— Детка…

— А?

— Ты говоришь по-русски.

— Боже, все это время?

— Нет, про парней я слышал, а потом уже нет.

— Прости.

— За что ты извиняешься? — вздохнул он. — Ты проделала невероятную работу — выучила другой язык, стала написать на другом языке и теперь свободно говоришь на нем. Я, например, знаю только одно русское слово — privet.

Он сказал это с таким жутким акцентом и по-американски рокочущей буквой Р, что нельзя было не рассмеяться.

Я вытерла набежавшие слезы и сказала:

— Я люблю тебя, Алекс.

Он сжал мою руку и коснулся губ легким поцелуем в ответ.

— Я тебя тоже... И спасибо, что ты наконец-то доверилась мне и рассказала об этом. Не молчи, детка. О важных вещах никогда не молчи.

* * *

Пакетов с купленными вещами оказалось так много, что их пришлось заносить в дом дважды. Не то чтобы самих вещей было так много (хотя и достаточно), но вдобавок ко всему каждую вещицу, даже самую маленькую, упаковывали отдельно в огромные бумажные пакеты.

После того, как с ужином было покончено, остаток вечера мы провели за просмотром «Танцев с медведями» и хотя это был очень серьезный мрачный фильм, я хохотала, как сумасшедшая, когда Алекс с суровым видом, копируя произношение, повторял фразы Бреда Питта на экране.

— Думаю, им стоило позвать меня, — говорил он с серьезным видом. — Я бы справился лучше!

Правда, фильм так и не досмотрели, потому что в какой-то момент я со смехом обняла его, а он посмотрел на меня так, что смех замер на губах…

— Кстати, мы завтра снимаем ту самую сцену, на байке, — сказал он хрипло.

У меня в горле тоже запершило, так что пришлось откашляться.

— В таком случае, тебе лучше не звать меня на площадку.

Он провел пальцем по подбородку, шее и остановился на груди.

— Завтра я смог бы сделать это и без тебя. Если только ты поможешь мне сегодня. С этой сценой.

Стало тяжело дышать. Казалось, воздух раскалился за считанные секунды. Алекс не отводил от меня стального взгляда, также он глядел на меня в самолете. Жадно, хищно, однозначно.

Никогда не привыкну к этому взгляду. Никогда не смогу не реагировать на него иначе, чем сбившимся дыханием. И тугим желанием, которое сводит ноги.

— Поработать с тобой над репликами?

Нависая надо мной, он нагнулся к моему уху, провел языком по мочке и вниз по шее.

— Как на счет того, чтобы вдохновить меня? — произнес он хрипло, обдавая шея горячим дыханием.

По коже побежали мурашки. Когда это он превратился из весельчака в гуру соблазнения за какую-то секунду?

Я не смогла сдержать стона.

— Мои соски…

Они затвердели, а поскольку в последние дни они были чертовски болезненными, но теперь они буквально таранили бюстгальтер. И это было и приятно, и больно. И в то же время покалывание передавалось ниже, усиливая наслаждение, заставляя приподнимать к нему бедра, чтобы коснуться, потереться о член.

— Боже, это вообще нормально, что мы столько трахаемся?

Я едва договорила, Алекс впился в мои губы, сминая под своими.

— Ты так произносишь это… — пробормотал он. — Очень горячо. И да, это нормально, — тут же добавил он лекторским тоном, — я дочитал книгу до конца, так вот после тридцатой недели это уже будет не так-то просто.

— О боже, не хочу даже думать об этом, — ответила я. — Сейчас ты должен взять меня и постараться сделать так, чтобы я забыла об этом.

— Попроси меня.

— Разве я не сказала об этом только что?

Он криво улыбнулся и сверкнул глазами.

— Попроси тебя трахнуть, Ирэн.

Ему даже не пришлось меня уговаривать. Я обвила руками его шею, притянула его к себе и прошептала на ухо:

— Трахни меня, Алекс, как ты один умеешь.

Я думала, он отведет меня в спальню, но вместо этого потянул под лестницу, а оттуда по другой мы попали в гараж.

В полумраке, при виде хищного черного байка с хромированными деталями сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Вдохнови меня. О боже, вот что это значило.

Алекс не включил лампы дневного света, только подсветку на потолке, которая, вспыхнув, разрезала потолок застывшей молнией.

Алекс убедился, что байк устойчив и затем посадил меня на кожаное сидение. Встав между моих бедер, он стал целовать меня, поглаживая грудь через бюстгальтер. Даже такие касания через ткань возбуждали, но мне очень захотелось большего.

Соски ныли, едва покалывания, умоляя, чтобы их коснулись.

Я стянула с себя футболку через голову и расстегнула хваленный дизайнерский бюстгальтер. Повела плечами и грудь тяжело колыхнулась из стороны в стороны, прямо-таки гипнотизируя Алекса.

Он поднял взгляд на меня, молчаливо спрашивая разрешение коснуться их.

— Только осторожно, — кивнула я.

Его касания были едва ощутимы, он поглаживал налившуюся грудь, а вторую ласкал языком, все ближе подбираясь к соску. Они даже стали темнее, и теперь прямо-таки тянулись к Алексу. Раньше моя грудь вела себя скромнее, намного скромнее.

Алекс накрыл правый сосок ртом, аккуратно сомкнул губы и облизал его.

Я выгнулась в его руках, ослепленная удовольствием. Потянулась руками к его ремню, расстегнула и пальцами размазала выступившую смазку по горячей на ощупь головке.

Мне казалось, меня сейчас разорвет от ощущений. Алекс действовал так невесомо, так аккуратно, что боль ушла совсем, оставив только чистый экстаз.

Он застонал, целуя грудь, когда я стала двигать рукой по члену. Освободил одну руку и сбросил штаны, а после отвел в сторону мои трусики и вошел в меня.

Я схватилась за его плечи руками и обвила ногами бедра, чтобы не свалиться, когда он начал брать меня, как я и просила. При этом все еще лаская языком соски.

Не могу поверить, что, имея в распоряжении целый дом, мы решили сделать это в гараже, выбрав для этого мотоцикл, что явно было не самым удобным местом, но с другой стороны — не сделай мы этого здесь и сейчас, много бы потеряли.

И все-таки это было не очень удобно, так что Алекс вышел из меня и сказал:

— Раздвинь ноги и сядь на него.

— Ты шутишь? — посмотрела я на него через плечо, стягивая с себя остальную одежду: трусики и юбку.

— Нет, — улыбнулся Алекс. — Садись вперед, я буду сзади.

Он уже перемахнул через сидение, поставил мои руки на руль и, надавив на спину, сделал так, что я почти легла на мотоцикл грудью.

— А теперь немного магии, — сказал он и завел мотоцикл на слабом обороте.

И металл между моих ног завибрировал.

— Не смотри на меня, — прошептал Алекс, — нагнись вперед, а я сделаю остальное.

Я едва дышала от возбуждения. Соски обожгло холодом металла, а рука Алекса скользнула по влажной киске.

— С ума сойти, какой вид… Детка, ты прекрасна. Еще чуть-чуть нагнись, чтобы я мог войти в тебя.

Я опустилась на работающий вхолостую мотоцикл всем телом. Врум-врум стал медленным огнем, поджаривающем мои точки возбуждения.

Алекс заполнил меня, накрыл мои ладони своими и стал двигаться, вжимая низ моего живота в вибрирующий мотоцикл.

Удовольствие сконцентрировалось в легкой стимуляции клитора, и в купе с постоянным проникновением это дало невероятный результат.

Я содрогалась под ним, сильнее прогибаясь в пояснице. Сильнее при этом вжимаясь клитором в мотоцикл и одновременно с этим позволяя Алексу проникать как можно глубже. Не знаю, как мотоцикл устоял. Кажется, там были какие-то крепления для колес в полу, но мне и до этого было не досуг разбираться, а во время и вовсе.

Я вспыхнула и расплавилась, перестав существовать в этом мире, растворившись в его ласках. Единственное, что было важно, это его сокрушающая любовь.

****

Не могла не поддержать и во второй книге традицию "врум-врум" :)

А в одном павильоне Голливуда сценаристы продолжали изгаляться в том, как еще должна страдать жена главного героя. Для героя, как и для меня, наступили действительно черные денечки, поскольку Ройс испытывал нездоровую тягу не только к лакричным конфетам, но и пыткам на экране.