Живая музыка, представленная поющим "чекловеком-оркестром", наяривала на своей ямахе про "владимирский централ-ветер северный".

– Девочки, погодите, дайте послухать, – говорили бандиты, – потому как я сидел, а ты не сидел…

За стойкой Сухинин разговорился с какими то студентами и те взяли его четвертым в игру в пул двое на двое.

Его напарницей была разбитная хохотунья с четвертого курса первого меда. Против их пары играли нагловатый белёсый парень с тёмненькой, похожей на индианку девушкой в черных вельветовых джинсах и с блёстками в волосах.

– А сыграем на деньги? Чего нам! – предложил белёсый.

Сухинин не возражал.

За проигрыш их пары платил он. Девушка – медичка ограничивала свой взнос тем, что целовала Сухинина в щеку.

– Она тебе потом укол в попу бесплатно сделает, – хохотал белёсый в очередной раз пряча в свой бкмажник деньги, что перекачевывали туда из Сухининского кармана.

– Ты чего? Подпольный миллионер? – стреляя глазками, спрашивала похожая на индианку девушка с блёсками в волосах.

– Нет, он геолог, газ на Ямале ищет, – отвечала за Сухинина его медичка-напарница.

Хоть и много денег, выходя из дому, брал с собою Сухинин, но и на много приходит свой конец.

– Что? Может в долг сыграем? – спросил белесый, убирая в свой бумажник пять последних тысячных купюр, проигранных Сухининым.

– Повезет в любви, – хмыкнула индианка с блёстками в волосах.

– Ему уже везёт, – заметил белесый, кивая на то, как студентка-медичка все лезла к Сухинину лизаться и обниматься, все так и льнула к нему, потому как и он и она были уже пьяны.

– А если много проиграю, то много в любви повезет? – спросил Сухинин.

– Это прямая пропорция, – ответил белесый, – хош, проверим!

Спрашивая, Сухинин, разумеется, думал о Веронике.

Вот если он проиграет все, что имеет, тогда, быть может, там на небесах.

Ответственный за его Сухинина счастье Ангел получит инструкцию от своего начальства, и откроет кран перелива эмоций и любви, чтобы изменить баланс ощущений на земле в пользу бедного Владимира Павловича? И перекроет Ангел одни краны и откроет другие. И почувствует вдруг Вероника, что любит Сухинина…

Почувствует, проснувшись среди ночи, откроет глаза, увидит лежащего подле себя Пузачева и крикнет в ужасе, – поди от меня прочь, постылый!

И тут же засобирается, бросившись метаться по квартире в поисках одежды, чтобы немедленно в ночь на такси ехать к нему – к Сухинину…

– Ну, тогда сыграем по-крупному, – почти без сомнения, сказал Сухинин белесому.

Сели в какое-то наспех пойманное такси.

Ехали-ехали. В машине было душно от жаркой "волговской" печки и выкуренных сигарет. И вместе с тем, сырым от питерской погоды ногам было холодно-прехолодно.

Это потом он понял, что просто горьковская "волга" машина такая с русскими парадоксами.

Белёсый ехал на переднем сиденье рядом с "мастером", а Сухинин, которому было бесконечно плохо, трясся зажатый между жестко колючей шубой индианки с блёстками в волосах и негнущейся дублёнкой студентки-медички.

Наконец, приехали хрен знает куда.

Машина стояла в заснеженном неуютном дворе какого-то обшарпанного дома. Справа голодные собаки растаскивали что-то из раскрытого помоечного контейнера. Слева какие-то бомжового вида мужичонки не то меняли на Жигулях колесо, не то попросту в наглую воровали с Жигулей резину.

Белёсый о чем-то долго договаривался с парнем, вышедшим их встречать, потом махнул всей компании рукой, и они стали подниматься по обшарпанной лестнице с некогда крашеными зеленой масляной краской стенами, по которым теперь богато было расписано русским и заграничным матом.

Вошли в квартирку.

Девицам было предложено пройти в одну комнату, а господам… белёсому и Сухинину – в другую.

В комнате, под классическим розовым абажуром пятидесятых годов с висюльками и бахромой, стоял покрытый зеленой скатертью стол, за которым сидели трое мужчин.

Армянин, узбек и еврей. Как в анекдоте на этническую тему.

– Вы играете? – спросил Сухинина еврей.

– У меня с собой нет денег, – ответил Сухинин.

– Это ничего, – ответил еврей, – нам ваш друг сказал, что вы вернулись из экспедиции и теперь располагаете средствами, он ручается за вас, – еврей кивнул в сторону улыбавшегося белёсого, – мы готовы дать вам необходимое для игры количество наличных под расписку. У вас паспорт есть с собой?

Паспорт у Сухинина был.

Еврей еще объяснил, что наличные выдаются под десять процентов… Только не годовых, в ежедневных. Десять процентов в день. Взял тысячу, завтра отдашь тысячу сто. А послезавтра отдавать надо будет уже тысячу двести.

– Мы же не Внешторгбанк какой! – осклабился армянин, отсчитывая Сухинину тридцать тысяч рублей, – мы люди небогатые, нам на старость, да на бедность, свести бы концы с концами.

Расписка, написанная Сухининым, быстренько исчезла в недрах катрана.

Зато на столе появилось пять нераспечатанных колод игральных карт, водка и закуски.

Когда Сухинин проиграл уже всю свою зарплату этого и прошлого летне-полевого сезона, а потом проиграл и все накопления, отложенные на будущую кооперативную квартиру, и когда уже написал вексель на квартиру, в которой жили его отец и мать, Сухинин вдруг понял, что его карточный азарт – это погоня за своим счастьем.

– Чем больше проиграешь, тем больше повезет в любви, – повторял улыбчивый белёсый.

– Чем больше повезет в любви, тем больше проиграешь, – повторял улыбчивый армянин.

– Счастье тебе улыбнется, ты мне старому поверь, – приговаривал еврей.

Домой его отправили на такси под утро.Он проиграл две квартиры и все деньги. И кроме того, каждый день ему щелкал счетчик. Десять процентов, десять процентов, десять процентов…Сухинин почему-то надеялся, что дома его будет ждать Вероника.

Но нет.

Не сработала примета, что если не везет в карты, то повезет в любви. Или…

– Ставь "корнер бет"! – посоветовал Митрохин.

Казино в Монако – второй по значению дом во всем княжестве. Это вроде как Здание Обкома Партии где-нибудь в Новосибирске – второе по значению, после регионального КГБ. Так и здесь – неизвестно еще что важнее – дворец князя Альберта или местное Казино?

– На четыре цифры ставь, не проиграешь, – продолжал советовать Митрохин, шансы тридцать восемь к четырем и выплата восьмерная.

– А может, я хочу проиграть, – возражала Вероника, но все-же прислушивалась и поставила "корнер бет" (25, 26, 28 и 29).

– Медам, месьё, фэт вотр шуа, фэт вотр жуэ, медам месьё, – с дежурной бесстрастностью автомата повторял крупье.

– Сухинин, играть будешь? – как показалось Сухинину, не без подковыки спросил Митрохин, – ставочку по -маленькой?

Митрохину конечно же была известна история про то, как Пузачев покрыл долги некогда в пух и прах проигравшегося Сухинина и как благодарный ныне покойному Пузачеву Сухинин, поклялся тогда здоровьем матери, что никогда более не сядет играть ни по маленькой, ни по большой.

Сухинин сухо улыбнулся и ничего не сказал.

Он просто смотрел.

Еще можно было делать ставки, и Андрей Бакланов поставил "на большое". Риск минимальный, но и выигрыш один к одному. Поставил фишку сто евро, и выиграешь стольник.

Митрохин подмигнул Сухинину и пояснил, – Андрюха у нас американец и он искренне верит в то, что европейцы жульничают и ставят здесь кривые рулетки с косыми подогнутыми осями, тогда если угадать, куда перекошена ось колеса, можно все время выигрывать, ставя "лоу энд хай".

Крупье крутанул колесо, щелчком выбросил шарик и все замолчали, заворожено глядя как шарообразная реинкарнация эссенцированной удачи совершает свои мистические прыжки.