П. Шок затрагивает всю структуру боли в целом и приводит ее в действие.

К. Я задаю вам простой вопрос. Вы видите на дороге нищего. Почему это не является для вас шоком?

Почему вы не плачете? Почему я плачу, только когда умирает мой сын? Я видел монаха в Риме. Я плакал, видя страдания человека, привязанного к столбу, именуемому религией. Мы не плачем здесь, но пла чем там. Почему? Вполне очевидно, что существует это «почему». Оно существует потому, что мы несен ситивны.

Б. Ум находится в состоянии спячки. Шок пробуж дает его.

К. Это именно так. Шок пробуждает его и мы пробудились по отношению к нашей боли. Это не теория.

П. Нет, сэр, когда вы высказываете такое утвер ждение, я пробуждаюсь по отношению к боли, и это не вопрос моей боли…

К. Это есть боль. Так вот, что вы предпринимаете по поводу боли? Боль – это страдание. Что происходит?

П. Это нечто вроде бури. Когда вас настигает буря, вы не спрашиваете «почему». Вся боль такова.

К. Я сказал, что это не ваша боль. Это просто боль.

Я ощутил боль, когда увидел этого нищего. Когда я видел монаха, я плакал. Я испытывал муки, когда смотрел на этого крестьянина. Когда я видел богача, я сказал: «Боже мой, вглядитесь в него». Общество, культура, религия, вся жизнь человека – это тоже боль из-за того, что я потерял брата. Итак, боль существует. Что мне предпринять в отношении боли?

Является ли она глубокой или поверхностной? Вы говорите, что она глубока.

А. Она очень глубока.

К. Что вы имеет в виду, говоря, что она глубока?

П. Говоря, что она глубока, я имею в виду, что она пронизывает все мое существо. Это не есть нечто частичное, действующее только в какой-то части моей жизни.

К. Вы говорите, что она очень глубока. Не называй те ее глубокой. Она неизмерима. Она не может быть ни глубокой, ни мелкой. Боль – это боль. И что тогда?

Вы остаетесь в ней, терпите рану?

Б. Мы не можем ни убежать от нее, ни заменить ее чем-то другим.

К. Что же мне предпринять в отношении боли?

Игнорировать ее? Мы попытаемся выяснить это.

Пойду ли я к аналитику, чтобы избавиться от нее? Как я могу от нее избавиться? Что мне делать?

П. Я стою на месте, не двигаясь.

К. Вы испытываете боль. Вы являетесь этой болью.

Удержите ее, вы здесь, вы ее удерживаете. Это ваше дитя, и что дальше? Давайте выясним. Я являюсь этой болью – болью крестьянина, болью нищего, болью богача, переживающего муки, монаха и всех прочих.

Я являюсь этой болью. Что мне делать?

Б. Не превращается ли эта боль в бдительность?

К. Мне нужно это выяснить.

С. В момент смерти все смешивается.

К. В момент смерти, через сколько дней после ее наступления все мои системы, нервная, биологичес кая, психологическая оказываются парализованны ми. Я говорю не об этом моменте. Не возвращайтесь снова к этому. Это все уже прошло. Прошел уже год.

Боль по прежнему со мной. Что мне делать?

Б. Когда мозг совершает неразумное действие, страдание будит его. Видимо, действие было весьма неразумно.

К. Сын матери погибает во Вьетнаме, и все же матери, видимо, не понимают, что их сыновья могут быть убиты во Вьетнаме. В результате национализ ма, из-за концепций и формулировок. Они этого не осознают. Они испытывают боль, я понимаю за них то, что происходит, я страдаю. Мы страдаем. Стра дания не прекращаются. Что я предприму?

Рад. Я рассмотрю, что оно собой представляет.

К. Я вижу, каково оно. Это нищий никогда не станет министром и монах будет испытывать муки из-за своих обетов, из-за своих личных идей о Боге. Я вижу все это. Я вижу это очень ясно. Мне не нужно продолжать исследование. Что мне предпринять в отношении этого?

М. Понимание, благодаря которому путь нищего и путь всякого другого человека становится вашим путем – нам недоступно.

К. Я владею этим путем, но что мне делать? Меня не интересует, видит ли это каждый или не видит.

Большинство людей многое не видят. Что мне де лать? Мой сын умер.

П. Вы находитесь в центре всего этого. Я говорю, что это меня держит, я в нем.

К. Вы слышали, как этот нищий пел ночью. Это было ужасно. Налицо факт – боль, страдание. Что вы будете делать?

М. Вы действуете, пытаетесь изменить условия жизни нищего.

К. Это ваша зафиксированная идея. Вы хотите делать это по своему, а кто-то другой хочет делать иначе. Но я говорю о боли. Мы спрашивали, каковы факторы износа клеток мозга и ума. Мы установили, что одним из главных факторов является конфликт.

Рана, боль представляют собой другой фактор. Какие еще имеются факторы – страх, конфликт, страда ние, стремление испытать наслаждение – будь то Бог, общественный труд, работа для страны. Вот факторы износа. Кто должен действовать? Что я должен делать? Если ум не найдет решения, его действия лишь приведут к усилению боли и страда ний.

П. Износ ускорится.

К. Это вполне очевидный факт. Мы дошли до боли, страдания, выяснили, что факторами являются страх, стремление получить наслаждение – вот некоторые факторы, вызывающие износ. Как мне поступить?

Что должен предпринять ум?

СБС. Задавая этот вопрос, ум пытается сделаться чем-то иным, чем он есть.

К. Он испытывает боль, как он может действовать?

С. Как он может стать иным? Стать еще одним фактором износа? «Становиться» является фактором, ибо в этот процесс включен конфликт. Я хочу стать кем-то; в данном случае «становиться» означает желание избегнуть боли, поэтому возникает кон фликт. Итак, что мне делать? Я пробовал заниматься жизнью села, общественной работой, я прибегал к церкви, к сексу, и все же боль оставалась. Что мне предпринять?

КБ. Должен иметься какой-то путь, чтобы боль отошла.

К. Почему она должна отойти? Вас интересует только одно – заставить боль отойти. Но выхода нет, не так ли?

СБС. Придется жить с ней.

К. Как вы будете жить с чем-то, с болью, со скор бью? Как вы можете это сделать?

Рад. Ничего не предпринимая по отношению к ним.

К. Поступаете ли вы так, или просто лишь говорите это? Что должен предпринять ум в отношении этой ужасной раны, причиняющей износ клеток мозга?

Р. Человек должен попытаться бдительно наблюдать за всем этим.

К. Наблюдать за чем, сэр? Являются ли мои стра дания, моя боль чем-то отдаленным от наблюдателя?

Что же происходит? Наблюдатель говорит: «Я должен избавиться от боли». Но она продолжает пребывать.

А что происходит, когда наблюдатель есть наблюда емое?

М. Мы начали с фактора износа. Мы пришли к выводу, что таким фактором является боль. Если мы не хотим допустить износа, мы не должны испыты вать боль и страдание. Поэтому очень важно устра нить боль и мы не можем говорить: «Я являюсь болью, я должен жить с болью». Так конца этому не будет. Мы должны перестать страдать. Так вот в чем секрет этого? Скажите нам.

К. Секрет чего? Вы вводите слова, которых я нико гда не применял. Я пользуюсь словами в соответст вии со словарем. Я не хочу быть глухой стеной, которая ничего не чувствует.

М. Невосприимчивость не означает бесчувствен ность.

К. Все мы хотим избавиться от боли. Было бы идиотизмом говорить: «Я должен терпеть боль», а именно это делает большинство людей, и поскольку они терпят боль, они совершают невротические дей ствия – посещают храмы и т. п. Итак, абсурдно говорить, что мы должны терпеть боль. Наоборот, поскольку мы знаем, что боль – один из главных фактором искажения, нужно выяснить, на чем она кончается. Сэр, в конце боли ум становится чрезвы чайно страстным; это не просто тупой ум, не ощуща ющий боли. Вы хотите узнать тайну этого?

М. А вы знаете эту тайну?

К. Я хочу сказать вам. Хотите ли вы этого? Давайте подойдем к этому с другой стороны. Возможно ли, чтобы ум никогда не получал ударов? Воспитание и обучение причиняют нам ущерб, который исходит от семьи, от общества. Я спрашиваю: «Может ли ум, живущий в мире, непрерывно наносящем раны, нико гда не испытывать боли? «Назовите меня глупцом, назовите меня великим человеком, человеком, кото рый обрел озарение и мудрость, или назовите глупым стариком. Называйте меня как хотите, – разве это может нанести мне боль? Это та же проблема, выраженная по-другому.