Визит Тодда почти столь же захватывающий, как наступление чёртовых месячных. Почти.

Я рассказываю об этом Джас и Валери, когда мы сидим на корточках вокруг полуразобранного сарая, используя вилки, чтобы почистить ногти.

– Чёрт, это отстой, – Валери вытирает лоб тыльной стороной ладони. – К счастью, у меня закончились за день до поезда. – Она кивает в сторону Джас, которая очищает ногти на другой стороне сарая и не обращает на нас никакого внимания, бессознательно потирая свою исцеляющую колотую рану свободной рукой. – У нее также должны начаться через пару дней. Думаю, она сойдет с ума.

С высунутым языком изо рта Джас концентрируется на заклинивании вилки правильно. Не похоже, что она волнуется.

– Что мы будем делать?

– Пускай кровит. Постирай одежду, когда закончатся. Надеюсь, это не оставит пятен.

– Ужасная идея. – Я скрестила руки на груди. – Что насчёт твоего рюкзака? Я ничего не получила в шахте.

– Тампонов нет, мэм.

– Сексистские ублюдки.

– Ни хрена. Что ж, дай мне знать, если ты что– нибудь выяснишь. Мне нужно приготовить обед.

– Спасибо, – бормочу я, зная, что не должна чересчур беспокоиться. Уверена, что прежде женщины имели дело с месячными в лесу. С наименьшим, чем то, что у нас есть.

Я хватаю нож из наших запасов и рассматриваю одеяла в нашей палатке, находя самое тонкое и маленькое из нашей коллекции. Развешиваю его на ветках ближайшего дерева, разрезая на кусочки.

– Что ты делаешь?

Кейси, который в потоке моет груду тарелок, с ужасом смотрит на меня.

– Разрабатываю женские гигиенические средства, давно потерянная ремесленническая техника.

– Но мы будем нуждаться в этом.

Я не знаю, то ли это холодные ночи, то ли ПМС, то ли тот факт, что он снова дышит над моим плечом.

– Да, ты совершенно прав, мы будем нуждаться в этом  для вагин. Поэтому, пожалуйста, позволь мне вернуться к моей работе, прежде чем я залью всё здесь кровью.

Я возвращаюсь к своему нарезанию. После минутного труда без перерыва половина одеяла изрезана, и я бросаю взгляд вниз, к ручью, чтобы увидеть пустое место.

Я купаюсь и исправляю положение. Таннер сидит на берегу, борясь с занозой, которая глубоко засела в его мясистой ладони.

В кастрюле с нашим завтраком осталось немного жира от мяса, так что я собираю его на кончик пальца и несу ему.

Садясь и взяв его ладонь, я тру жир над занозой.

– Что это?

– Жир от свинины, – говорю я. – Соль поможет вытянуть занозу.

Он фыркает, поправляя очки.

– Я бесполезен здесь.

Я кусаю губы, чтобы скрыть свою улыбку.

– Ты издеваешься надо мной? Я занозный врач. Вы сидите на своей веселой попе и рассуждаете о том, как работает эта тюрьма.

– Они говорят, что невежество есть блаженство.

– Они представляют собой кучку задниц.

Он усмехается.

– Почему остальные девушки не могут быть как ты?

– Осужденными убийцами и психопатами? – я подмигиваю ему, и он закатывает глаза.

Я возвращаюсь назад в лагерь.

Джас и Валери сидят у огня, что– то увлечённо обсуждая, пальцами прослеживая татуировку цветка на локте Валери.

– Ребята, вы знаете, куда пошёл Кейси?

Джас одёргивает руку, как будто была пойма за тем, что не должна была делать.

Валери пожимает плечами.

– Собирает дрова?

– У нас их целый сарай. Этого хватит на несколько дней.

– Может быть, зов природы. Мы все должны делать своё дело.

Я вздрагиваю. Не иметь ванную почти настолько же плохо, как то, что щупальце тащили меня на дно озера.

Джас указывает вверх по течению.

– Ранее я видела, как он шёл в этом направлении.

Я киваю и иду в том направлении, которое она указала. Там есть намёк на заросшую тропу, лежащую через молодые сосны. Я запихиваю своё беспокойство подальше и продолжаю поиски.

 Когда я натыкаюсь на поляну, то замираю. Моё сердце стучит так сильно, что я чувствую его в горле.

Это лагерь – следы ног вокруг костра, содержимое сожгли до пепла. Возможно, прошло несколько дней. Это не может быть кто–нибудь из нашего лагеря. Никто не уходил на долгий срок, чтобы успеть разжечь костёр, да и с чего бы?

Я задерживаю дыхание и прислушиваюсь – ни шагов, ничего. Нет ничего. Ни ветра, ни пения птиц.

Где– то в лесу затрещали ветки.

Всё моё тело кричит «Беги!».

Тащи свою задницу отсюда.

– Эви.

Я поворачиваюсь на звук голоса Тодда, но он больше не произносит ни слова. Я начинаю идти, звук потока воды эхом разносится по лесу. Я достигаю вершины холма. Кейси погружает ноги в бассейн с горячей водой – горячий источник в окружении гладких скал с одной стороны и покрытого мхом гранитного выступа – с другой. Шум воды звучит как музыка.

Я скрещиваю руки на груди, чтобы скрыть трясущиеся руки.

– Скрываешь это от остальных?

– Только что нашёл это место, на самом деле, – он наклоняет голову. – Выглядишь так, будто призрака увидела.

Я ничего не говорю и спускаюсь вниз по склону. Достигаю горного выступа бассейна и перетаскиваю ноги. Вода выглядит божественно, но я не могу отделаться от чувства, что что–то обернётся вокруг моей талии и утащит в ад.

– Там есть костёр.

– Я видел. Думаю, мы знаем, кто был там.

– Гордон?

– Да. Мы ничего не можем сделать с этим сейчас.

– Это мог быть кто– то другой. Например, Стелла.

– Ты права, это могла быть Стелла.

Я действительно не знаю, что сказать. Я могла бы сказать что– нибудь о направлении, но, хорошо, что мы будем делать? На самом деле, мы ничего не можем сделать. Лишь ждать. И охранять наше дерьмо. Или надеяться, что он мёртв.

Я хочу сказать Кейси что–то, что разрядит обстановку между нами. Он злится на меня, может, из–за одеяла, может, из–за чего–то другого. И единственное, что приходит мне на ум – это смерть и погода.

– Ну, я...эээ..надеюсь, что тебе нравится купаться. Я буду рада видеть тебя в лагере.

Когда я говорю, его глаза останавливаются на чём–то позади меня. Его лицо становится бледным, как у покойника, выражая тревогу, он выскакивает из бассейна и в считанные секунды надевает ботинки, встав на ноги.

Он произносит моё имя.

– Что?

– Иди мимо меня. Продолжай идти, пока не выйдешь к потоку. Следуй за ним в лагерь и не смей оглядываться.

Дрожь пронзает всё мое тело. Он знает, что я не буду. Он точно знает, о чем я думаю.

– Не надо.

Он не угрожает. Он в ужасе.

Я оглядываюсь через плечо.

Сначала я ничего не вижу. Я думаю, что он издевается надо мной – он, должно быть, точно издевается надо мной, потому что позади меня ничего нет, кроме рощи молодых деревьев. Но потом я прищуриваюсь. За мной находится лопата, прислонённая к стволу ели.

Я глазею на эту чёртову лопату, пытаясь понять, что так сильно напугало Кейси. А потом она щёлкает.

Мой стол. Его лопата.

Он похоронил своего отца.

Это испытание Кейси.

– Это может быть ничем, – я пытаюсь убедить его, но мой голос дрожит. – Может быть, они поощряют нас. Лопата может быть полезна.

– Возвращайся. Назад. Эвелин.

Я поворачиваюсь к нему, пытаясь сохранить невозмутимое выражение лица, даже если тест Кейси означает, что каждая последующая секунда приближает меня к тому, что я буду наблюдать за тем, как он умирает.

– Что ты собираешься делать? – спрашиваю я.

– Последую за тобой в лагерь.

– Обещаешь?

– Иди.

Его шаги слышны позади меня. Туман просачивается сквозь ветки, блокируя солнце. Мои ноги горят из– за быстрой ходьбы, стараясь не переходить на бег.

Я теряю его. Я теряю рассудок.

Скрипучий голос эхом разносится по лесу.

– Убегаете, как я, не так ли?

Я застываю.

– Эвелин, беги, – командует Кейси.

Без него – нет. Я не уйду без него.

С намёком на южный акцент голос говорит: