Настырность этого самого месье Доминика привела к тому, что порвалась последняя нить, связывавшая ее с исчезнувшей матерью, и на память о самом близком человеке осталось только вот такое горькое наследство.

От бессильного отчаяния Лаура склонила голову на каминную полку и разрыдалась.

– Лаура! – послышался из-за двери голос Иды. – Ты в порядке, милая?

Девушка поспешно спряталась за ширмой из китайского шелка и крикнула в ответ:

– Я моюсь!

– Ты опять плачешь.

– Нет, я… я упала в фонтан, – она стиснула кулаки и посмотрела на свое отражение в зеркале над умывальником. «Доминик Ю» видел ее именно в таком виде, хотя и назвал «несравненной красоткой». Сразу видно – он сумасшедший.

Снова раздался голос Иды.

– Хочешь, я наполню ванну?

– Нет, мне необходимо побыть некоторое время одной.

Лаура налила воды в глиняный таз в умывальнике и принялась намыливать лицо, куском лимонного мыла, бормоча про себя:

– Ты с каждой секундой становишься все уродливей, глаза красные и вообще… Лаура Шартье, прекрати реветь сию же секунду!

А в зеркале, стоило ей туда только взглянуть, она отчетливо видела красивое, мужественное лицо Доминика Ю. Он опять улыбался и вообще, Лаура инстинктивно чувствовала, что такое выражение лица для него, видимо, привычно. В темных глазах мужчины рубиновым огнем горело отражение дракона, точно такого, какой был у него на кольце.

Почувствовав внезапно ужасную усталость, Лаура бросилась на застеленную кровать и закрыла глаза. В раскрытое окно влетало легкое дыхание ветерка и под его шаловливыми прикосновениями полог над постелью медленно танцевал свой призрачный танец.

Этой ночью Лаура спала очень плохо и часто просыпалась. Ей никак не удавалось избавиться от давешнего дневного незнакомца, который постоянно и нахально являлся ей во сне.

Рассвет уже позолотил крыши домов и начал затекать в окна ее комнаты, когда она окончательно оставила свои попытки хоть немного отдохнуть и встала с кровати.

Пошатываясь спросонок, девушка порылась в своем гардеробе и вытащила из стопки белья вышитую сорочку, завязывающуюся у плеч атласными ленточками. Затем подвязала выше колен свои шелковые чулки, легко переступая ногами, натянула тоненькие, воздушные панталоны и затянула корсет.

Нежно-золотистое платье без рукавов, которое выбрала Лаура, доставало почти до пола, оставляя открытыми только ее ступни. Она застегнула вокруг шеи кружевной воротник, а заключительным элементом своего облачения сделала белый короткий жакет-спенсер с жесткими отворотами и рукавами до локтей.

Закончив с одеждой, девушка придирчиво осмотрела себя в зеркале и, выбрав на туалетном столике маленький флакончик в виде почки с зелеными стеклянными листочками, капнула себе на лицо и горло несколько капель розового масла.

Взяв любимую, украшенную плюмажем, шляпку, Лаура одела ее и кокетливо сдвинула на бок, а потом сунула свой маленький пистолет и полную пригоршню банкнот в ридикюль – элегантную сумочку из белого атласа, с нашитыми на ней узорами из речного жемчуга.

Внизу Лаура вытащила из-под прилавка плетеную корзину, с которой ходила на рынок за покупками, отомкнула дверь черного хода и вышла на улицу.

Свежий и пьянящий утренний воздух был напоен ароматами цветов, раскрывавшимися навстречу утреннему солнцу.

В листве и кустах пчелы и шмели беспорядочно пикировали на лепестки цветов и, улетая за кирпичную ограду, на прощанье сверкали крылышками в солнечных лучах.

Из кухни двухэтажного домика для прислуги, в котором жили Ида и Сент Джон, до Лауры доносилось пение кухарки. Сам бухгалтер в это время обычно всегда отправлялся на охоту на аллигаторов или диких свиней к одной из речных проток за городом.

Лаура неохотно отвернулась от сада и пошла к домику привратника. Там, почти у самых ворот, неожиданно заметила разломанную глиняную трубку, практически скрытую ветвями жасмина у кирпичной ограды.

С каким-то суеверным страхом девушка подошла поближе. Непонятное, непрошеное томление сжало ей грудь – она вновь ощутила на своем запястье горячий поцелуй незнакомца. Этот человек не имел права позволять себе такое!

Девушка быстро собрала осколки трубки, и решила выбросить их в реку по дороге на рынок, надеясь, что вместе с ними забудется и образ Доминика Ю.

На улице Декатур ее захватил поток людей, двигавшихся в направлении Французского рынка, и еще через полквартала она, наконец, смогла перебраться на другую сторону и подняться на высокую травянистую дамбу.

Внизу, на широкой глади реки, залитой солнечными лучами, покачивались пароходы, шхуны и барки. На пустынных причалах лежали кипы хлопка – молчаливые свидетели британской блокады Нового Орлеана, главного порта Америки.

Каким будет будущее семьи Шартье? Их погибший барк всего лишь крохотная капля в огромном водовороте событий, захлестнувших Соединенные штаты. Если англичане выиграют в этой войне, все, ради чего работала семья Лауры, безвозвратно погибнет.

Она бросила обломки трубки и вздрогнула, вспомнив прикосновение Доминика, а затем пошла вниз с дамбы к рынку.

На торговой площади толпились люди разных званий и национальностей. Здесь можно было встретить индейцев и креолов, рабов и свободных, испанских рыбаков, китайских матросов, рослых американцев из Кентукки и итальянских торговцев.

Блокада или нет, война или мир, но на рынке всегда было огромное количество товаров: дыни, перец, апельсины и лимоны, всевозможные дары моря и суши. В воздухе смешивались ароматы варившихся лангустов, стручков бамии; в больших котлах бурлили всевозможные рыбные бульоны.

Лаура остановилась возле старой индианки, сидевшей на плетеном коврике и вязавшей корзины из тростника, собранного в окрестных болотах, и окрашенного в черный цвет при помощи коры орехового дерева. Девушка договорилась, чтобы старуха отнесла три свои корзины к ней в лавку и пошла дальше.

Возле палатки, украшенной травой и цветами, Лаура обнаружила группу горожан и свободных чернокожих, отчаянно споривших и делавших ставки на двух больших бойцовских петухов, сходившихся в этот момент на арене.

Конечно, петушиные бои не место для настоящей леди, но Лаура страшно заинтересовалась. Девушка сжала ручку корзины обеими руками и внимательно посмотрела на пернатых бойцов.

Ей сразу понравилась более маленькая птица, – норовистый нахал с общипанным хвостом и желтыми перьями на ногах. Этот петух расхаживал вокруг своего врага, подпрыгивал как настоящий боксер, и в его крохотных глазках полыхала неприкрытая ненависть. Лаура даже взвизгнула от восторга, когда он стремительно и почти незаметно для глаза резко ударил своего врага в широкую грудь, подставив тому свою шею. Более крупная птица молниеносно сделала выпад, но первый боец стремительно взлетел в воздух и обрушился на врага сверху, опрокидывая его на спину. Вверх полетели перья, раздались вопли возбужденных зрителей.

– После того, как вы перестали подавать сигналы дымом краснокожим собратьям и призывать их к грабежу, можно мне посоветовать вам поставить на Денди, мадемуазель Шартье? – раздался позади Лауры глубокий, насмешливый голос, – это вон тот петух в желтых панталонах.

От неожиданности и гнева у Лауры по спине побежали мурашки. Ей не надо было даже оборачиваться для того, чтобы узнать, кто с ней разговаривает. Ну надо же, как будто ему недостаточно того, что вчера он застал ее с трубкой в руках! Так нет, сегодня ему удалось поймать ее на петушиных боях! Девушка стремительно бросилась сквозь толпу прочь, надеясь избавиться от своего вчерашнего незнакомца.

– А я надеялся пригласить вас выпить со мной чашку чая.

– А я надеялась никогда больше не встречаться с вами, мосье! – девушка резко повернулась к нему и немедленно пожалела о своем поступке, потому что при виде этого мужчины у нее снова сразу перехватило дыхание.

Не отстававший от нее Доминик Ю, несомненно, был джентльменом от самой верхушки своей высокой шелковой шляпы до кончиков сверкающих на солнце полуботинок. Под его облегающим черным сюртуком был серый жилет и белоснежная рубашка с высоким жестким воротником. Словно морская пена вздымался галстук, в манжетах сверкали бриллианты, а в петлице дрожала алая роза.