Человеческими словами просил ворон царя на волю его пустить: «Мой старший брат в беду попал, надо мне его выручить». А царь ворона не отпустил, велел в золотую клетку его посадить, чтобы перед послами иноземными говорящей птицей хвастаться. Разобиделся тогда чёрный ворон на всех людей и больше ни слова не вымолвил, как его царь ни просил, чем ему ни грозил.

Вот прибежал Иван-царевич к чёрному ворону, говорит:

— Ворон, ворон, мудрая птица! Вымолви слово. В нашем царстве беда. Все реки с ручьями утекли, все озёра высохли, родники ушли в землю. Скоро все помирать начнём.

Ворон чёрным глазом на Ивана-царевича зло взглянул, ничего не сказал.

А Иван-царевич его опять просит:

— Ворон, ворон, мудрая птица! Вымолви слово, научи, как воды добыть, как народ от гибели избавить.

Чёрный ворон ещё злее на Ивана-царевича чёрным оком глянул, ни полслова не вымолвил.

Тогда Иван-царевич и говорит:

— Знаю, ворон, ты на людей в обиде. Так и быть, отпущу тебя на волю. Зачем тебе с нами помирать!

И открыл дверцу золотой клетки.

А чёрный ворон из клетки вышел, крылья расправил и человеческим голосом сказал:

— Ты, царевич, добрый. Как беду избыть, как воды добыть, тебя мой старший брат научит. Он триста лет живёт, всё на свете знает. А сейчас возьми меч-кладенец, садись на коня и скачи на дальние болота. Да спеши, а то меня не застанешь.

Ворон глазом сверкнул, крылом махнул и вылетел в окошко.

Иван-царевич меч-кладенец взял, хотел в царской конюшне коня выбрать, а они все вином напоенные лежат вверх копытами.

У Ивана-царевича с досады из глаз слёзы брызнули. Ударил он шапкой оземь и во весь дух припустил бегом.

Прибежал царевич на дальние болота — ноги подкосились, в ушах звон, из носу кровь. А на болотах от гама птичьего стон стоит. Высохли болота, собрались птицы улетать. Собралось их тут черным-черно, белым-бело. Тут и гуси серые, и лебеди белые, и чёрные грачи. И утки с куликами, и цапли с журавлями. А на высокой кочке ворон сидит, воеводой глядит, на всех покрикивает.

Ворон Ивана-царевича похвалил:

— Ты, царевич, молодец! Без коня, а поспел.

И велел ему сеть из болотной сухой травы поскорей сплести.

Принялся Иван-царевич за дело не мешкая. Плетёт он сеть, а у самого слёзы на глазах: руки работать не умеют, болят. Однако сеть Иван-царевич сплёл, а ворон его похвалил:

— Ты, царевич, молодец! Без привычки, а с работой управился.

Потом крикнул ворон птицам водяным по-птичьему, а царевичу велел в сеть забраться. И только Иван-царевич в сеть травяную влез, опустилась стая серых гусей слева, стая белых лебедей справа. Подхватили птицы сеть с Иваном-царевичем и взмыли в небо.

Со страху царевич и глаза закрыл. А как осмелился вниз взглянуть — весело ему стало. Города и сёла — будто на ковре вышиты, домишки крохотные, людишек едва видать.

Коротко ли, долго ли несли птицы Ивана-царевича, а только солнышко два раза слева вставало, справа опускалось.

И вот, наконец, сели птицы перелётные неведомо где, в незнакомой стороне, на озёрах многоводных, в зелёных берегах.

Иван-царевич из травяной сети выпростался, стал ворона звать. Прилетел к нему ворон и говорит:

— Пойдём, царевич, на большую дорогу. Дождёмся, когда витязи мимо поедут. Ты добудь у них коня. Только не бери коня ни серого, ни белого, ни буланого. А возьми коня чёрного, в золотой сбруе.

Пришёл Иван-царевич на большую дорогу, сел под придорожный дуб. Ворон — на сук. Ждут.

Вот едут четыре витязя.

Первый витязь — с длинным копьём, алым пером, на белом коне.

Второй витязь — с длинным копьём, белым пером, на сером коне.

За ним витязь с длинным копьём, зелёным пером, на буланом коне.

Позади витязь с длинным копьём, чёрным пером, на вороном коне. А к седлу белый лебедь приторочен.

Иван-царевич этому витязю дорогу заступил и говорит:

— Отдай, витязь, мне своего коня или биться будем.

И меч-кладенец из ножен достал.

Три витязя коней придержали, а этот на Ивана-царевича копьём уставился. Взмахнул царевич мечом-кладенцом, рассёк древко пополам.

Взялся витязь за меч, хотел Ивана-царевича конём стоптать, мечом изрубить. Не стал конь топтать Ивана-царевича, а меч выбил царевич из рук витязя. Тот гневом вскипел, поднял палицу тяжёлую. И быть бы Ивану-царевичу мёртву, да он от палицы увернулся и витязя в седле мечом достал.

Упал витязь с вороного коня. Медный шлем откатился, отлетело чёрное перо. Да только глядит Иван-царевич: вместо витязя убитого дохлый боров лежит. Вместо чёрного пера головешка чадит. А конь чёрным вороном обернулся и взлетел на дуб. А белый лебедь, как оземь ударился, обернулся девицей небывалой красоты. Коса русая до пят, глаза — омуты синие, брови — стрелами вразлёт.

Оглянулся Иван-царевич — трёх витязей нет как не было. А чёрный ворон говорит Ивану-царевичу:

— Ты, царевич, сам того не зная, великое дело сделал: от этого колдуна царь-девицу спас и её советчика — брата моего старшего. Злой колдун царь-девицу в лебедя обратил за то, что замуж она за него не пошла. А брата моего старшего обратил в коня за то, что был её советчиком.

— А где витязи? — спросил Иван-царевич.

— Да их и не было, — ответил старший ворон. — Колдун их выдумал и впереди себя пустил.

Подошла тут к Ивану-царевичу царь-девица и говорит:

— Чем тебя благодарить?

А у Ивана-царевича и язык отнялся. Никогда ещё он красы такой не видал.

Тогда младший ворон и говорит:

— У царевича беда великая. В его царстве реки утекли, озёра высохли. Родники в землю ушли. Надобно царевичу живой воды добыть, сухое царство оживить.

Улыбнулась царь-девица светло и сказала ласково:

— А вот мы советчика моего, ворона старого, спросим. Он всё на свете знает.

Старый ворон сказал:

— Далеко, царевич, живая вода. За семью лесами, за семью морями, за горючей рекой, в потайном роднике. Но добыть её можно, если две волшебные горошины тебе царь-девица даст.

На такие слова своего советчика, ворона старого, царь-девица отвечала:

— Дам я тебе, царевич, две горошины. Только должен ты за это у меня погостить.

Махнула царь-девица платочком — и мигом очутились все на широком лугу, в царь-девицыном царстве. На лугу войско стоит. Всё войско, и конное, и пешее, — из одних девиц. И все как одна красавицы. А оружие у них лёгкое — у кого веник, у кого помело.

— Пожалуй, царевич, в мою столицу, — сказала царь-девица.

А там уж превеликий праздник. Народ бежит царь-девицу встречать. Одни других спрашивают:

— Кто царь-девицу от злого колдуна отнял?

Им говорят:

— Вон царевич Иван со своим вороном-советчиком!

А Иван-царевич едет удивляется: мощёны улицы серебром, крыты крыши золотом.

Вот привела царь-девица Ивана-царевича в свой дворец, и началось веселье. Известное дело: где девицы в царицах, там и танцы с музыкой.

Хочешь не хочешь, а пришлось Ивану-царевичу три дня и три ночи плясать. А после и говорит ему царь-девица:

— Не хочешь здесь гостем быть, оставайся хозяином. Я за тебя замуж выйду.

— Не до свадьбы мне, — ответил Иван-царевич. — В моём царстве беда.

Видит царь-девица, что царевича ей не переломить, залилась слезами и всему войску плакать велела.

А потом дала она Ивану-царевичу две горошины и сказала:

— В чистом поле брось горошину — и очутишься за семью морями, за семью лесами. Другую горошину брось, когда станет тебе хуже некуда.

Поклонился Иван-царевич царь-девице, попрощался с её войском девичьим и старым вороном-советчиком.

А чёрный ворон, младший брат, расстаться с Иваном-царевичем не захотел.