Поппи ждала в небольшой приемной в передней части его съемной квартиры. При виде высокой фигуры брата, появившейся на пороге, она вскочила и бросилась к нему:

 – Лео!

Лео стиснул ее в коротком объятии, затем отстранил на расстояние вытянутых рук и окинул взглядом:

 – Ты оставила Ратледжа?

 – Да.

 – Это заняло на неделю больше, чем я ожидал, – заметил он не без сочувствия. – Что случилось?

 – Ну, начнем с того... – Поппи попыталась говорить практичным тоном, но ее глаза увлажнились. – Я больше не девственница.

Лео изобразил притворное смущение.

 – Я тоже, – признался он.

Поппи невольно хихикнула.

Лео порылся в карманах в поисках носового платка, но безуспешно.

 – Не плачь, дорогая. У меня нет платка, но в любом случае невинность слезами не вернешь.

 – Я не поэтому плачу, – сказала она, промокнув мокрую щеку о его плечо. – Лео, я совсем запуталась. Мне нужно многое обдумать. Ты отвезешь меня в Гемпшир?

 – Я ждал, что ты попросишь об этом.

 – Боюсь, нам придется выехать немедленно. Если мы будет ждать слишком долго, Гарри может помешать нам.

 – Дорогая, даже сам дьявол не помешает мне отвезти тебя домой. Тем не менее... мы выезжаем сейчас же. Я предпочитаю избегать конфронтации по мере возможности. Вряд ли мистер Ратледж обрадуется, когда узнает, что ты оставила его.

 – Совсем не обрадуется, – согласилась Поппи. – Он будет в бешенстве. Но я не оставила его, я не хочу разрушать свой брак. Я хочу спасти его.

Лео покачал головой, улыбнувшись:

 – Узнаю логику Хатауэев. И что самое удивительное, я тебя почти понимаю.

 – Видишь ли...

 – Объяснишь по дороге. Подожди здесь минуту. Я пошлю за кучером и велю слугам подготовить карету.

 – Извини, что причинила беспокойство...

 – О, они привыкли. По части неожиданных отъездов мне нет равных.

В словах Лео, видимо, была доля правды, потому что чемодан был упакован и карета подана с впечатляющей скоростью. Поппи ждала у камина, когда Лео появился в дверях.

 – Пойдем, – сказал он. – Можно ехать.

Он проводил ее к своей карете, удобному экипажу с упругими рессорами и мягкими сиденьями. Подложив под спину подушки, Поппи устроилась в углу и приготовилась к долгому путешествию. Путь до Гемпшира мог занять всю ночь, и хотя дороги пребывали в приличном состоянии, на них имелось много неровных участков.

 – Извини, что побеспокоила тебя в такой поздний час, – сказала она брату. – Если бы не я, ты, наверное, уже спал бы сном праведника.

Лео усмехнулся.

 – Не уверен, – отозвался он. – Впрочем, не важно. Самое время наведаться в Гемпшир. Повидаться с Уин и этим безжалостным чудовищем, за которое она вышла замуж, и проверить, как идут дела в поместье.

Поппи улыбнулась, зная, как привязан Лео к так называемому «безжалостному чудовищу». Меррипен заслужил вечную благодарность Лео за восстановление и управление его имением. Они часто переписывались, постоянно спорили по разным поводам и получали удовольствие, подкалывая друг друга.

Приподняв темно-коричневую шторку ближайшего окошка, Поппи выглянула наружу. Мимо проплывали обшарпанные фасады домов и грязные витрины магазинов, освещенные тусклым сиянием уличных ламп. Ночной Лондон был небезопасным местом, и где-то там бродил Гарри. Поппи не сомневалась, что он способен постоять за себя, но мысль, чем он может быть занят – и с кем, – наполнила ее печалью. Она тяжело вздохнула.

 – Терпеть не могу Лондон летом, – сказал Лео. – В этом году Темза особенно воняет. – Он помедлил, глядя на нее. – Полагаю, это скорбное выражение на твоем лице вызвано не санитарным состоянием города. Скажи мне, о чем ты думаешь, сестренка.

 – Вчера вечером Гарри ушел из отеля после того... – Поппи замялась, не в состоянии найти слова, чтобы описать, чем они занимались. – Не знаю, сколько времени он намерен отсутствовать, но в нашем распоряжении не более десяти – двенадцати часов. Не исключено, конечно, что он не последует за мной, что было бы большим облегчением...

 – Последует, – уверенно сказал Лео. – Но ты не обязана встречаться с ним, если не хочешь.

Поппи мрачно покачала головой:

 – У меня никогда не было таких смешанных чувств ни к одному человеку. Я не понимаю его. Вчера ночью в постели он...

 – Постой, – сказал Лео. – Некоторые вещи лучше обсуждать с сестрами. Эта проблема – одна из них. К утру мы доберемся до Рамзи-Хауса, и ты сможешь задать Амелии все интересующие тебя вопросы.

 – Не думаю, что она сможет ответить.

 – Почему? Она замужняя женщина.

 – Да, но... это мужская проблема.

Лео побледнел.

 – Мне об этом тоже ничего не известно. У меня нет мужских проблем.

 – О! – Удрученная Поппи накинула плед на свои колени.

 – Проклятие. Что именно ты называешь «мужской проблемой»? Он что, не в состоянии поднять флаг? Или флаг опадает на половине дела?

 – Мы должны говорить об этом метафорически?

 – Да! – отрезал он.

 – Хорошо. Он... – Поппи сосредоточенно нахмурилась в поисках нужных слов, – оставил меня, когда флаг был поднят.

 – Он был пьян?

 – Нет.

 – Может, ты что-нибудь сказала, что заставило его это сделать?

 – Наоборот, я сказала ему, чтобы он остался.

Покачав головой, Лео порылся в боковом кармане рядом с его сиденьем и выругался:

 – Где, черт побери, мой бренди? Я велел слугам, чтобы в карете всегда было чем промочить горло. Уволю всех.

 – Но вода там есть, не так ли?

 – Вода предназначена для мытья, а не для приема внутрь. – Он пробормотал что-то неразборчивое насчет злостного заговора держать его в трезвости и вздохнул. – Можно только гадать, что руководило Ратледжем. Мужчинам нелегко остановиться посередине любовного акта. Это приводит их в бешенство. – Он скрестил руки на груди, задумчиво глядя на нее. – Я бы посоветовал прямо спросить Ратледжа, почему он оставил тебя прошлой ночью, и обсудить этот вопрос. Но, прежде чем твой муж доберется до Гемпшира, ты должна решить, собираешься ли ты прощать его за то, как он поступил с тобой и Бейнингом.

Поппи удивленно моргнула:

 – По-твоему, мне следует простить его?

 – На твоем месте я бы тоже сомневался. – Он помедлил. – С другой стороны, меня прощали за многие вещи, за которые не следовало прощать. Суть в том, что, если ты не простишь его, нет смысла обсуждать что-либо другое.

 – Не думаю, что Гарри нуждается в моем прощении, – уныло отозвалась Поппи.

 – Конечно, нуждается. Мужчины любят, когда их прощают. Это компенсирует нам неспособность учиться на собственных ошибках.

 – Не уверена, что я готова, – возразила Поппи. – И потом, куда торопиться? Я всегда успею его простить.

 – Иногда можно и поторопиться.

 – О, Лео, – вздохнула Поппи, подавленная чувством неопределенности, обиды и тоски.

 – Попытайся заснуть, – отозвался он. – У нас пара часов, прежде чем придется сменить лошадей.

 – Я не смогу спать из-за беспокойства, – сказала Поппи, зевнув.

 – Что толку беспокоиться? Ты уже знаешь, что делать, просто не готова это признать.

Поппи удобнее устроилась в углу и закрыла глаза.

 – Ты много знаешь о женщинах, да, Лео?

В его голосе послышалась улыбка.

 – Это и неудивительно. Ведь у меня четыре сестры.

Вернувшись в отель пьяным в стельку, Гарри, шатаясь, добрался до своих апартаментов. Он был в заведении, с роскошным убранством, зеркалами и дорогими проститутками. Ему понадобилось три часа, чтобы привести себя в состояние бесчувственности, необходимое для возвращения домой. Несмотря на искусные авансы, ни одна из девиц легкого поведения не привлекла его внимания.

Он желал собственную жену. И знал, что она никогда не смягчится по отношению к нему, если только он не начнет с искреннего извинения за то, что увел ее от Майкла Бейнинга. Проблема заключалась в том, что Гарри нисколько не сожалел о содеянном. Поступи он иначе, он никогда бы не женился на Поппи. Она олицетворяла собой все, чего он хотел в жизни, и он сожалел лишь о том, что она чувствует себя несчастной.