- Работка у вас непоседливая, - посочувствовал он майору. - Наверно, натворил беды этот водитель, если вы за ним даже сюда примчались. Сбил кого-нибудь?
- От вас, Дмитрий Егорович, ничего не скроешь, - усмехнулся Гафуров. Насквозь видите. Сбил, чертов сын, и надеется замести следы. Кроме того, хочу посмотреть, что он "запланировал" на обратный рейс.
- Калымщик?
- Вот-вот. Ну, фургон уехал, нам осталось убедиться, что привез он именно путанку. Меня она, конечно, не интересует, но такой у нас порядок. Сделайте это сами, только как-нибудь так, словно мимоходом. И вот что, Дмитрий Егорович: обо мне и вообще... одним словом, молчок. А то знаете, как бывает: вы - Лойко, Лойко - еще кому-то, и испортим все дело.
Директор, припадая на одну ногу, вышел. Майор доверял фронтовику Гаркавому, но все же не хотел до конца посвящать его в свои дела. Из многолетнего опыта знал, как иногда одно лишнее слово ломает даже самую продуманную в деталях операцию, а тут, как любит говорить Павелко, все еще вилами по воде писано...
Гаркавый вернулся бодрый. В каждой руке держал по бутылке лимонада.
- Путанка согласно накладной! - воскликнул он. - Лучше, чем я надеялся. Живем! План, знаете, серьезный товарищ, юмора не признает. Выпьем холодного лимонада, майор? Даже бутылочки запотели!
Гафуров, сославшись на капризы желудка, отказался. Ему хотелось не столько пить, сколько есть, и он позавидовал Димке Чижику, который, наверное, успел уже позавтракать в какой-нибудь харчевне.
- Рад был познакомиться, - сказал Гаркавый, не слишком смутившись отказом гостя. - Прощевайте.
"Боюсь, Дмитрий Егорович, наше знакомство придется продолжить, подумал Гафуров. - Как раз радости я не гарантирую".
3
Тем временем Гринько был на Матросской, 22. Еще зимой, когда фургон Валиева потерпел аварию на Самарском шоссе, Гафуров поручил Павелко проверить, существует ли на самом деле женщина, на которую ссылался шофер. Женщина существовала. Майор не придал тогда значения случаю на шоссе и ограничился самим фактом ее существования, не поинтересовавшись даже фамилией. Потому-то Гринько пришлось звонить Павелко. Память у старшего лейтенанта, как известно, была феноменальной.
- Тамара Сташевская, - сказал он, ни минуты не задумываясь. - Ты сразу ее узнаешь. Большие черные глаза, а на щеках ямочки. Типичная украинская Оксана.
- Оксана все-таки или Тамара? - переспросил Гринько.
- Тамара, тупая твоя головушка, Тамара. С тобой, Гриня, лучше всего говорить протокольным языком, - съехидничал Павелко. - Ну, как там у вас дела? Где шеф?
- Велел кланяться, - сказал Гринько. - Приглашал на вареники с вишнями. В собственные апартаменты. Не перепутай: меня приглашал, не тебя.
- Не говорил, чтобы я приехал?
- Говорил. Вызвал бы, мол, Павелко, да боюсь, все дело испортит.
Гринько решил, что достаточно отомстил старшему лейтенанту за его ехидство, и поспешил повесить трубку.
Сташевская оказалась именно такой, как описал ее Павелко. А мальчуган, который прижимался к ней, был точной копией Валиева.
"Тут трудно ошибиться, - подумал Гринько. - Что же их связывает? Любовь или расчет? Семья, а живут врозь".
- Здравствуйте, Тамара, - приветствовал он ее. - Тенгиз дома?
В глазах женщины мелькнуло удивление.
- Что-то я вас не помню.
- Это не удивительно, - Гринько широко улыбнулся и подмигнул мальчику. - Впервые видимся. Но вы не ответили на мой вопрос.
- Если знаете Тенгиза, то должны бы знать, что он тут не живет.
- Ваша правда. Где он живет, я знаю. Знаю, однако, что и здесь он не чужой человек. Сесть не пригласите?.. Вот что, Тамара, времени у меня в обрез, поэтому не будем играть в прятки. Я оперуполномоченный Гринько, вот мое удостоверение.
Сташевская отшатнулась.
- Что с Тенгизом?
- А почему вы решили, что с ним что-то случилось?
- Так ведь, - неуверенно начала она, - милиция зря не будет интересоваться.
- Вы правы. Справляться о здоровье вашего мужа нам вроде бы и ни к чему. Раз мы уж, как вы метко выразились, интересуемся им, то для этого существуют серьезные причины. Вы знаете, чем занимается Тенгиз?
- Ш-шофер... На ф-фабрике, в областном городе.
- А еще?
Сташевская молчала. Мальчик дергал ее за юбку, просился на руки, а она не сводила перепуганных глаз с Гринько.
- Не знаете или не хотите говорить? Тогда я вам скажу. Тенгиз Валиев замешан в преступлении, которое сурово карается законом, - в хищении социалистической собственности. И вы это знали!
- Нет! Клянусь, нет!
- Но догадывались. Разве не так?
- Н-не знаю. - Сташевская смутилась. - Иногда мне казалось...
- Что он на удивление много зарабатывает?
- Да. Тенгиз сердился, когда я спрашивала. Я, говорит, шофер, а шофер всегда при деньгах. Если у него на плечах голова.
- Тамара, - Гринько глянул в окно, - вы любите его. Помогите мне. Не скрою, наказания он не избежит, но смягчить его судьбу еще не поздно. Скоро он придет сюда...
В глазах Сташевской вспыхнула радость и сразу же угасла. Мальчик все еще теребил ее за юбку, женщина прижала его к себе, тихо заплакала.
- Что я могу?
- Много. Вы имеете на него влияние. Уговорите, чтобы он прислушался к моему совету, не вытворил еще чего-нибудь.
Послышался рокот мотора.
- Он, - сказал Гринько. - Решайтесь, так будет лучше.
Валиев вошел без стука, чуть ли не бегом.
- Салют, Тамарка! - крикнул с порога. - А что это мы плачем? Сынок, это ты обидел маму? А ну, признавайся! - Заметив Гринько, нахмурился. - Что тут происходит? Ты кто такой? Ты что тут делаешь?
Гринько сделал шаг, отрезая Валиеву дорогу к двери.
- Слишком много вопросов, - сказал он. - Но все законные. Потому и отвечаю: моя фамилия Гринько, я из уголовного розыска, жду вас, Тенгиз Валиев. Поговорим?
Продолговатые глаза Валиева спрятались в щелках век. Какое-то мгновение он колебался, не зная, как себя вести, затем полоска черных усиков поползла вверх, что, вероятно, означало усмешку:
- Поговорим.
- С этой минуты, Тенгиз Валиев, вы задержаны, - сказал Гринько. - Вам будет предъявлено обвинение в хищении социалистической собственности, использовании в корыстных целях государственного транспорта, покушении на жизнь гражданки Полищук. Всего не перечислишь, да и не моя это задача. Говорю вам лишь для того, чтобы вы знали: нам известно все, отпираться бессмысленно.