Сильвия пристально посмотрела в глаза Линори.

— Несколько часов спустя пятеро вооруженных автоматами людей ожидают комиссара у выхода одной из миланских больниц. И расправляются с ним.

Линори невозмутимо сделал глоток лимонада.

— Обожаю романы с запутанной интригой, закрученным сюжетом. Однако — увы! — они очень далеки от действительности. Неужели вы, в самом деле полагаете, что подобную операцию возможно организовать из Лондона?

— Имелся человек, которому можно было поручить это сделать, — ваш сын Миммо.

Линори перебил ее:

— Только не вмешивайте в эту историю Миммо!

— Я пришла сюда, чтобы поговорить также и с ним.

— Миммо здесь нет. Миммо исчез. Две недели назад он уехал после обеда на своей машине и с тех пор не возвращался домой.

— И вы не заявили в полицию?

— Видите ли, синьора, у меня и у моих близких в жилах течет английская кровь. Хотя теперь ее осталось уже совсем немного. Во всем же остальном я настоящий житель Южной Италии. И поэтому мое доверие к государству где-то почти на отметке, близкой к абсолютному нулю. Я пытался разыскать сына собственными средствами. Но тщетно.

Линори посмотрел на нее. Сейчас это был лишь отец, в глазах которого застыли тревога и отчаяние.

— Теперь я обращаюсь к вам. Ищите его! Найдите!

Окна номера на втором этаже гостиницы «Гибралтар» выходили прямо на море. Вся меблировка комнаты состояла из постели, старого кресла с пестрой обивкой и стола.

Давиде распахнул ставни и застыл у окна, любуясь закатом. Увидел возвращающиеся с лова окрашенные в зеленый и голубой цвета рыбачьи баркасы, ящики с рыбой, которые грузили на молу в автофургоны. Потом подошел к тумбочке у кровати и набрал телефонный номер. Снял с шеи цепочку с пластиной, на которой был выгравирован номер его группы крови.

На другом конце провода ответил Симон. Давиде произнес всего несколько слов:

— Я приехал, остановился в отеле «Гибралтар». Встретимся сегодня вечером.

Повесил трубку. Прошел в ванную. Встал на край ванны и дотянулся рукой до водонагревателя. Свинтил крышку, пошарил внутри. Нечто нашел: пистолет. Сдвинул предохранитель, с сухим щелчком выскочила обойма. Легким нажатием вернул обойму на место. Потом осмотрел глушитель, дослал в ствол патрон. Снова поставил на предохранитель и засунул пистолет сзади за пояс.

Человек, который отравил его существование, дважды пытался отправить его на тот свет, а потом отнял у него двадцать лет жизни; человек, разбивший его семью и чуть-чуть не убивший его сына, был перед ним. Элегантный, аристократичный, с седыми, тщательно подстриженными усиками. Джованни стоял посреди гостиной своей виллы и читал письмо, присланное ему доном Каподжеро Барреттой.

Позади него стену украшала большая современная картина — написанное яркими красками абстрактное полотно.

— Ты американец?

— Середка наполовинку.

Линори указал на картину.

— Ее нарисовал знаменитый художник. Он живет в двух шагах оттуда, откуда ты приехал, — в Вест-Сайде. Нравится?

Давиде уставился на полотно.

— Да нет.

Линори слегка улыбнулся.

— Мне тоже не нравится. Но мой сын Миммо захотел ее тут повесить вместо старой, и я согласился. Новое, оно… к нему надо привыкать, надо с ним считаться. Иначе лучше отойти в сторонку.

Линори продолжал вертеть в руках письмо Барретты. Потом взглянул на Давиде.

— Ну, так чем же я могу тебе помочь? Ты нуждаешься в деньгах?

— И в них тоже. Но деньги я привык зарабатывать.

— Что же ты умеешь делать?

Давиде пристально поглядел на него.

— Я верный человек.

— Верный? Кому?

— Тому, кто ко мне хорошо относится.

Он спускался по лестнице медицинского факультета с книгами под мышкой. Взгляд угрюмый, недружелюбный. На нем были джинсы и коричневая кожаная куртка. Волосы и глаза черные. Глаза такие же, как у матери, подумал Давиде.

Войдя в университетскую столовую, Давиде увидел его за столиком в глубине зала. Он сидел один. Поднеся, словно нехотя, вилку ко рту, читал. Книга лежала рядом с подносом, на котором стояли тарелка с макаронами, тарелка с зеленью и бутылочка минеральной воды.

Давиде еле преодолел этот десяток метров до его столика, заставляя ноги не останавливаться, а голову не думать. Опустился на стул напротив. Стефано рассеянно на него взглянул. Окинул взглядом этого человека, пристально на него уставившегося и притом усевшегося за стол, не принеся с собой подноса с едой. И вновь погрузился в свою книгу.

Давиде перевел дыхание.

— Ты не знаешь, кто я такой, а я-то тебя знаю. Это было очень давно, ты тогда только родился, и у тебя еще не было этого шрама на шее.

Стефано поднял голову, опустил вилку на поднос, положил руку на раскрытую книгу и легонько коснулся шеи палицами другой руки.

— А, значит, еще до операции…

— Да, до операции.

Наконец Давиде решился:

— Я друг твоего отца.

Стефано резко поднялся, схватил книгу и поднос. Он хотел пересесть за другой стол. Давиде удержал его за руку:

— Постой.

Стефано вновь сел.

— Послушай, чего тебе надо? Чего ты ко мне привязался? Приходишь, садишься, пристаешь с разговорами. Неизвестно кто такой…

— Твой отец живет в Америке, я приехал оттуда. Стефано провел рукой по лбу. Он с трудом сдерживался.

— Да, да, понимаю, он живет в Америке. Очень приятно слышать. Ну и что с того? Мне-то что? Может, он надумал вернуться? Хорошо, передай, что если я ему понадобился, то может найти меня здесь ежедневно, даже по субботам. Пусть приезжает, я хоть смогу, наконец, плюнуть ему в рожу!

Давиде положил на стол рядом с подносом свернутую рулончиком пачку долларов.

— Вот, это тебе послал отец.

Стефано посмотрел на деньги, потом перевел взгляд на Давиде.

— Хоть ты и говоришь, что он твой друг, но меня от этого типа просто тошнит! Каков мерзавец! Бросает в один прекрасный день, не сказав ни слова, мать и меня, а потом, через двадцать лет, присылает своего приятеля с пачкой долларов!

— Да ты их возьмешь или нет?

Стефано минутку подумал, потом сунул рулончик в карман.

— Да конечно возьму. Они мне пригодятся. Но только не вздумай благодарить его от моего имени.

Давиде вынул спички и начал вертеть коробок в руках.

— Есть у тебя девушка?

— А у тебя?

— У меня нет.

— А что касается меня, так это мое личное дело.

Давиде поднялся. Пытаться продолжать разговор было бесполезно. А, кроме того, это причинило бы ему еще большую боль.

— Ну ладно. Если ты всегда в таком настроении, то тебе не позавидуешь.

И пошел к выходу из столовой.

Стефано взял оставленный Давиде на столе спичечный коробок и прочел на нем рекламную надпись: «Отель «Гибралтар».

Дверь артистической уборной приоткрылась. Эльзи сидела перед зеркалом и снимала грим — спектакль только что кончился. Гардеробщица «Приве» показала головой на коридор куда-то себе за спину.

— Тут с тобой хочет поговорить один человек. Какой-то американец.

Эльзи продолжала снимать грим.

— Мне не хочется никого видеть.

— Он говорит, что он друг какого-то Мазино.

Эльзи обернулась. Симон уже стоял на пороге.

— Добрый вечер.

— Кто вы такой?

— Вам лучше одеться. Я отвезу вас домой.

Когда Давиде услыхал шум мотора подъехавшей к воротам виллы машины, он только-только успел закончить осмотр последнего ящика шкафа в спальной Эльзи. Он все обшарил сверху донизу в поисках хоть какой-нибудь улики, которая могла бы навести на след Миммо Линори. Но ничего не нашел, кроме уймы платьев и кучи бесполезных бумажек. Он выглянул в окно. Увидел входящих в дом Симона и Эльзи. А дальше, на улице, за ними, заметил другой автомобиль, приближающийся с потушенными фарами. Бегом спустился по лестнице.

На пороге стоял Симон с пистолетом в руке. Испуганная Эльзи дрожала от страха. Симон толкнул ее ему в объятия.