- Вам угрожает опасность, - пояснила доктор Сиснерос. - Одна из этих несанкционированных магистралей может завести вас в Верхний зал. А в Верхнем зале на данный момент выход не работает. Туда можно только войти. Вероятно, вы заметили, что "Дворец Виктории" - система с односторонним движением, из нижних залов в верхние. Типа Вселенной. Идешь, идешь, идешь, пока не наткнешься на место, где возможен выход.

- Звонит телефон, - догадался я.

- Да, - подтвердила доктор Сиснерос. - Это Клайд придумал. Прелестная деталь, верно? Но мы еще не установили в Верхнем зале выход или, как вы выражаетесь, телефон.

- А двери там разве нет?

- Дверь-вход есть. Двери-выхода нет. Куда она должна была бы выводить, по-вашему? Верхний зал находится на вершине кодовой цепи. Клиент окажется в ловушке. Возможно, навечно.

- И чего же вы хотите от меня?

- Будьте начеку. Программисты - весьма самовлюбленные люди. Они любят оставлять где попало свои инициалы. Улики. Если увидите что-то странное - ее портрет, какую-нибудь безделушку - попытайтесь запомнить комнату. Это поможет нам локализовать повреждения.

- Что-нибудь типа красной кепки.

- Правильно.

- Или ее самой.

Доктор Сиснерос покачала головой:

- Это будет лишь копия. Она мертва. Она покончила самоубийством, прежде чем мы успели вновь взять ее под стражу.

- Ронда оставила на твоем автоответчике еще одно послание, - сообщила мамуля, когда я вернулся домой.

- Барбара-Энн, - поправил я.

- Невелика разница. Сказала, что привезет твои вещи сюда и свалит прямо на газоне. Сказала, что Джерри-Льюису...

- Джерри-Ли, мамуля.

- Без разницы. Этому ее новому парню нужна твоя прежняя комната. По-видимому, они тоже не спят вместе.

- Мамуля! - возмутился я.

- Сказала, если ты не приедешь за вещами, она их выбросит.

- Я бы предпочел, чтобы ты не слушала послания с моего автоответчика, сказал я. - Зачем нам тогда второй?

- Тут я бессильна. Твой автоответчик срабатывает на мой голос.

- Только потому, что ты под меня подделываешься.

- Мне и подделываться не надо, - процедила мамуля. - Как прошел твой день? Сколько эскимо добыли на охоте?

- Очень остроумно, - сказал я. - Нет, мы добыли уйму тюленей. Мы забиваем старых тюленей, которые уже принесли потомство и заедают век молодым.

Я красноречиво уставился на нее, но встретил скептический взгляд.

На следующее утро я вошел в зал Ожидания первым. - Ну как, разобрались вы с Бонни? - спросил служитель.

- С Бонни?

- Не дергайтесь, - он начал лепить мне на лоб маленькие штуковины. Ложитесь. - И я точно пробудился от сна. Я находился в библиотеке с арочным окном-витражом, за котором виднелись далекие холмы. Шемиз, сняв с полки книгу, листала страницы. Она была одета в комбинацию из тончайшего черного муслина, отделанную аппликациями из бархата, с узкими бретельками, глубоко декольтированными чашечками и закрытой спинкой, выкроенной из цельного куска трикотажных кружев. Я отлично видел, что все страницы в книге были чистыми.

- Шемиз, - произнес я. Мне хотелось извиниться за то, что я не уделяю ей внимания. Мне нравилось, как впиваются в ее тело чашечки, когда она наклоняется, но я должен был найти Глюкки. Я должен был предупредить ее об охоте, устроенной Клайдом и доктором Сиснерос.

Я стал осматривать плинтусы в поисках мышиных нор, пока не обнаружил кривую планку, а за ней - трещину. В эту дырку едва можно было просунуть руку, но мне удалось проползти по-пластунски, выставив вперед плечо.

Я вновь оказался в бетонном коридоре.

Глюкки стояла у штабеля досок, одетая в свою футболку МЕРЛИН СИСТЕМС и белые хлопчатобумажные трусики-бикини в французском стиле, отороченные кружевными рюшками. Разумеется, она была в красной кепке. И в очках!

- Что это за фигня с очками? - спросила она меня и попыталась их снять, но очки не поддавались.

- Они знают о тебе, - пояснил я. - Показали мне твою фотографию. В очках.

- Еще бы им не знать! Уж Клайд да не знает, черт его задери.

- Я хочу сказать: они знают, что ты здесь. Правда, думают, что ты умерла.

- Ну, я вправду умерла, но здесь надолго не задержусь. Конечно, в том случае, если мы попадем в Верхний зал. Стащив с головы свою красную кепку, она зашвырнула ее в дальний конец коридора.

Кепка упала у трещины в бетоне, где стена смыкалась с полом. Через эту щель не пробралась бы и мышь, но я все-таки протиснулся: сначала просунул кончики пальцев, потом одно плечо, затем другое. Я оказался в оранжерее с огромными эркерами, за которыми виднелись высоко стоящие, озаренные солнцем облака, похожие на разрушенные замки. Глюкки...

- Ничего, если я буду звать тебя Глюкки?

- Черт подери, я же сказала: пожалуйста, - Глюкки стояла у окна, одетая в белый муслиновый лифчик с чашечками, отделанными вышивкой "ришелье", и трусики из той же материи с кружевными вставками спереди и с боков. Разумеется, она была в красной кепке. И в очках.

- Я очень хочу помочь, - сказал я. - Но этот Верхний зал, похоже, опасное местечко.

- Опасное? Кто сказал?

- Служба работы с клиентами.

- Сиснерос? Вот дрянь!

- Я так не считаю. Она говорит, что если я войду в Верхний зал, то уже не выйду. Как из "Тараканьего Мотеля". Там нет телефона.

- Х-м-м-м, - Глюкки пристально уставилась на меня. Ее серые глаза глядели встревоженно. - Я об этом не подумала. Пойдем повыше, чтобы можно было поговорить. Она швырнула красную кепку, и та опустилась около крохотной клинообразной дырки, через которую я еле прополз по-пластунски, выставив вперед плечо. И оказался в темной комнате с плотными шторами, без мебели, если не считать персидского ковра на полу. Глюкки...

- Ничего, если я буду называть тебя Глюкки?

- Перестань, а? Почему от "Эн-О" люди так тупеют?

- Ума не приложу, - проговорил я.

Глюкки сидела на полу, одетая в белый лифчик из синтетического атласа, окаймленный расшитой тесьмой, и крохотные трусики-бикини из той же материи.

- На самом деле меня зовут не Глюкки, - произнесла она. - То ли Элеонор, то ли Кэтрин - я забыла. Когда тебя убивают, такие вещи как-то улетучиваются из памяти.

- Они сказали, это было самоубийство.

- Ага. Самоубийство при помощи молотка! - Мне понравился ее смех. Мне понравилось, как врезались в ее тело тесемки бикини. Они были миниатюрными копиями витых шнуров, которые можно встретить в театре. - Меня арестовали - в этом Бонни не соврала. Я составляла нелегальные подпрограммы, мышиные норы, для передвижения по ТДВ. Это тоже правда. Только об одном она умолчала - мы с Клайдом были соучастниками. Ну да откуда ей знать, этой мерзавке? Я прогрызла мышиные норы, закопала их в основной кодовой цепи, чтобы мы с Клайдом потом могли ходить во дворец сами. Клайд был дизайнером дворца, но мышиные норы поручил мне. Вот только я не знала, что он уже завел шашни с Сиснерос.

- Что такое "шашни"?

Глюкки пояснила свое определение вульгарным жестом. Я отвел глаза.

- Сиснерос владеет 55 процентами акций. Что, понятно, сделало ее неотразимой в глазах бедного Клайда. Чуть ли не год они играли в Бонни и Клайда у меня за спиной, пока я работала, не разгибая спины. Короче, когда ТДВ принимали в "Пути вглубь", какой-то проверяльщик заметил мышиные норы - я их не особенно старалась спрятать - и сказал Сиснерос, а та сделала выговор Клайду, но он прикинулся шокированным и возмущенным. Он меня подставил. Как только меня выпустили под залог, я пришла за своим барахлом...

- Барахлом?

- Подпрограммами, фирменными макросами, графикой... Я хотела все убрать. И, может быть, устроить небольшой тарарамчик. Я взяла с собой ресет-редактор, чтобы переписывать код, не выходя из системы. Но Клайд заподозрил неладное. И убил меня.

- Маленьким молоточком.

- Соображаешь. Просто выдвинул ящик и - бэмс по переносице. Но Клайд не знал, что я могу себя сохранить. Я всегда хожу на маленьком макросе автосохранения, который написала еще в колледже, так что потеряла всего минут десять, не больше, и чуть-чуть памяти. И свою жизнь, разумеется. Я ушла в мышиные норы, но кто хочет жить, как крыса? И я стала ждать своего принца, который отведет меня в Верхний зал.