Она потихоньку осознает, что ее замечательный список совершенно не похож на ту жизнь, которую она воображает, глядя на звезды. Ей становится стыдно. Да кто она такая, чтобы рассчитывать на что-то особенное, что другим и не снится?

- Спуститься с небес на землю и выйти замуж, - говорит она вслух. - Чем плохо?

- Ничем, - войдя без стука, с порога подтверждает хозяйка. - Это абсолютно нормально. Норма необходима всем. - Она ставит на буфет банку с сардинами и исчезает.

- Норма необходима всем... - мысленно повторяет О'Брайен. - А что необходимо мне?

Полночи она лежит без сна, слушает по радио песенки и рождественские шутки. Хочется остаться в тепле, под одеялом, навсегда и смотреть, как горит точно настоящее - электрическое бревно. Вспоминается сказка про принцессу, которую пригласили на бал. Отец-король предложил ей на выбор больше двухсот нарядов, но все они ей не годились, а перешивать было слишком сложно. В конце концов она отправилась на бал в своем любимом шелковом платьице, даже не успев подобрать волосы, и все равно оказалась там первой раскрасавицей.

- Надо быть собой, - говорит О'Брайен, не вполне понимая, что она, собственно, имеет в виду.

Потом она все-таки засыпает, а проснувшись в кромешной тьме в самый глухой ночной час, понимает: она в комнате не одна. И точно: в ногах кровати сидит молодая женщина в пышной балетной пачке.

Пугаться О'Брайен не намерена. Гостьи ее непутевой соседки частенько ошибаются дверью.

- Вики живет в соседней комнате, - говорит она. - Вам включить свет?

- Я - рождественская фея, - представляется незнакомка. - Желание будешь загадывать?

Ну вот, еще пьяных среди ночи не хватало!

- Может, вас проводить?

- Я нахожусь именно там, куда меня послали. Пришла точно по адресу. Так тебе любви, приключений или чего-нибудь другого? Денег не даем.

О'Брайен призадумалась. А вдруг это новый вид поздравительной телеграммы? Надо бы подыграть, чтобы понять, кто прислал это странное поздравление.

- И что же вы предлагаете?

Незнакомка извлекает откуда-то альбом с фотографиями.

- Здесь собраны все доступные мужчины Лондона. Каталог в алфавитном порядке. Хочешь усатых, смотри на "у". На эту же букву найдешь уродов.

О'Брайен листает альбом. Но на ум все время лезет серия благотворительных открыток "Солнечная улыбка" - она покупала их когда-то, чтобы помочь сиротам. Заметив, что О'Брайен не воодушевилась, незнакомка подсовывает ей второй альбомчик.

- Здесь все доступные женщины. Нравятся - бери. Мне все едино.

- А разве вам не положено петь? - резко меняет тему О'Брайен.

- Почему? Тебе наскучила беседа?

- Нет. Но вы ведь - поющая телеграмма.

- Я не поющая телеграмма. Я - фея. Так чего ты желаешь?

О'Брайен отчаянно хочется спать.

- Ладно, - говорит она. - Я желаю стать блондинкой.

После этого она, похоже, сразу засыпает, проваливается куда-то до самого утра, до будильника. Он звенит, но она снова засыпает, потом вскидывается, понимает, что опоздала, раз-два, напяливает на себя красное пальтишко и бегом в суету улиц, запруженных озабоченными покупателями.

На работе, поднимаясь в свою секцию, она встречает Джанис из "женского белья".

- Потрясающие волосы! Я тебя не сразу узнала.

О'Брайен смущена. Она и причесаться-то на успела. Волосы, небось, дыбом стоят. Она идет в туалет, смотрит в зеркало. Блондинка.

- Тебе идет, - говорит Кэтлин из отдела тканей. - Только теперь надо побольше макияжа.

- Побольше?.. - Обычно она вовсе не красится.

Не вернуться ли домой? Но в лифте, по пути к выходу, она встречает актера, который приехал в универмаг играть Санта-Клауса...

- У вас в гроте, где сцена, такая духота, - сочувственно говорит О'Брайен. - Все из полистрина. Для легких - сущий кошмар.

- Послушайте, - говорит Санта, - в подвале меня ждут две дюжины резиновых гномов. Я должен их надуть. Если поможете - угощу обедом.

Впервые в жизни О'Брайен отдается хаосу, не задумываясь о последствиях. Да и чем можно удивить девушку, которую в ночи посетила поющая телеграмма, и наутро она проснулась блондинкой. Надувать гномов - это же как глоток свежего воздуха...

- У тебя красивые волосы, - произносит ряженый Санта.

- Спасибо. Только покрасила.

В вегетарианском кафе, поедая пирожки с чечевицей, украшенные веточками остролиста, Санта приглашает О'Брайен на рождественский ужин.

- Жареный труп не обещаю.

- Ну и ладно, - говорит О'Брайен. - Я не вегетарианка, но мяса не ем.

- Значит, вегетарианка.

- А разве они не члены каких-то клубов или групп?

- Нет, - говорит Санта. - Надо быть самим собой.

О'Брайен улыбается своему отражению в зеркале. Как, оказывается, здорово быть самой собой. На работу она в тот день не вернулась. Пошла, как все люди, по магазинам. Купила новую одежду, кучу еды, гирлянду разноцветных лампочек. А потом уличный торговец предложил ей елку с большой скидкой, и О'Брайен взвалила ее на плечо и потащила домой. Только открыла дверь - хозяйка тут как тут.

- Ты сегодня рано, - медленно говорит она. - И намерена усеять иглами мой ковер.

- Спасибо за сардины! Возьмите, пожалуйста, пакетик с мандаринами, угощайтесь!

- У тебя совсем другие волосы! Что-то произошло?

- Да. Но это секрет.

- Надеюсь, причина - не мужчина?

- Нет. Женщина.

Хозяйка немеет. А очухавшись, говорит:

- Сейчас по радио будут передавать Евангелие от Луки. Я иду слушать.

О'Брайен сует картошку в духовку и вешает на окно гирлянду с лампочками. Небо усыпано звездами.

В восемь приходит Санта, промокший, замерзший, все в том же красном костюме с колпачком. О'Брайен зажигает свечи и спрашивает:

- У тебя есть рождественское желание?

- Быть здесь с тобой.

- А если бы я не была блондинкой?

- Да будь ты хоть лысой!

- Счастливого Рождества! - говорит О'Брайен.