Едва Пегги услышала звук снижающегося самолетика, у нее взволнованно забилось сердце. Она как раз открывала духовку, чтобы взглянуть на жаркое. Оно было почти готово. Она бросила тревожный взгляд на часы: пять пятнадцать. Через сорок пять минут появятся едоки. Она закрыла духовку и проверила другое отделение печи. На длинных противнях аппетитно подрумянивались картофель и ломтики тыквы. Пегги уменьшила огонь, чтобы они не подгорели, и посмотрела на кастрюли. Там варилась морковь, вода начала закипать. Она и здесь убавила жар. Морковное пюре никто не заказывал!

Столы в обеденном зале были уже накрыты, но Пегги еще раз проверила, все ли на месте. Завтрак, ланч и чай подавались на голых, незастеленных столешницах. Но вечерние трапезы после рабочей смены она решила обставлять более торжественно. Она обнаружила в буфете ящик, доверху набитый яркими скатертями. И сегодня зал выглядел празднично: на пронзительно-красных салфетках сиял белоснежный фаянс, сверкали ножи и вилки из нержавеющей стали, а в середине красовались маленькие букетики изящных астр. Куда бы Сэм ни отправлялась за покупками — на близлежащие острова или на материк, — Пегги всякий раз просила ее привозить рекламные проспекты. И теперь на деревянных стенах висели самодельные натюрморты. Грубые лампочки уступили место симпатичным розоватым плафонам. В зале царила поистине домашняя атмосфера. И если сюда войдет Диггори, он просто не узнает столовую!

Конечно, она не надеялась, что он появится прямо сейчас. Сперва, как обычно после долгого отсутствия, поговорит с Сэм, обсудит дела с инженерами и архитекторами. Потом отправится к себе — отдохнуть после дороги. Но вот вечером, может быть, найдет время забежать к ней, поинтересоваться, как растут ее зеленые питомцы. Идея Пегги пришлась по душе обитателям острова. Все свободное время — ранним прохладным утром и после захода солнца, когда спадал зной, — они увлеченно занимались клумбами, цветочными дорожками, высаживали рассаду в горшки.

С мечтательным выражением на лице Пегги дотронулась до бледно-сиреневой астры. Сэм как-то говорила, что у Дига есть на материке дом, и она часто пыталась представить, как он выглядит, окружает ли его сад.

Глубоко вздохнув, Пегги решила не думать о Диге и заставила себя вернуться в душную кухню. Приготовление еды не самое трудное, размышляла она. Гораздо сложнее рассчитывать время технологического процесса. Но Пегги кое-чему уже научилась. Сегодня, например, она тщательно прикинула, что ей понадобится минут двадцать для того, чтобы сделать соус, разрезать электроножом жаркое, вынуть картошку и овощи, переложить в широкие блюда и отнести на столы. Пегги ухватила подол длинного, ниже колен фартука и отерла со лба пот. От умопомрачительной жары даже белье ее противно прилипало к телу.

Так, а что она еще должна подать к ужину? Ах да, принести из погреба-морозильника пироги с яблоками. Они успеют подогреться в горячей после овощей духовке, пока рабочие расправятся с основным блюдом. Пегги с усилием распахнула тяжелую дверь. По горячей коже пронесся приятный освежающий холодок. Она зажгла свет и шагнула внутрь, как проделывала уже сотни раз. Но совершенно неожиданно ее охватил страх. Что, если дверь захлопнется и она окажется в ловушке? Никто и не хватится ее до тех пор, пока не начнется обед. А он бывает не раньше шести. Можно ли замерзнуть до смерти за сорок минут? — нервно вопрошала она себя, топчась на пороге. Если же она останется в живых, то наверняка жутко обморозится. Даже подумать страшно!

Она панически озиралась, подыскивая какой-нибудь надежный предмет, чтобы подложить под дверь, и наконец заметила метлу, которая сгодилась для нехитрого приспособления. Слегка успокоившись, Пегги осторожно вошла в погреб.

От ледяного воздуха захватило дух. Она быстро добежала до отделения, где хранились всевозможные сладости, торопливо покидала в подол фартука дюжину пирогов, влетела обратно на кухню и, опрокинув их на стойку из нержавейки, облегченно вздохнула.

— Боже милостивый! Ты что, с ума сошла?

Пегги удивленно обернулась на грозный окрик. Сквозь холодное облачко, причудливо струящееся из морозильной камеры и постепенно тающее в жарком помещении, темнела высокая импозантная фигура Дига. Одетый в зеленую тенниску и шоколадного цвета брюки, он стоял на пороге, возмущенно глядя на Пегги. Сердце ее испуганно подскочило. Выходит, что, едва приехав, он в первую очередь забежал к ней? Пробравшись через туманную завесу к погребу, он сердито выдернул метлу и захлопнул дверь.

— Не ожидал от тебя такой безответственности! Использовать морозильную камеру в качестве… кондиционера!

— Ты не понял… Я… я…

— И как долго дверь была открыта? — прорычал он.

— Чуть-чуть, только…

— Тише! — Он предостерегающе поднял руку и, склонив голову набок, прислушался к гудению холодильника.

Задержав дыхание, Пегги сделала то же самое. Через несколько томительных секунд она уверенно тряхнула волосами.

— По-моему, звук нормальный!

Ее слова снова вызвали в нем гнев. Его глаза яростно засверкали — казалось, Диг поражался ее наглости.

— Да неужто? — рявкнул он. — Что ты вообще понимаешь в моторах?

— Очень даже много, к твоему сведению! — обиделась Пегги. — Ты, наверное, забыл, что у меня был свой бизнес и необходимая техника.

— Тогда тем более ты должна знать, что при открытой двери двигатель работает в усиленном режиме и может выйти из строя! — Он не мог прийти в себя от негодования. — Как ты думаешь, как долго продукты остаются свежими на этой жаре? Разве можно быть такой легкомысленной? Такой беззаботной?

Слезы боли и обиды обожгли глаза Пегги.

— Почему бы тебе просто не выставить меня вон и не покончить с неудавшейся поварихой? — почти разрыдалась она. — Я не нужна тебе! Ты нанял меня только затем, чтобы успокоить свою потревоженную совесть!

Его гнев потух так же быстро, как и разгорелся. Он озабоченно взъерошил волосы.

— Никто не собирается тебя увольнять. Забудь о том, что произошло. Сама понимаешь, принятое сгоряча решение слишком простой выход для нас обоих.

— Ну что ж, — презрительно фыркнула Пегги, протирая глаза цветастым подолом, — тогда я увольняюсь!

Диг видел, как дрожат худенькие плечи, слышал глухие, подавленные рыдания. Она тщетно пыталась успокоиться. Она стояла к нему спиной, и сквозь прорезь длинного фартука виднелись ее длинные ноги. Диг непроизвольно почувствовал жалость и вину. Он раздраженно засунул руки в карманы, злясь на себя за дурацкую мысль явиться сюда, а еще больше — за желание обнять и успокоить ее. Что за чушь? Она едва не загубила двигатель — и ее же жалеть? Бодрое, деловитое гудение мотора совершенно не вязалось с глухими рыданиями и всхлипываниями Пегги.

— Я… испугалась, — прошептала она наконец.

Диг положил руки на плечи и осторожно повернул ее к себе.

— И что же вызвало у тебя страх? — нахмурился он, вопросительно вглядываясь в мокрое от слез лицо.

Пегги прикусила губу.

— Может, это глупо… — начала она слабым несчастным голосом. — Конечно, глупо, ведь раньше я столько раз входила туда… но… — Тут она с ужасом покосилась на морозильник и прошептала, точно опасаясь, что он услышит: — Вдруг камера захлопнется и я останусь в погребе?

— И поэтому ты заклинила дверь? — спросил он неожиданно осипшим голосом.

Пегги кивнула и быстро подняла на него глаза, в замешательстве теребя завязки фартука, которые, дважды обмотавшись вокруг талии, скрутились в узел под самой грудью.

— Только на минутку! Чтобы достать пироги. Я собиралась убрать метлу, а тут вошел ты и сам ее вытащил.

— Еще бы! — сердито проворчал Диг. — Но я так и не понял, чего же ты испугалась. — Обхватив ладонями ее лицо, он начал тихонько стирать слезы сильными пальцами.

— Ты же не дослушал меня, — слабым голосом промолвила Пегги.

— Пожалуй, — вздохнул он. — Давай лучше поговорим на другую тему. Объясни мне, почему так разросся твой сад?

Пегги осторожно покосилась на Дига. Ее длинные ресницы все еще вздрагивали. Но, несмотря на его ворчливый тон, она вдруг с радостью поняла, что Даррелл доволен ее успехами. Губы ее тронула счастливая улыбка.