Каюта Доминика, в кормовом отсеке, была похожа на огромную комнату какого-нибудь помещичьего дома. С крючьев свисали яркие фонари. Лунный свет ярко освещал внутренность каюты через длинный ряд больших квадратных окон. От него ложилась дорожка на темные переборки и пол.

Доминик лежал на жестких подушках широкой кровати, опиравшейся на высокие резные ножки. Его левое плечо было забинтовано туго натянутым бинтом. В стеклянном высоком стакане, стоявшем рядом с кроватью, покачивалась свинцовая пуля, которую врач вытащил из его плеча и оставил ему на память. Доминик был счастлив. Ему вообще везло. Кости не были задеты и ранение, практически, не повредило его мышцы. По всей видимости, Дефромаж использовал сырой порох. Юкс потянулся за бутылкой виски, стоявшей рядом с постелью на столике, когда раздался легкий стук в дверь.

– Входите.

Дверь медленно открылась, и на пороге появилась Лаура.

– А, мадемуазель! Пожалуйста, я очень ждал, что меня кто-нибудь посетит.

Девушка плотно прикрыла за собой дверь, прошла через каюту и села на стул рядом с койкой больного.

– Надеюсь, мой помощник хорошо вас устроил? – спросил мужчина.

– Он уступил нам с Идой свою каюту – ответила Лаура.

– Завтра я вам отдам эту каюту.

– Мне не нужна ваша каюта, месье.

– А что же тебе нужно, Лаура?

– Вы знаете, что мне нужно.

Доминик печально улыбнулся.

– Боюсь, что мы играем словами.

– В таком случае позвольте мне выразиться яснее. Я хочу вернуться домой к моему отцу, кроме того, я бы хотела, чтобы вы затем сразу уплыли и больше никогда меня не беспокоили.

Доминик перевел свой взгляд с лица девушки на ее молодую грудь и, увидев, как Лаура вздрогнула, словно почувствовал тепло ее тела.

– Ты ничего этого не хочешь, – сказал он спокойно. – Единственное, чего бы тебе хотелось, так это, чтобы я отвез тебя снова в собор, где мы могли бы закончить то, что начали.

– Вы просто на удивление самонадеянны, – возмутилась Лаура. – Для меня нет ничего хуже, чем выйти замуж за пирата. Я благодарна Богу за его милосердие и за то, что он избавил меня от такой судьбы.

Доминик посмотрел ей прямо в лицо, и его темные глаза заблестели.

– Что-то не похоже, чтобы у вас на лице было выражение признательности Господу за его милосердие, скорее то, что я вижу, можно назвать сожалением. Ведь вам в глубине души жаль, что все так вышло.

– Вы ничего не знаете о том, что я чувствую, Доминик Юкс. И вообще вас это не касается.

– По-моему, вы сами не верите в то, что говорите.

– Нет, верю. Я верю в это. Вам наплевать на меня, и вам до меня нет дела.

– Знаешь, Лаура, мне кажется, ты просто испила горькую чашу и сейчас пытаешься доказать всему миру, как глубоко ты обижена.

– Нет, глупости!

– Я что, тебя предал?

Не зная что ответить, Лаура встала и подошла к широкому окну каюты и посмотрела на беспокойные фосфоресцирующие волны.

– Из-за тебя теперь все жители Нового Орлеана смотрят на меня, как на дуру.

Доминик сел на кровати и огорченно бросил ей:

– Мадемуазель, в вас говорит только ваша гордость и ничего больше.

– Моя гордость? Ха! У меня нет гордости.

– Да она вас просто съедает.

– Вы просто видите отражение вашей собственной гордыни.

– Единственно, кого я вижу, так это женщину, которую люблю.

Лаура напряглась. О, Боже! Зачем она вообще здесь оказалась, когда сразу ей было ясно, что они будут только спорить друг с другом. Кажется, ему доставляло удовольствие заставлять ее сомневаться в правильности ее поступка.

– Лаура, посмотри на меня.

От его густого низкого голоса у нее по спине побежали мурашки. Она закрыла глаза и обхватила руками себя за плечи.

– Посмотри на меня!

Она даже не пошевелилась.

– Можете идти к черту с вашими убеждениями, месье, и пусть сам сатана смотрит на вас.

Доминик ничего ей не ответил, но до нее донеслось беспокойное ворчание пружин под матрасом, на котором лежал Доминик. Еще через секунду Лаура почувствовала, что ей стало трудно дышать. Она резко повернулась к нему.

Кроме коротких, до колен, брюк, на Доминике не было ничего. Его загорелые крепкие бицепсы мрачно мерцали в лунном свете. На его повязке запеклось маленькое кровавое пятно.

Лаура сделала шаг назад, почувствовала, как ночной ветерок охлаждает ее спину, и в ту же секунду горячее дыхание мужчины опалило ее грудь.

– Я знаю, что говорю! С той минуты, как ты меня покинула, Лаура, я чувствовал себя словно в аду. – Доминик приблизился к ней так, что ей пришлось отшатнуться, чтобы можно было видеть его лицо. – Каждый день, каждую ночь дьявол смотрел на меня и смеялся.

– Значит, это наказание за твои грехи.

– Разве это грех, Лаура, любить тебя. Меня нельзя за это наказывать.

Лаура не могла больше с ним спорить. Она повернулась и посмотрела на Доминика сердитыми глазами. Однако в следующее мгновение девушка вздрогнула, так как его обнаженная грудь внезапно прикоснулась к ее телу, и он дотронулся своей ладонью до ее щеки. Казалось, глаза Доминика жгут ее, проникая в самую душу, волнуя и возбуждая ее.

– Ты же знаешь, что я тебя люблю, – сказал он. – Что я только ни делал, чтобы доказать тебе это. Может быть, я был неправ, когда захватил корабль твоего отца.

– Да уж, конечно, ты был неправ. Этому нет никакого оправдания.

– Но Лаура! На нем же был испанский флаг, – Доминик сделал шаг назад и обескуражено посмотрел на нее.

– Ха, ну, конечно, это было сделано для того, чтобы обмануть англичан. Ты же знаешь, что Испания – британская союзница. На его месте ты поступил бы точно так же.

Доминик Юкс нетерпеливо помотал головой.

– Я зарабатываю себе на жизнь каперством. Я знаю, как это рискованно и все же мирюсь с этим, а твой отец бизнесмен, он деловой человек. Он понимает, что значит рисковать и точно так же, как я, идет на этот риск.

– Однако, ты погубил его бизнес и разорил его.

– Я так не думаю. В Америке есть пословица – «Не клади все яйца в одну корзину», – я уверен, что твой отец не настолько глуп, чтобы поступить подобным образом. И я сомневаюсь, что этот маленький корабль, который я имел несчастье захватить, был загружен большей частью его имуществом.

Лаура решила, что настал подходящий момент перейти в наступление.

– Ты, наверное, считал, что это очень остроумно, привезти табак моего отца в мой магазин и благодаря этому выглядеть таким великодушным.

Доминик вздохнул, прошел к своей кровати и сел.

– Хочешь выпить, Лаура? – спросил он, откупоривая бутылку виски.

– Нет, спасибо.

Он снова вздохнул и поставил бутылку в маленькое гнездо, устроенное в столе.

– То, что я вернул табак, совсем не шутка. Он принадлежал тебе, поэтому я и отослал его в ваш магазинчик. У меня на складе еще находятся так же принадлежащие тебе шерсть и перуанское золото.

– И уж конечно ты продал всех рабов, которые были на корабле? – презрительно глядя ему в лицо, спросила Лаура.

– Тебя устроит, если я скажу, что продал их и отдам вырученные за них деньги?

– Ты что же, считаешь меня работорговкой?

– Да нет, едва ли. Я отправил рабов на Гранд Терр.

– В логово Жана Лафита? Да как же ты мог! Думаю все же, что ты их продал на одном из рабовладельческих аукционов.

– Лучше успокойся. Я не продал ни одного. Большинство решили работать матросами на моем капитанском судне, другие – нанялись пасти скот у меня на вилле в Аккадии. Те люди, которые захотят вернуться домой, могут это свободно сделать, как только заработают достаточно денег.

– У меня такое ощущение, что ты подумал обо всем.

Доминик сделал еще один глоток виски и, откинувшись на подушки, произнес:

– Кажется, не обо всем, дорогая моя. Похоже, я не подумал о том, как вернуть твою любовь.

– Вам не стоит и пытаться.

– Я всегда буду пытаться сделать это. Я… – его голос внезапно прервался и глаза заблестели.