И все же не причиняла вреда.

Из густой темноты пришел голос:

— Пожалуйста… Я не причиню вам боли.

Слова, произнесенные на длинном грустном выдохе, на мгновение заставили Клер прекратить сражаться. Такая печаль. Такой пропитанный одиночеством тон. Такой прекрасный мужской голос.

Проснись, Клер! Что, к черту, ты творишь? Сочувствуешь парню, который вцепился в тебя смертельной хваткой?

Оскалив зубы, она потянулась к его пальцам, готовая укусить, чтобы освободиться, после чего ударить коленом туда, где он прочувствовал бы это сильней всего. У нее не оказалось на это ни единого шанса. Нежно подняв, ее перевернули на живот, аккуратно заведя руки за спину. Она вывернула голову в сторону так, чтобы суметь вздохнуть и попытаться, взбрыкнув, освободиться.

Мужчина не причинял ей боли. Он не прикасался к ней неподобающим образом. Он просто слегка придерживал ее, пока пленница боролась и, когда она выдохлась, немедленно отпустил. Тяжело дыша, она услышала, как цепь была утянута влево, во тьму.

Когда легкие прекратили бешено качать воздух, Клер прохрипела:

— Вы не можете держать меня здесь.

Тишина. Ни единого вздоха.

— Ты должен позволить мне уйти.

Где, к черту, она оказалась? Дерьмо… Этот сон о Флетчере оказался реальностью. Так что она должна быть где-то в поместье Лидсов.

— Люди будут искать меня.

Ложь. Это были праздничные выходные, и большинство юристов в ее фирме брали работу на дом, так что никто не потеряет ее, если она не явится в офис, как планировала. А если народ все же попытается связаться с ней и наткнется на голосовую почту, то, скорей всего, предположит, что она, в конце концов, взялась за ум и сделала перерыв на День труда.

— Где ты? — потребовала она, ее голос разнесся эхом. Не получив ответа, она прикинула, не оставили ли ее одну.

Она потянулась за свечой и воспользовалась ее слабым сиянием, чтобы осмотреться вокруг. Стена за резным изголовьем была сложена из того же светло-серого камня, что и фасад особняка Лидсов, что подтверждало ее догадку о местонахождении. Кровать, на которой она сидела, была задрапирована темно-синим бархатом и возвышалась высоко над полом. Клер была одета в белый халат и свое нижнее белье.

Это было все, что она смогла выяснить.

Соскользнув с края матраса на дрожащие ноги, она почувствовала, как подгибаются колени. На руку пролился воск, обжигая кожу, а каменный пол оставил синяк на лодыжке. Она восстановила дыхание и, подтягиваясь по одеялу, встала.

Голова болела, ныла и с трудом работала. Живот был будто наполнен латексной краской и чертежными кнопками. И паника еще больше обостряла обе проблемы.

Клер вытянула руку и двинулась вперед, держа свечу как можно дальше от себя. Наткнувшись на что-то, она взвизгнула и отпрыгнула назад еще до того, как поняла, что это была за неравномерная, вертикальная структура.

Книги. Книги в кожаном переплете.

Она снова установила свечу перед собой и двинулась налево, похлопывая по ряду ладонью. Множество книг. Множество… книг. Книги повсюду, расставленные по автору. Она была в разделе Диккенса, и, судя по золотым инкрустациям на корешках, чертовы штуки выглядели так, словно были первым изданием.

И на них не было пыли, как будто их регулярно протирали. Или читали.

Спустя бесчисленные ярды полок, Клер наткнулась на дверь. Поведя свечой вверх и вниз, она попыталась найти ручку, но на старом дереве не было ни единой отметины кроме черных железных полос. Справа на земле было что-то размером с хлебницу, но она не смогла определить, что это такое.

Девушка выпрямилась и забарабанила в дверь.

— Мисс Лидс! Флетчер! — Она продолжала кричать и издавать долгие вопли, надеясь привлечь чье-нибудь внимание. Никто не откликнулся.

Ужас перешел в злость, а агрессивность она приветствовала.

Испуганная, но и разозленная, она продолжила дальнейшие исследования. Книги. Только книги. От пола до потолка. Книги, книги, книги…

Клер остановилась и внезапно успокоилась.

— Это сон. Все это просто сон.

Она сделала глубокий вдох…

— Образно говоря, да. — Глубокий, звучный мужской голос заставил ее резко обернуться на пятках и вжаться спиной в полки.

«Не показывай страха, — подумала она. — Когда ты не видишь лица врага, не показывай страха».

— Выпусти меня из этой долбанной комнаты. Сейчас же.

— Через три дня.

— Прошу прощения?

— Вы пробудете здесь со мной три дня. А после этого мать отпустит вас на свободу.

— Мать?.. — Так это сын мисс Лидс!

Клер помотала головой, кусочки разговора со старухой, мечущиеся у нее в голове, никак не могли сложиться в правильную картинку.

— Это незаконное задержание…

— А после трех дней вы ничего не будете помнить. Ни где вы были, ни ваше время, проведенное здесь. Ни меня. Ничего не задержится в вашей памяти.

Господи… его голос был гипнотизирующим. Таким грустным. Таким плавным и тихим…

Послышался звук тянущихся по полу цепей, дребезжание стало громче, напомнив ей, что нужно бояться.

— Не приближайся ко мне!

— Мне так жаль. Но я не могу ждать.

Она метнулась к двери и забарабанила по дереву, резкие, безумные движения разбрызгивали повсюду воск. Когда огонек свечи погас, она выронила серебряный подсвечник, прогрохотавший по полу, и замолотила обоими кулаками по твердым панелям.

Цепь приближалась, он не упустит ее. Напуганная до состояния безумия, Клер вцепилась в дверь, оставляя ногтями длинные следы.

Две руки накрыли ее, останавливая. Ох, Господи, он рядом с ней. Прямо за ней.

— Дай мне уйти! — завизжала она.

— Я не обижу вас, — тихо и мягко произнес он. — Я не сделаю вам больно… — Он продолжал говорить с ней, слово за словом, пока она не впала в какой-то вид транса.

Ее тело затрепетало, когда его запах наполнил ее ноздри. Именно он был источником этого таинственного, пряного аромата, восхитительного благоухания, мужского, сильного, сексуального. Ее межножье стало припухлым, плотным, влажным…

Ужаснувшись своей реакции, она попыталась отпрянуть прочь.

— Не прикасайся ко мне!

— Тише. — Его голос прозвучал прямо ей на ухо. — В первый раз я не возьму много. И не беспокойтесь, вы покинете это место с нетронутой добродетелью. Я не могу лечь с вами.

Она не должна верить ему. Она должна быть в ужасе. Однако нежные руки, тихий, глубокий голос и сексуальный запах утихомирили ее страхи. Что, возможно, пугало ее больше всего.

Он отпустил ее, проведя рукой по волосам девушки. Выдернул шпильки одну за другой, пока пряди не рассыпались по плечам.

— Как красиво, — прошептал он.

Она понимала, что должна бежать. Но на самом деле вовсе не желала освобождаться.

— Тут темно. Откуда ты знаешь, как выглядят…

— Я великолепно вас вижу.

— А я не вижу ничего.

— Так даже лучше.

Он безобразен? Уродлив? Искалечен? А если и так, имеет ли это значение по-настоящему? Она понимала, что нет. Она приняла бы его, каким бы он ни был. Хотя, Господи… зачем?

— Я сожалею о такой спешке, — резко произнес он, — но мне нужно немного, чтобы успокоиться.

Она услышала шипящий звук, когда ее волосы были убраны на одну сторону. Два острых, обжигающих клыка погрузились в ее шею, вызвав легкий прилив боли. Когда она изогнулась и с трудом втянула воздух, вокруг нее возникли его руки, крепко прижимая к тому, что было огромным мужским телом.

Он застонал и начал сосать…

Ее кровь… он… пил ее кровь. И, Господи, это было фантастично.

Клер впервые за всю жизнь упала в обморок.

Когда она пришла в себя, то пребывала в постели под простынями, все еще завернутая в халат. Пронизывающая тьма заставила ее захныкать, на что она считала себя давным-давно не способной. Но вокруг не было ничего, на чем можно устроиться, никакой реальности, за которую можно было бы уцепиться. Клер чувствовала себя так, как будто бы тонула в густом, маслянистом море, легкие отключались от чего-то, что она не могла увидеть.