными хвощами и плаунами, древовидными папоротниками и тонкими стройными кордаитами.