Запутался в рассуждениях и заснул.

И досмотрел свой загадочный сон до конца.

- Это ви, Кузьмич? - спросил вождь вкрадчиво.

- Я Кузьмич! - отчеканил Кузьмич.

- Ждите кентавра. К вам придет кентавр. Скажет, от меня. Ви поняли, товарищ Кузьмич?

- Понял. Есть, товарищ Сталин!

И после отбоя Кузьмич положил трубку на рычаг.

Приказано ждать. Значит, будем ждать кентавра.

А телефоны все звонят - то один, то второй, то пятый. "Ждите указаний", - распоряжается Кузьмич. "Я занят", - грозно ответствует. "Малую деталь заменить большой - и в серию!" - приказывает.

И вдруг - опять прямая связь! Хватает Кузьмич еще не остывшую трубку.

- Это ви, Кузьмич? Кентавра ждете?

- Так точно, товарищ Сталин.

- Ну, ждите, ждите, пока вас не расстреляли.

- Меня? - вспотел во сне Кузьмич.

- Ну, не меня же! А ви не согласны, товарищ Кузьмич?

- Никак нет, товарищ Сталин. Никак не... согласен.

- Ну, раз ви не согласны на расстрел, ми вас повесим, - задумчиво произнес по прямому проводу друг всех Кузьмичей.

- За что же, отец родной! - вскричал Кузьмич и захотел проснуться.

- Не волнуйтесь ви так, - сказал всемирный вождь. - Это ми с Лаврентием Павловичем пошутили. С первым апреля вас, товарищ Кузьмич!

- Есть, товарищ Сталин! Служу Советскому Союзу!

- А против двадцати пяти лет есть ваши возражения? Ми тут, товарищ Кузьмич, посоветовались и решили.

- Вас понял, товарищ Сталин! С первым апреля! - нервно хохотнул Кузьмич.

- И хорошо. Я знал, что ви настоящий работник аппарата. Однако сегодня двадцать седьмое сентября.

Иосиф Виссарионович дал отбой, и Кузьмич проснулся.

За окном едва светало, шел мерзкий осенний дождь. Казалось, это он промочил насквозь три верхних этажа и покрыл старческое чело Кузьмича мелким бисером.

И все-таки за окном начинался новый день.