- А?.. эй! Как вас? - негромко позвала Наташа. Даже ногой топнула. Вы куда?

- Зовите меня Вадимом, - обернулся он. Нагнувшись, подобрал несколько дощечек и пошел дальше.

Наташа, постояв в нерешительности, торопливо двинулась следом. И также взяла в руки пару деревяшек.

- Костерок запалим, да? - спросила, догнав Вадима. - Здорово придумали, я согласна.

- А вас никто и не спрашивает, - отозвался он. - Мне тут нужно сигнальные огни разжечь, чтобы вертолет сел. А то в прошлый раз в пруд провалился.

- А в нем, конечно, вас ждет подводная лодка, - подхватила она, улыбаясь.

- Нет, рыба, - серьезно ответил он и вытащил откуда-то пару целлофановых пакетов. В одном действительно оказалось что-то чешуйчатое, похожее на карасей, в другом - картофельные клубни.

- Обожаю печеную картошку! - сказала она.

- Вообще-то я вас еще не приглашал к ужину. Мест нет.

- Эту ошибку легко исправить.

В его руке очутился нож, которым он начал быстро потрошить и чистить рыбу. Затем продел сквозь жабры металлический прут, укрепил его на каких-то железках. Сложил набранный "хворост" и поджег бумагу. Все делалось очень ловко, наверное, не в первый раз.

- Дровишек не маловато? - озабоченно спросила Наташа. - Вы посолить забыли.

- Соль вредно, - ответил он. - Ладно, приглашаю к столу.

Вадим вынес из какого-то укромного уголка трехногий стул и низенькую табуретку.

- На чем предпочитаете сидеть?

- А у нас это ужин или ранний завтрак?

- Лично для меня - обед.

- Тогда - табуретку! - последовал особый логический вывод.

Мужчина усмехнулся, подбрасывая в костер картошку. Вскоре запахло жареным. "Как же мы будем ее есть?" - подумала Наташа.

- Руками, - произнес Вадим, словно прочитав ее мысли. - Рыба по-валлийски. Знаете почему?

- Потому что валялась где-то, - ответила девушка.

- Вообще-то я ее поймал в пруду. Но меня так угощали в Англии. В городке Портмадог.

- И тоже на крыше?

- Нет, на берегу Святого Георга. Но поскольку в ближайших ста метрах такого пролива нет, придется обойтись без него. Вкус от этого не испортится.

- А что же вы там делали, в этом собачьем портмоне?

- У вас острый ум, - похвалил мужчина. - Я там в земле копался.

- Ясно. Вы - археолог, - сказала девушка. - Нашли что-нибудь.

- Скорее потерял. Вернулся обратно, а меня уже уволили.

- Лучше бы вы тогда и не возвращались.

- Может быть, - согласился он. - Давайте пробовать. Кажется, готова.

Осторожно стянув с вертела пару рыбешек, Вадим передал одну из них Наташе.

- Постарайтесь не глотать вместе с косточками. Понимаю, что это очень вкусно, но не спешите.

Девушка держала карася двумя пальчиками за хвост, словно изучала, до какой степени съедобен этот предмет.

- Не перейти ли мне сразу ко второму блюду? - нерешительно сказала она.

В это время где-то неподалеку от них, сверху, послышался все нарастающий шум. Непонятно откуда вынырнула большая желтая "стрекоза". Если бы сейчас бросить камень, можно было бы даже попасть в ее брюхо. Вертолет чуть накренился и почти завис над ними, бешено вращая пропеллером.

- Прилетел все-таки! - удивленно произнесла Наташа, радуясь непонятно чему. Она замахала рыбой, а белый платочек, сорвавшись с флагштока, полетел по воздуху.

"Стрекоза" резко взяла вправо и скрылась за лесным массивом.

- Да, прилетел, - грустно сказал мужчина. - Только он никогда здесь не останавливается.

2

Нашлась и соль в спичечном коробке, и черный хлеб, причем поразительно свежий, душистый, разламывающийся на куски.

- Сами, что ли, печете? - недоверчиво спросила девушка, хотя сейчас вроде бы, после вертолета, нечему было и удивляться.

Было во всем этом ночном сидении возле костра на крыше что-то таинственное, а может быть, и волшебное, словно она спала в своей комнате и ей снился сон. И рыба, и огонь с дымом, и вкусный хлеб, и низенькая табуретка, на которой сидела Наташа, и этот человек, подбрасывающий на ладони картошку, - все было из сказочного сна детства, привидевшегося ей когда-то очень давно или, напротив, только ожидаемого через много-много лет. Но так непременно было или произойдет. или уже случилось? Она совсем запуталась в своих мыслях, снах и действительности. И даже не раcслышала, что он ей ответил.

- В булочной машину разгружал, - повторил человек. И добавил: - Утром будет уже не тот.

Утром все будет уже не так, подумала она, вновь погружаясь в свои сны-мысли. Мы и не признаем друг друга, если вдруг столкнемся на улице, при солнечном свете. Или сделаем вид и пройдем мимо. У каждого своя дорога, две тропинки в лесу, и они случайно пересеклись здесь. Постояли, поговорили, похвастались набранными грибами и разошлись. Почему? Заблудились они, что ли? Вот встретились неожиданно два человека на крыше, им было интересно, пока не наступил рассвет. А дальше? потом один прыгнул вниз, а второй остался. Нет, это уже какой-то другой сон, нехороший... Наташа взглянула на мужчину исподлобья. Наверное, она прошептала это вслух, потому что он с любопытством спросил:

- Кто прыгнул, а кто остался?

- Не знаю, - серьезно ответила она. - Это не имеет значения.

- Не имеет, - согласился Вадим. - Жизнь вообще настолько символична, что чуть-чуть реальности не прибавит ей ровно никакого значения. Вы кушаете конкретную рыбу, и она исчезает, значит, можно сказать, вы проглотили символ реальности, но при этом не подавились костью и не стали другим символом. В четвертом часу утра я всегда заговариваюсь, а к пяти наступает просвет, вот.

Наташа терпеливо выслушала его и произнесла:

- У меня другая реальность - я выхожу замуж.

Помолчав, мужчина равнодушно сказал:

- Поздравляю. Чего ж вы тут? Понимаю, самому до смерти надоели эти свадьбы проклятые, осетрина вечная, "горько!" из каждого угла, а кто-нибудь уже мордой в салате. Хорошо еще, если не жених...

- Нет, свадьба у меня через неделю, а сейчас вроде как репетиция оркестра. "Прогон премьеры, - подумала она. - Только неизвестно, кто, кого и куда прогнал".

- А-а, тогда все ясно! - сказал мужчина, подкладывая в костер дощечек.

- Ну что - "а"? - сердито передразнила его Наташа. - Вы думаете, я такая взбалмошная, что убежала из-под венца? Которого к тому же и в помине нет. Брак светский.

- Ничего я о вас не думаю, - откликнулся Вадим. - Мне, видите ли, и думать нечем - я из тяжелой палаты сбежал. Сейчас, поди, санитары повсюду роют, найдут - в рубашку повяжут.

Девушка на секунду застыла, но решила вновь не верить ему. Уж слишком безобидно-беспечно он выглядел.

- Надеетесь от всех спрятаться? Я вас сразу раскусила.

- Вы лучше картошку кусайте. остынет - будет совсем не то.

- И вам удается? Ну, зарыться в землю? - не унималась она, даже не взглянув на протянутую ладонь, в которой, словно камешек, лежал черный печеный клубень. - Это не вы с Кантом выдумали "вещь в себе"? Ах, простите, забыла, вам же нечем думать.

- Да что с вами? - удивился Вадим. - С кем-то поссорились, а на меня злитесь. Так хорошо сидели...

- А вы не воображайте из себя невесть что. Терпеть этого не могу. Обыкновенный бомж, простите за откровенность. Дайте сюда картошку!

- Нате. И успокойтесь, - мягко сказал мужчина. - А то еще и с крыши убежите, а выше - некуда.

Они посидели молча, украдкой поглядывая друг на друга. Откуда-то из окон или со двора донеслось: "На-та-ша! На-та-ли!.."

- Вас зовут, - произнес Вадим.

- Если я вас обидела - извините, - ответила она. - Но я не хочу уходить. Просто не хочу, и все.

- Так "просто" никогда ничего не бывает.

Наташа обдумала его слова и согласилась. Наверное, он прав, и ничего случайного в жизни действительно нет. Как нет ее и в этой ночной встрече на крыше, под звездным небом и лукаво смеющейся луной. Или же все вокруг соткано из ее призрачных лучей, насмешливо, но и печально растающих с приближением рассвета.