- Посажу там огурцы, - сказал он.

- Или бананы, - предложила девушка. - Можно швырять в прохожих.

- Или посажу просто прохожих, - уточнил он тогда.

Потом, когда почти все лишнее, на взгляд Наташи, было вынесено, они немного передохнули и слегка перекусили оставшимся от праздничного ужина. В холодильнике нашелся салат, ветчина, семга и все прочее.

- Хотите вина? - вспомнила вдруг девушка.

- Я пью только очень хорошее, - ответил мужчина.

- Коллекционное французское вас устроит? Урожая тысяча девятьсот восемьдесят пятого года.

- Этого - да. Памятная дата. В тот год я впервые попробовал наш отечественный портвейн. Незабываемое впечатление. А также закончил университет и женился. Но это уже осталось в памяти не так ярко.

- Вот как? - рассеянно спросила она. - Открывайте, я тоже с вами немного выпью. А... где же она сейчас?

Мужчина вытащил пробку и пожал плечами.

- Разошлись. Это, знаете ли, случается не так редко. Странный букет... - отпив немного, он усмехнулся. - Вас, конечно же, обманули. Это сделано в Польше.

- Как всегда, - сказала Наташа, нисколько не огорчаясь. - Скоро в России не останется ничего настоящего.

- Но ведь мы же только и желаем, чтобы всю жизнь жить в обмане, ответил он. - А потом на кого-то злимся. Кроме себя.

- Я больше не буду спрашивать, кто вы по профессии. Это не важно, улыбнулась она. - Но поддельное вино мне нравится.

- Думаю, что настоящее мы бы с вами могли пить в Париже. Если бы вдруг встретились снова, - добавил он, помолчав.

И ей почему-то показалось, что это совсем не пустая фантазия.

Громкий стук в дверь вывел их из некоторого затишья.

- Стенку заказывали? - раздался грубый голос. - Распишитесь.

- Прощай, Париж, продолжение следует, - промолвил мужчина.

4

Работа вновь закипела, но теперь предстояло не выносить старые вещи, а свинчивать и прикручивать друг к другу новые. Хозяйка чем могла помогала мужчине, но больше мешалась, путаясь в привезенных секциях и давая советы, после которых приходилось все переделывать заново. Наконец наемный работник с крыши не выдержал и сердито рявкнул:

- Шли бы вы отсюда... в баню!

Девушка обиделась и ушла. В соседней комнате она включила магнитофон и стала танцевать под музыку одна. О том, чем там рядом занимался Вадим, старалась не думать. Ей было немного грустно, как перед окончанием интересной книги: осталось всего несколько страниц, скоро их придется перевернуть и роман будет прочитан; хотелось не торопиться, но и страшно любопытно было узнать - что там в конце? Наташа решила, что эту книгу, наверное, не стал бы читать никто из ее друзей или подруг, и жених тоже, а возможно, что она вообще написана только для нее и существует в единственном экземпляре. И она не понимала, почему танцует, и улыбается, и прислушивается к тому, что происходит за стенкой, ловя свой странный взгляд в зеркале.

- Пластично, - похлопал Вадим, стоя в дверях. - Принимайте, барышня, работу. Лошади подкованы, карета готова. Куда ехать?

- Спасибо, Селифан, ступай, - ответила она. - Я скажу.

Наташа еще немного покружилась в своем одиноком танце, потом вздохнула и выключила музыку. Постояв возле открытого окна, она все же вышла из комнаты. Но Вадима нигде не было. Даже не взглянув на собранную из секций стенку, она торопливо прошла на кухню, словно боясь, что он неожиданно исчез, ушел, не прощаясь, и, может быть, она больше никогда его не увидит... "И что с того?" - мелькнула одна мысль, а другая вытолкнула ее: "Я не хочу этого". А третья не успела их догнать, потому что Наташа вдруг услышала в ванной шум льющейся воды.

- Эй! - постучала она в дверь. - Вы там надолго?

- Минут на сорок, - прозвучал ответ. - Люблю понежиться в крутом кипятке. Сразу молодеешь. Если вы, конечно, не возражаете? Все-таки я старался из последних сил.

- Ну хорошо же! - угрожающе сказала она. - Я скоро приду.

Подхватив свою сумочку, она выскочила из квартиры. Ей совершенно неожиданно пришла в голову одна идея. И отказываться от нее Наташа не собиралась. Внизу, прямо в доме, находился большой магазин, в котором продавалась всякая всячина. Пройдясь по отделам и набрав разных покупок, она поспешила назад.

В ванной было тихо, только иногда раздавался слабый всплеск, а по вытягивающемуся дыму она поняла, что мужчина курит.

- Вы не утонули? - спросила девушка. - Тогда я на минутку зайду, смотреть не буду.

- А если бы утонул? - отозвался Вадим. - Стали бы смотреть?

Он действительно курил, погрузившись по горло в мыльную пену. Наташа задернула шторку, оставила целлофановые пакеты, а его скомканную одежду подхватила и унесла прочь. Сунув ее в мусорное ведро, она еще и придавила крышкой.

- Вот так! - сказала она, потирая руки. - Хотя в сказке полагалось бы сжечь.

Затем налила себе немного вина урожая 1985 года и выпила. "Что бы такое приготовить?" - подумала девушка.

Через некоторое время из ванной негодующе донеслось:

- Э-эй!..

- Ну что мы все друг другу "эй" да "эй"? - громко сказала она, подходя к двери.

Тогда он отозвался по-другому:

- Наташа, прекратите шутить. Где моя одежда?

- В пакетах. Надеюсь, размеры ваши. Я выбирала на глазок.

- Я спрашиваю о моей рубашке и моих брюках, а не об этой накрахмаленной наволочке с рукавами.

- Там еще бритвенный прибор, - сказала она и ушла на кухню.

У него все равно не было выбора.

Вадим продолжал что-то ворчать, но она его уже не слышала, занявшись приготовлением салата.

Прошло еще минут тридцать, и он появился за спиной - в новой синей рубашке, подвернутых внизу джинсах и даже свежевыбритый, смущенно потирая щеку. Теперь он выглядел ярче и молодо, лишь взгляд оставался прежним, словно бег за собственной тенью все еще продолжался. И мокрые волосы висели длинными прядями, как у эстрадного певца или отшельника.

- Должна же я была вас как-то отблагодарить! - сказала Наташа. - А вам идет. Цвет неба. Кого-то вы мне напоминаете...

- Идиота, - коротко разъяснил он. - Лично я себя таким и ощущаю. Столь глупых ситуаций в моей жизни уже давно не было. С тех пор, как отметил плачем свой первый день рождения.

- Не надо гневить судьбу, я ведь еще собираюсь вас подстричь. Не беспокойтесь, я умею это делать, - добавила она, поскольку Вадим в ужасе замахал руками.

Но Наташа уже взяла приготовленные ножницы, полотенце, расческу и указала на стул.

- Ну пожалуйста! - попросила она.

- С каких это пор девушки стали командовать взрослыми мужиками? спросил он, но покорился ее желанию. - Ладно, стригите. Только оставьте хотя бы второе ухо.

- Я сделаю все так, что ваш... изъян совершенно не будет заметен, успокоила Наташа, догадываясь, почему он носит длинные волосы. - Это не проблема. После института я работала парикмахером. Вы спросите почему?

- Нет. Мне это не интересно. Но хорошо хоть не патологоанатомом. А то бы вы, наверное, захотели меня препарировать.

- Потому что по своей специальности я не могла устроиться нигде, продолжала Наташа, будто разговаривала сама с собой, и при этом быстро и ловко работала ножницами. - А в салон красоты меня привела подруга, я прошла трехмесячные курсы и научилась всему. Даже получила приз. В этом нет ничего сложного; по-моему, стричь баранов гораздо труднее. Простите за сравнение.

- Ничего-ничего, мы привыкшие.

- Между прочим, когда на конкурсе я делала модельную стрижку моему жениху, он в меня и влюбился.

- Вот как? Значит, он выжил? После того как взглянул в зеркало?

- Не крутите головой, сидите спокойно. Обещаю вам, что вас будет не узнать. Вспомнила, на кого вы похожи. На Роберта де Ниро.

- Это хорошо или плохо? Просто я с ним не слишком знаком.

- Все относительно...

она закончила работу и чуть отошла в сторону, протянув зеркало.

- Теперь любуйтесь.

Странно, но он не сразу узнал себя: на него смотрело совсем другое лицо - в нем исчезла какая-то постоянная настороженность, и равнодушие, и собачье чувство вины, и глубоко прячущаяся грусть, и даже морщинки возле глаз не выглядели столь беззащитно-усталыми. Но ее искусство здесь было ни при чем. Иногда происходящее внутри меняет внешность не хуже ножниц, бритвы и нового платья.