- Ты чего ж убежал, а?

Артемка нахмурился и отвернулся к окну.

- Обиделся, да?

Артемка молчал.

Алеша поднялся и положил ему на плечо руку:

- Не сердись, брат, на нас. Артемка улыбнулся

- Ну вот и хорошо! - обрадовался Алеша, глядя на Артемку своими ясными глазами. - Значит, мир? Экий же ты обидчивый! Немыслимо!

Артемку мучила одна мысль, и теперь он сказал:

- Послушайте, я спросить вас хочу. Вот вы тогда смеялись. Ну хорошо. А я так понимаю: сваха - это все равно что торговка. Правда? Я три раза читал "Женитьбу", и мне даже удивительно было, как эта Фекла на нашу Дондышку похожа.

- Ну и что ж? Что ты хочешь сказать? - не понял Коля.

- А то, что эту Дондышку я могу голосом так представить, что закрой вы глаза - и не узнаете, кто говорит: я или она. Вот пойдемте.

Артемка прикрыл дверь будки и повел гимназистов к рыбному ряду.

По обеим сторонам, перед мокрыми, посеребренными рыбной чешуей корзинками, сидели на маленьких скамеечках краснощекие бабы и зазывали покупателей.

- Вот она, - показал Артемка.

Толстая женщина, с таким лоснящимся лицом, будто оно было смазано розовым маслом, одной рукой держала покупательницу за юбку, а другой вытаскивала из корзины клейких бычков и сладким голосом уговаривала:

- Драгоценная моя, вы только посмотрите, это же не бычки! Разве бычки такие бывают? Это ж поросяточки! Тут весу в каждом по фунту. Это же сахар, рахат-лукум, Давайте вашу кошелочку. Полсотенки довольно будет? - И вдруг, побагровев от негодования, закричала вслед вырвавшейся женщине: - Жадюга кудлатая! Пойди, пойди, поищи дешевле!

- Фекла! - крикнул Коля убежденно. - Честное слово, Фекла!

Артемка опять привел гимназистов в будку и хитровато сказал:

- Закройте глаза.

Гимназисты послушно зажмурились. Минута прошла в молчании. И вдруг голос, точь-в-точь как голос Дондышки, нараспев затянул:

- Мадам, драгоценная моя, да вы же только посмотрите, что это за бычки! Это же не бычки, это же перепелочки, истинный бог - перепелочки.

Гимназисты открыли глаза и не мигая уставились на Артемку. А он сидел на корточках, вытаскивая из воображаемой корзины воображаемых бычков, и сладостно уговаривал:

- Какая же это рыба? Это мед, халва, рахат-лукум!

И, странное дело, Алеше и Коле казалось, что не только голосом, но и лицом Артемка был страшно похож на Дондышку, хотя у мальчика лицо было худое, со впалыми щеками, а у Дондышки щеки круглились, как свекла.

- Немыслимо! - пробормотал Алеша в совершенном изумлении.

Коля быстро сунул руку в карман, выхватил свернутую трубкой тетрадь и бросил ее Артемке.

- Что это? - одними губами спросил Артемка, бледнея в предчувствии нестерпимой радости.

- Роль Феклы! Бери!

ПЕРВАЯ РЕПЕТИЦИЯ

Бывают дни, которые проходят, как минуты, и тонут в отжитом, не оставляя воспоминаний Таких дней в Артемкиной жизни было много. Знал Артемка и другие дни, полные всяких интересных происшествий. Это большие дни, и их было мало, зато в памяти они сидели крепко, как железные гвозди в каблуке. Но длиннее всех были те дни, когда чего-нибудь ждешь, а сидишь без дела.

Вот и теперь: роль выучена назубок, заказчики, как назло, не появляются, а репетицию гимназисты назначили только на шесть часов Такой день целого года стоит.

Чтобы убить время, Артемка несколько раз бегал в рыбный ряд, останавливался перед Дондышкой и бесцеремонно разглядывал ее. Один раз он даже вслух передразнил торговку, но та разразилась такой крикливой бранью, что Артемка огорченно почесал в затылке и отступил к своей будке.

Наконец тень от соседней лавки подступила к самому порогу: время было идти.

На углу Сенной Артемке стало холодно, у самой калитки - жарко. А когда он брякнул щеколдой и гимназисты повернули к нему лица, пятки приклеились к земле и не отставали.

- Иди скорей, не задерживай! - крикнул Коля. Артемка сдвинул ногу и осторожно стал подходить. Нет, никто не смеется, даже на лице у Петьки не бродит ухмылка. Но в глазах у всех столько веселого любопытства, что Артемка опять остановился и подозрительно покосился на Колю.

- Ничего, ничего, - успокоил тот, подбадривая взглядом. - Садись, Артемка.

Гимназисток было только две: Леночка и Нюра. Леночка улыбнулась и кивнула Артемке головой. Поздоровалась и Нюра.

Артемка сел и спрятал босые ноги под скамью.

- Так вот, друзья, - продолжал Коля, - мы с Алешей уверены, что никто не догадается. Выходит очень натурально, ну и пусть все думают, что играет гимназистка. Зачем объяснять!

Артемка подумал, не о нем ли идет речь, и даже хотел тихонько спросить Алешу, но Алеша уже шел на сцену, чтобы улечься на диван: он играл Подколесина.

- Сеня, Артемка, приготовьтесь! - крикнул Коля. Артемка рванулся, но тут же сдержал себя. А ноги все-таки дрожали. Вслед за Сеней он поднялся сзади сцены на подмостки и в ожидании сел па табуретку.

Алеша сделал губами "пах-пах-пах", будто курил трубку, потом повел глазами по "потолку" и начал:

- "Вот как начнешь эдак один на досуге подумывать, так видишь, что наконец точно нужно жениться".

И так это вышло у него по-домашнему, спокойно, что успокоился и Артемка.

Потом вышел Сеня, и между Подколесиным и Степаном начался разговор о фраке. Сеня играл плохо.

- Ты ж пойми, - поправлял его Коля: - Степан - слуга, крепостной, ленивый, ему не хочется подняться с лежанки, а барин только и знает: "Эй, Степан!", "Эй, Степан!" Отвечай ему скучно, гляди в сторону, а ты торопишься, говоришь с испуганным видом - зачем? Ну, сначала!

"Вот голова!" - подумал Артемка, еще более проникаясь уважением к Коле. Он взглянул в "публику", как, мол, та считает, и сердито отвернулся: гимназисты смотрели не на Алешу и Сеню, а на него, Артемку, и перешептывались. Артемке опять стало не по себе.

"Хоть бы скорей уж!" - подумал он с отчаянием. Наконец Степан доложил:

- "Старуха пришла".

- "А, пришла; зови ее сюда", - отозвался Подколесин.

Артемка глотнул воздуху, вскочил и посмотрел на Колю. Тот жестом показал, откуда и куда идти.

- "А, здравствуй, здравствуй, Фекла Ивановна! - сказал Подколесин, и в глазах Алеши Артемка увидел нескрываемое любопытство. - Ну, что? Как? Возьми стул, садись, да и рассказывай. Ну, так как же, как? Как бишь ее: Меланья?.."

Артемке покачалось, что доска у него под ногами куда-то уходит. Неживыми руками он взял стул и вместе с ним, как на палубе парохода в качку, пошел к дивану.

- Ближе, ближе, - показывал Коля, - вот сюда. Артемка поставил стул, сел и, сдерживая себя, чтобы не торопиться, сипло сказал:

- "Агафья Тихоновна".

- Так, - кивнул головой Коля. - Только громче немного.

И от этого "так" у Артемки сразу освободилось дыхание. Он чуточку помолчал и уже чистым голосом медово протянул:

- "Агафья Тихоновна".

- "Да, да, Агафья Тихоновна. И, верно, какая-нибудь сорокалетняя дева?" с возрастающим любопытством отозвался Алеша.

Артемка взглянул на Колю. Тот поощрительно кивнул. По лицу Феклы разлилась сладость:

- "Уж вот нет, так нет; то есть, как женитесь, так каждый день станете похваливать да благодарить!" - Артемка поднес ладонь к губам и чмокнул ее.

- "Да ты врешь, Фекла Ивановна!" - воскликнул Алеша, с явным удовольствием входя в роль.

Теперь Артемка даже не взглянул на Колю. Поджав по-старушечьи губы, он сказал:

- "Устарела я, отец мой, чтобы врать; пес врет", - и такую состроил обиженную физиономию, что кто-то из гимназистов не выдержал и прыснул.

Артемка вскинул голову: гимназисты смеялись весело, добродушно. Артемка посмотрел, понял, что победил, и тоже засмеялся.

АРТЕМКА ОБЗАВОДИТСЯ ГАРДЕРОБОМ

Заглянув в будку, всякий бы решил: с ума спятил парень. Иначе зачем этому парню строить перед зеркальцем гримасы и по-старушечьи болтать разный вздор! Впрочем, в эти дни Артемка действительно был вне себя. Он до того входил в роль, что, позови кто-нибудь на базаре: "Фекла Ивановна!", он обязательно выскочил бы из будки.