- Знаете что, господин капитан. Я еще немного прогуляюсь, места-то больно приятные глазу, а потом поеду на электричке.

3.

Перед профессором стояли трое. Маленький крепыш, "шкаф" среднего роста и верзила. Несмотря на ужас, комичность ситуации тоже почувствовалась.

- Это тот, который с ментом приехал.-- ткнул пальцем "шкаф".

Маленький крепыш сделал шаг вперед, немного покачал головой из стороны в сторону, как будто что-то разглядывая на лице профессора, а потом врезал.

Оглушенный профессор прислонился к забору и попытался проглотить кровь, заполнившую его рот - плеваться ведь неприлично, он ведь никогда не плевался, по крайней мере на улице.

- Ну что, мусор, приссал? Это только разминка была, сейчас мы тебя мочить всерьез начнем.-- предупредил верзила.

Главное не терять достоинства, смотреть мучителям глаза, проглотить наконец эту кровь.

- За что?-- спросил Осмысловский.

- Кокретно за Саньку-Акулу, которого твой Ползиков посадил.

- Я не милиционер, я вашу акулу не то что не сажал, даже в море не видел.

- Я нам плевать. Ты с ментами знаешься, значит типа ответишь.

Профессор увидел, что между этими тремя монстрами и забором остался еще промежуток метра полтора.

Осмысловский качнулся, словно собираясь упасть, а потом скользнул вдоль забора мимо хулиганов. Кто они, уже бандиты или просто хулиганы, думал профессор на бегу.

Трое, то ли бандитов, то ли хулиганов, припустили следом. Вскоре стало ясно, что бег не является их сильной стороной. Или они как будто не торопились.

Но и профессор чувствовал, как что-то все больше сдавливает его мечущееся сердце - ведь всего две недели назад он вышел из больницы после приступа стенокардии.

Тяжелый удар в спину опрокинул его навзничь. Осмысловский вывернул голову набок и увидел как верзила готовиться влепить ему удар ногой под ребро...

Резкая боль пронзила профессора сбоку и он поперхнулся своим дыханием.

"Я не могу больше дышать. Я сейчас умру."

Бандит похаживал рядом и готовился нанести еще удар, подошел поближе и маленький крепыш. Верзила вежливо пропустил товарища и тот ударил профессора с другой стороны.

Как будто что-то лопнуло внутри и горячий поток вместе с тошнотой устремился к горлу. Белесый туман застил взор профессора, сделал плоским и малоразличимым мир вокруг. Но и сквозь эту плоскость рельефно проступал грязный носок ботинка. Носок приподнялся, отплыл назад...

И вдруг ... стук копыт и храп коня. Нога не ударила его. Нога хулигана принялась удирать вместе с другими хулиганскими ногами.

Осмысловский приподнял голову. Всадник на гнедом рослом коне нагонял убегающую бандитскую тройку. Послышался свист шашки и верзила улегся навзничь в грязь. Двое других бандитов перевалилось через забор и исчезло.

- Куда его, господин поручик?-- послышался молодой голос с непривычными интонациями.

- Не знаю, но и оставлять его здесь нельзя, кажется... у него повреждено легкое.

Профессор увидел склонившегося воина в исторической гусарской форме, со смешными подвинченными усами. Рука воина поднесла к его лицу отнюдь не исторический спрэй. Возникло серебристое облачко, которое вошло внутрь и насытило легкие кислородом, распространилось по телу и как будто поглотило боль.

"Наноботовый аэрозоль", - прокомментировал "наблюдатель" где-то в глубине затуманенной головы профессора.

Профессора усадили в седло и руки словно примагнитились к луке, а ноги были как будто притянуты стременами.

Конь повернул голову и посмотрел дружелюбным глазом на профессора. Это домашнее животное не нуждалось в командах и понуканиях, оно вполне самостоятельно понесло Осмысловского.

"Оснащенная сетевым интерфейсом скотина", - добавил "наблюдатель".

Конь проскакал по топкой проселочной грязи, а потом перед ним вдруг возник обрыв.

Профессор не успел испугаться, самостоятельное животное прыгнуло и мир свернулся. Но на смену ушедшему миру мигом развернулся другой.

Красные неприглаженные ветром скалы роняют размытые тени в бездонный каньон, оранжевое высокое небо, в него упирается чудовищный горный пик.

Это была на Земля. Это был... Марс, каньон Валлис Маринерис, та гора называется, кажется, Олимп. Это Марс без сомнения, такое маленькое смешное солнце из-за горы выглядывают и звезды просматриваются. Однако на этом Марсе люди могут жить без скафандров и даже кататься на умных лошадках.

"Это смертный сон,-- сказал себе профессор.-- Поздравляю, я - труп."

4.

- Черт, я уж думал вы - покойник, все морги обзвонил. Вернее программа у меня на компьютере стоит, этим делом занимается,-- Ползиков улыбнулся, что с ним случалось не часто.-- А вы оказывается на отдыхе были. Вот загаром украсились. Или моркови переели. Оттенок какой-то оранжевый. Где ж вы были то?

- На Марсе,-- Осмысловский тоже улыбнулся, что с ним бывало не часто.

- Вы... Я знаю, вы никогда не шутите. Зачем вы с ума-то сошли, профессор? Это так несвоевременно.-- укоризненно произнес милиционер.

Осмысловский распахнул пиджак. Под ним был каркас-экран, наглядно представляющий состояние костей и органов грудной клетки с помощью картинок и диагностистической информации.

- На ребре уже костная мозоль образовалась, и селезенка срослась -это нанороботы постарались.

- У нас...-- Длинный Ползиков сел на табуреточку, как будто сложился.

- У нас такое может где-то и делают, миллионерам, но марсиане сделали это мне, простому профессору.

- На Марсе не может быть жизни, товарищ профессор.

- А ее там и нет, господин капитан . Я имею в виду, своей собственной... Представьте себе. 1916 год, кругом мясорубка, пехота с ужасом в глазах ходит в обреченные атаки на пулеметы. Эйнштейн уже несколько лет как создал теорию отрицательной гравитации, а сейчас построил Макет, который может высвободить минус-гравитационные силы - при условии получения Начального Импульса. Вероятность получения Импульса всерьез даже не просматривалась, но он пришел - ну примерно как кредитная карточка от таинственных, но могущественных организаций. И установка сработала весьма нелинейным образом.

- Что это за бяка такая, отрицательная гравитация? Это когда конные и пешие начинают вдруг живьем возносится на небо?- без всякого воодушевления спросил Ползиков. На его лошадином лице было четко написано: "Только этого нам еще не хватало."