Повыдергал у неё Вяйнемейнен перья, обрубил ей Илмаринен хвост, отсек ей Лемминкайнен когти.

Один только коготь остался у неё, а всё-таки крепко держит старая Лоухи чудесную мельницу Сампо.

Вот уже к корме подтащила пеструю крышку, над самым краем лодки подняла... Да не удержала, уронила в море.

Ударилась мельница о синий гребень волны и разбилась на мелкие куски.

Плачет жадная Лоухи, что потеряла своё сокровище;

А злое сердце её радуется - уж лучше пусть совсем пропадёт Сампо, чем достанется людям Калевалы!

32. Вяйнемейнен делает из березы новое кантеле

Но не пропала чудесная мельница, не потонула пёстрая крышка.

Долго качались её обломки на широкой спине моря, пока волны не принесли их к берегам цветущей Калевалы.

Бережно собрал их старый, мудрый Вяйнемейнен и закопал в землю, на зеленом мысу, на туманной золотистой поляне.

- Пусть принесут они родной земле богатство и счастье! Пусть оградят они добрый народ Калевалы от зла и беды!

Так сказал старый, мудрый Вяйнемейнен.

И слова его сбылись.

Никогда буйный ветер не мял на полях Калевалы посевов, никогда мороз не губил нежных всходов, а темные тучи не закрывали ласкового солнца.

Словно высокая железная ограда, будто крепкая каменная стена охраняла Калевалу от горя и невзгод. Весельем начиналось утро на счастливой земле, ясным был полдень, радостным тихий вечер.

Только на сердце старого, мудрого Вяйнемейнена лежала печаль: не было у него больше многострунного кантеле, замолкли на земле сладкозвучные песни.

"Может, ещё найду я кантеле на дне моря? Может, отдаст мне Ахто мой многострунный короб?" - думает старый, мудрый Вяйнемейнен.

И вот отправился Вяйнемейнен в путь.

Кователь Илмаринен сделал ему грабли - не слишком большие и не слишком маленькие: каждый зубец в сто сажен, рукоятка с целую версту, - и пошел Вяйнемейнен с этими граблями по берегу моря.

Водит он зубьями по тростниковым зарослям, сметает в кучу водяные травы, сгребает морские волны... Нет нигде его кантеле.

"Если у берега нет моего кантеле, может быть, на дне моря найду его", - думает старый, мудрый Вяйнемейнен.

Сел он в лодку, оттолкнулся от медных катков, и понесла его лодка по широким морским дорогам.

Обыскал Вяйнемейнен все подводные рифы, избороздил все морские течения, а кантеле нет как нет. Исчез в морской пучине звонкострунный короб.

Печальный вернулся Вяйнемейнен домой.

Идёт он рощей и вдруг слышит - плачет на опушке берёза.

Подошёл к ней Вяйнемейнен и спрашивает:

- Что ты плачешь, берёза? О чем тоскуешь, белый пояс?

Отвечает ему берёза:

- Плачу я о своей горькой доле, скорблю о своей несчастной судьбе. Посуди сам: и в летний день и в зимнюю стужу не знаю я радости. Весна придёт - малые дети режут мой ствол острыми ножами. Наступит жаркое лето -пастухи сдирают с меня кору, чтобы плести кузовки для ягод. Молодые девушки вяжут из моих веток веники. А придут дровосеки - так и совсем прощайся с жизнью!.. И зимой мне не легче. Ветер уносит моё зелёное платье, и стою я на морозе раздетая, одинокая, сиротливая, от горя к земле пригибаюсь.

Говорит ей старый, мудрый Вяйнемейнен:

- Ты не плачь, мой зелёный друг, не горюй, белый пояс!

Дождёшься ты лучшей доли, будешь ещё смеяться, будешь плакать от веселья, петь от радости.

И вот принялся Вяйнемейнен мастерить из берёзы кантеле.

Сначала короб вырезал. Славный получился короб - весь в прожилках, словно разрисован затейливыми узорами.

Где же взять теперь колки для поющих струн? Из чего сделать гвоздики?

Рос на поляне высокий дуб. Много на нём веток, много на ветках желудей. Каждый жёлудь покрыт крышечкой, на каждой крышечке сидит кукушка. Поет кукушка, и серебряной струйкой льется песня из ее горла, золотыми каплями падает на землю.

"Из этого серебра сделаю я гвоздики для кантеле, - думает старый, мудрый Вяйнемейнен. - Из звонких золотых капель сделаю колки для поющего короба". И как задумал, так и сделал.

Вот уже совсем готово кантеле, только струн не хватает.

Пошёл Вяйнемейнен искать струны.

Видит - сидит на лугу девушка и тихонько поёт. Не грустно поет и не весело. Поет она, чтобы скоротать время. За песней скорее день кончится, а там и милый её придёт.

Просит у девушки Вяйнемейнен:

- Дай мне, красавица, пять волосков из твоих кос, чтобы мог я на утеху всем добрым людям сделать многострунное кантеле.

И дала ему девушка пять тончайших золотых волос, пять шелковистых нитей.

Теперь всё есть у Вяйнемейнена.

Натянул он струны на узорчатый короб - и вот снова держит в руках поющее кантеле, земную усладу.

Осторожно поставил он короб на колени и тронул струны легкими пальцами.

И сейчас же в ответ ему зазвенела всеми своими листочками белая береза, отозвалась из густой зелени кукушка, нежно запел девичий голос.

Быстрее побежали его пальцы по струнам, громче заиграл старый, мудрый Вяйнемейнен.

До самых дальних селений донеслись звуки кантеле, и весь народ Калевалы вышел, чтобы послушать песни Вяйнемейнена.

Старики, и дети, и те, кто достиг середины жизни, - все обступили мудрого песнопевца. И, внимая пению струн, мужчины в молчании склонили головы, матери забыли о своих печалях, юноши задумались, девушки прослезились.

Один день, и другой, и третий играет старый, мудрый Вяйнемейнен.

От зари до зари звучат его песни.

Играет ли он в своём жилище - и в ответ ему поёт потолок, весело звенит крыша, напевают, раскачиваясь, двери, звонко перекликаются окна.

Раздаётся ли его песня в лесу - и старые сосны низко кланяются ему и роняют к его ногам шишки.

Идёт ли он с песней по роще и лугу - и каждая веточка ласкает его, каждый цветочек смотрит на него с любовью.

Повсюду приносят его песни радость и веселье.

Для услады всех живущих на земле звенит его кантеле.

33. Хозяйка Похьелы похищает солнце и месяц

Прослышала хозяйка Похъелы, злая старуха Лоухи, что не пропало чудесное Сампо, что даже обломки его приносят счастье и богатство сынам Калевалы.

Не спит она и не ест, об одном думает: как бы извести ненавистное племя.

Наслала злая старуха на Калевалу болезни, но одолел их старый, мудрый Вяйнемейнен и заточил в каменную гору.

Выгнала она из лесной чащи медведя, чтобы разорвал он тучные стада Калевалы, но убил медведя старый, мудрый Вяйнемейнен.

И снова мир и покой сошли на поля и рощи Калевалы. Под звуки поющего кантеле, под песни старого, мудрого Вяйнемейнена радостью начиналось утро в жилищах Калевалы, весельем кончался вечер.

Донеслись песни Вяйнемейнена до самого неба. Выглянул из своей избушки месяц, вышло солнце из своих золотых покоев, и спустились небесные светила пониже, чтобы послушать, как играет на кантеле старый, мудрый Вяйнемейнен.

Ясный месяц уселся на берёзу, а солнце тут же рядышком опустилось на сосну да так и засияло от удовольствия.

Слушают солнце и луна Вяйнемейнена и не могут наслушаться.

А старуха Лоухи не дремлет.

"Не хотел Вяйнемейнен, чтобы Сампо мне служило, - думает злая хозяйка Похъёлы, - так теперь солнце и месяц будут мне служить".

Никто не видел, никто не слышал, как пробралась она в Калевалу. Схватила старая Лоухи с берёзы месяц, сунула за пазуху солнце и побежала к себе в Похъелу. Да по дороге прихватила ещё огонь из очагов, чтобы и в жилищах Калевалы не стало света.

Прибежала злая старуха домой и запрятала солнце и месяц в глубине медного утеса, в темных недрах каменной горы. Заперла пещеру десятью замками, десятью засовами и радуется:

- Не гулять больше солнцу и месяцу по небесному простору! Не будут они светить людям Калевалы!

И вот наступила на земле и на небе непроглядная ночь.

Затосковали на земле люди и звери, замолкли в лесу птицы, поникли цветы и травы.

Даже Укко, повелитель туч и ветров, заскучал в своих тёмных покоях.