Агент Люк спит, откинув спинку кресла самолета. Он предоставил мне информацию и доступ к интернету, где я могу получить дополнительные сведения, и объяснил, что именно от меня требуется. Бюро посчитало питание кровью недостаточным доказательством, что объект – вампир. Ведь, кроме питания, никакие другие детали не совпали с тем, о чем рассказывается в легендах. Найденный объект отражается в зеркале, не горит на солнце, не погибает от святой воды, не бросается на людей, не спит в гробу… он вообще не спит. Да, он пьет кровь, но, в конце концов, существует же болезнь, при которой человеку необходима кровь в дополнение к обычному рациону питания. Кроме того, у разных народов по всему миру существует старый охотничий обычай пить свежую кровь. Это, конечно, не объясняет других способностей парня с усталыми глазами, в которых должна разобраться я. И либо подтвердить, что он вампир, либо опровергнуть и дать объекту другое научное название.

В отчете также значатся другие данные парня со взглядом старика. Все записано с его слов, проверить достоверность практически невозможно, так как многие документы той эпохи давно утеряны.

«Эдвард Мейсен, родился в 1839 году в Чикаго. Стал вампиром во время гражданской войны, как все произошло, не помнит. Почти всю свою сознательную жизнь он прятался от людей. Предпочитает кровь животных, так как религиозные убеждения оказались сильнее жажды убийства ради крови.

В Бюро Расследований явился добровольно, решив рассказать людям правду о мире, в котором они живут. До Бюро пытался попасть на телевидение, но сюжет был признан мистификацией, а сам объект преследовался как психически неуравновешенный».

Я снова смотрю на фотографию парня с усталыми глазами, и неожиданно обнаруживаю, что мне его жаль. Судьба его кажется мне чрезмерно драматичной. Либо он одинокий скиталец, либо псих, но его положению не позавидуешь в любом случае.

Я нетерпеливо жду встречи с ним. Нервничаю, когда самолет идет на посадку, еще сильнее нервничаю, когда подъезжаю к зданию Э.Гувера, штаб-квартире ФБР.

Агент Люк ведет меня по длинным охраняемым коридорам к руководителю Бюро – Роберту Мюллеру. Человек-легенда. Мне страшно, когда я вхожу в его просторный кабинет. Но Мюллер оказывается доброжелательным и милым. Я подписываю необходимые бумаги. Он поздравляет меня с новой работой и желает успеха нам всем.

В отделе кадров мне выдают жетон, разрешающий неограниченный доступ к любой информации Отдела безопасности, которая мне может понадобиться, а также возможность свободно перемещаться внутри здания. Бюро также оплатит мне проживание в наилучшем отеле.

Мы много времени проводим за изучением материалов, смотрим километры видеопленки, на которой парень с усталыми глазами демонстрирует свои необычные способности. Мы работаем почти без отдыха и сна, наблюдая, сравнивая, анализируя, сопоставляя. Факты убеждают меня, что это не розыгрыш и не грубая шутка ФБР, хотя в такое трудно поверить.

Эдвард Мейсен находится под наблюдением совсем недолго – семь дней. Информации о нем недостаточно, я не могу классифицировать его, никакие знания легенд и мифов не дают исчерпывающего ответа, вампир ли он. Мне необходимо поговорить с ним лично, чтобы прояснить детали. Кроме простого человеческого любопытства, я испытываю и искреннее желание посмотреть на него. Я знаю, что он рядом, где-то совсем недалеко, за толстыми стенами, но мне не хватает зрительного контакта, чтобы поверить в реальность происходящего. У меня скопилась тонна вопросов, и только личный разговор даст ответы.

Конечно, где-то краешком сознания я понимаю, что хочу увидеть его не только поэтому. Он значится во всех отчетах обезличенным словом «объект», но я-то знаю, что у него есть чувства, мысли, желания… что он не просто бездушный предмет для исследований, он живой. Пусть мы не можем услышать стука его сердца, но если он говорит, думает, чувствует, значит, он существует. Формально он мертвец (исходя из общепринятого определения вампиров), но я не верю в это. И мне хочется увидеть в его глазах что-то, кроме той пустоты. Мне хочется заинтересовать его настолько, чтоб увидеть в них свет.

Но я не позволяю себе развить эту мысль. Я же профессионал. Я не должна смешивать личное любопытство с работой.

Я прошу официального разрешения поговорить с объектом и получаю его. На восьмой день я отправляюсь в камеру, находящуюся под круглосуточным наблюдением видеокамер и тяжеловооруженной охраной у двери.

Металлические замки с лязгом раскрываются. Как будто я пришла в тюрьму, поговорить с опасным заключенным, а не с человеком, который явился сюда сам.

Мое сердце колотится от волнения, когда я вхожу внутрь. Здесь все просто: кафельный пол, белые стены, встроенные в потолок лампы накаливания, проливающие яркий свет. Металлическая кровать, два стула, стол. Никаких предметов на столе, нетронутое постельное белье.

Эдвард Мейсен сидит на стуле, низко опустив голову, но поднимает ее, когда я вхожу. Металлический засов с лязгом закрывается за моей спиной, и я вздрагиваю, оставшись наедине с вампиром. Его глаза такие же пустые и лишенные жизни, как на фотографии. Не знаю, почему, но от обреченности, застывшей в них, мне становится так нехорошо, что живот сжимается, а сердце резко проваливается вниз. Наверное, это от моей неопытности, потому что с чего бы это мне переживать из-за парня, которого я совсем не знаю?

Я беру себя в руки и прохожу вперед. У меня с собой записи многочасовых исследований и наблюдений, а также вопросы, которые я должна задать.

Парень резко выпрямляется на стуле, неотрывно глядя на меня. Он не моргает, его взгляд пронзительный и жесткий, и отчего-то мне становится невыносимо страшно. Мне опасно находиться здесь одной, если он вампир? Или он безобиден? По его выражению так не скажешь…

Я выдвигаю второй стул, чтобы сесть напротив. Пытаюсь справиться с дыханием и бешеным сердцебиением. Я же профессионал.

Но в глубине души я понимаю, что сердце трепещет вовсе не от страха. Оно стучит так интенсивно потому, что парень невыразимо красив, так, что дух захватывает. Ни одна фотография не смогла передать его истинного совершенства.

Эдвард Мейсен дергается на стуле и отодвигается от меня на расстояние. Ему некомфортно? Странно, ведь я думала, волнуюсь тут только я. Мне становится легче оттого, что я не единственная не в своей тарелке.

Металлические цепи звенят, и только сейчас я замечаю, что запястья вампира обхватывают тяжелые кандалы. Цепь тянется вниз, к широким обручам на лодыжках. Разве он пленник? Зачем его заковали, если он находится здесь добровольно? Я добавляю этот вопрос к своему списку, надеясь не забыть его задать.