Теодор Трап…р в отсутствие хозяина был поручен заботам его прекрасной гостьи, и вышло так, что они с Еленой провели эту неделю почти вдвоем. Елена знала, что изменилась до неузнаваемости, и “прекрасный принц” ее юности, ее не узнает. Это давало некоторое преимущество, однако ничего не гарантировало. Она сама не знала, чего ждет от встречи с ним, решила просто говорить, говорить обо всем, чтобы понять, в конце концов, чего хочет сама.

А он был поражен с первого же момента. Он ведь, черт побери, не мальчик, и женщин перевидел на своем веку великое множество. И простушек и аристократок, но эта… Эта была похожа на таинственную, немного грустную принцессу из старинного романа о тех временах, когда доблестные рыцари без страха и упрека сражались с драконами, истребляли чудовищ и совершали подвиги во имя любви к своей даме. Ужасно глупо, но ему хотелось самому стать таким рыцарем.

Они вместе обедали, или прогуливались по парку, или говорили о чем-то, а Теодор не переставал пристально изучать ее и восхищаться. Она казалась ему царственно аристократичной, и вместе с тем простой и доброжелательной. Теодор сам был прекрасно образован, но его потрясала ее эрудиции, тонкое знание нюансов различных мировых культур, способности видеть ситуацию под неожиданным углом, и, конечно, замечательное чувство юмора. Он, как истосковавшееся по солнцу растение, стремился согреться ее теплом и обаянием, ловил мягкий свет глаз. Правда Теодор иногда замечал, что в них проскальзывает непонятное выражение. Мужчина остро чувствовал в ней скрытую грусть, и хотел разгадать, утешить, присвоить, скрыть от всего мира.

Эти несколько дней были тяжелыми для Елены. Она прекрасно владела собой, но все равно ощущение того, что она обманывает Теодора, было неприятным. Еще странным было вот что. Она так долго мечтала об этой встрече, боялась ее, сотни тысяч раз проговаривала мысленно, что выскажет ему, когда он наконец поймет, кто она, а сейчас… Вот он, рядом, а ей все равно. Раньше находясь рядом с другими, она думала о нем, а теперь рядом с ним она думает о Монти. О Монти! Вспоминает моменты близости, разговоры, его смех, его манеру смотреть, наклонив набок седую голову. Так странно… Как же быть…

NN все это время держался в отдалении и наблюдал на ними, за мужчиной и женщиной. Переживания измучили его и еще больше состарили. Он видел, что мужчина покорен, влюблен без памяти. И он стремится завоевать женщину. Монти его понимал, он сам влюблен в нее без памяти и без надежды. Когда все закончится, ему останется только вернуться в Миарфил и тихонько умереть от тоски. Потому что без нее ему не жить.

Теодор Трап…р влюбился. Он осознал это. Осознал за те несколько дней, проведенных за беседами с Еленой. И вдруг такой мелкой и безнадежно тоскливой показалась ему вся его жизнь. Такая скучная жизнь. Но Теодор был готов изменить все, если эта женщина его полюбит. Он был готов добиваться ее любви, сердце словно выросло в его груди от этих мыслей. Накануне отъезда Теодор решил объясниться с Еленой, и сильно волновался, перед тем, как начать этот разговор, но надеялся на успех. Она его полюбит, не может быть иначе, он же видел, что ей небезразличен.

Они сидели в саду, был солнечный осенний день, середина сентября. На столе среди фруктов стояла тарелка с зелеными корольками. Теодор говорил, а она слушала его признание в любви молча. Потом взяла с тарелки зеленый королек, фруктовым ножичком аккуратно сняла с него шкурку, порезала на тонкие пластинки, посыпала молотым душистым перцем и начала есть, жмурясь от удовольствия. У него промелькнула не оформившаяся тревожная мысль, какой-то момент из прошлого. Но он не стал ее додумывать, он с трепетом ждал ее ответа на свое признание. Елена некоторое время молчала, потом заговорила, продолжая есть тоненькие зеленые пластинки, посыпанные перцем:

— Всегда любила зеленые корольки с душистым перцем. Их надо резать тоненькими дольками, так вкус острее. По вкусу зеленых корольков можно определить, что они смогут предложить, когда созреют. Если зелеными эти плоды сладкие и ароматные, то когда они поспеют, станут просто бесподобными.

Потом бросила на него непонятный взгляд и продолжила:

— Когда была молоденькой, пухлой и наивной девчонкой, тоже очень любила зеленые корольки с душистым перцем. Не встречала, чтобы кому-то еще нравилось подобное вкусовое сочетание, а ты не встречал, кузен?

Узнавание пришло как удар. Вот сейчас Теодор Трап…р наконец понял, кто перед ним. Онемел.

А она посмотрела ему в глаза и сказала:

— Тео, ты тогда совершенно точно определил мою ценность в твоем мире, и ясно дал понять, что я ничего не могу предложить такому человеку, как ты. Тебе не нужна была ни моя любовь, ни мое тело. Та проклятая ночь… — она опустила голову, умолкнув, потом продолжила, — Я потратила 10 лет жизни, чтобы доказать себе, что я не пустое место.

Теодор дернулся, желая что-то сказать, но она не позволила.

— Все эти годы мне хотелось встретиться с тобой, хотелось отомстить. Чтобы чувствовал то же что и я, чтобы мучился, как я, чтобы влюбился. А теперь… Теперь мне понятно, что мне действительно нечего тебе предложить. Потому что у меня больше нет ни любви к тебе, ни чистого сердца. Все во мне теперешней, что так поразило твое воображение и вызвало огонь в твоей душе — лишь плоды образования, полученного в школе жизни.

Елена поправила приборы на столе, свернула салфетку, и глухо произнесла:

— Мне даже не хочется тебе мстить. Прости, нам не стоит больше встречаться.

Она встала и ушла. Теодор остался сидеть, как громом пораженный. Потом встал и немедленно уехал.

А Елена направилась в кабинет к Монти.

Старый эльф сидел в кресле, отвернувшись от стола к окну. Вертел в руках стакан с виски. Он все эти дни морально готовился к тому, что Елена оставит его и уедет с Теодором. Он любил ее, как женщину, как друга, как дочь, и понимал, что все равно ее потеряет. Он стар. Что теперь он может предложить ей, когда красивый, молодой, богатый мужчина, которого она любила все эти годы, будет у ее ног.

Елена тихо зашла, налила себе виски в бокал, подошла к нему, положила руку на плечо. Какое-то время они вместе смотрели через окно на парк, Елена молча гладила его по плечу, а в нем медленно умирала надежда. Чтобы не длить свои страдания, старый эльф спросил:

— Поговорили?

— Монти, скажи, тебе нравятся зеленые корольки?

— В общем да, они крепенькие, сладкие и похрустывают как яблоки. Ты не ответила, девочка моя, вы поговорили?

— Да.

— И, — Монти улыбнулся из последних сил.

— Он уехал.

— А ты?

— А я нет.

— Я же видел, он был по уши в тебя влюблен! Он уехал, почему ты не с ним?

Елена молчала.

— Ты же не могла забыть его все эти годы?

Теперь они молчали оба, он смотрел в сад, а она смотрела на него и гладила по плечу.

— Возможно, я просто не могла понять что-то важное все эти годы?

Монти затрепетал от невероятного предчувствия. Потом все-таки решился посмотреть на нее. Елена улыбнулась ему и кивнула. Боже, не дай ему ошибиться и поверить, он же не переживет…

— Ты не понимаешь… Я уже стар, что я могу предложить тебе теперь…

Монти отвернулся, он не хотел, чтобы она видела слезы в его глазах.

— Ты молода, красива, умна, весь мир будет у твоих ног…

— Мне не нужен весь мир, мне нужен мой старый, лучший в мире друг, учитель, любовник.

Она склонилась к нему, заглянула в глаза, опустилась на колени, прижимаясь к нему.

— Ты не можешь мне больше ничего предложить, потому что и так ты мне уже давно все отдал. Ты подарил мне свою любовь и свое сердце. Ты увидел меня, когда я была почти мертва, разглядел и выходил.

— Но ты же всегда хотела вернуться в Серебряные скалы, ведь на всей земле не было для места лучше, — пытался сказать Монти, но он она положила руку на его губы, заставляя умолкнуть.

— Молчи Монти. Нет никого лучше тебя, и нет в мире места лучше, чем рядом с тобой.