Несмотря на то, что я только что её встретил, и мы болтаем всего полчаса, я могу нарисовать полную картину, включая паническое выражение на лице Ноэл, когда её тупица-парень попытался задать вопрос.

— Всё равно это не твоя вина, ты сказала, что несколько раз говорила ему о том, что брак пугает тебя, и ты не уверена в том, что когда-либо захочешь это сделать, — я повторяю её слова. — Парень должен был понять, что это не лучшее решение.

— Моя мать не поймёт, — вздыхает Ноэл и поворачивается ко мне на барном стуле. Её колени слегка касаются моих бёдер, и от этого маленького прикосновения мой член твердеет, мне очень нужно трахнуться, но сейчас, моя голова борется с членом. Секса, с первой встречной, не будет. У меня странное чувство, что когда мы с Ноэл расстанемся, я не смогу выбросить её из головы. Я хочу её подо мной, на мне, стонущей моё имя и царапающей ногтями мою спину. Но это не всё. И эта часть приводит в замешательство. Я мог бы целыми днями слушать её сексуальный, хриплый голос, её улыбка заразительна, я ловлю себя на том, что уголок моего рта поднимается каждый раз, когда она смеётся и её аромат… матерь Божья. Каждый раз, когда она наклоняется ко мне, я глубоко вдыхаю, как чёртово животное, чтобы задержать этот аромат корицы и ванили, как можно дольше. Она пахнет Рождеством, что должно выводить меня из себя, но этого не происходит. Понятия не имею, какого хрена творится. Я знаю эту женщину всего тридцать минут, а она уже запала мне в душу.

К счастью, она продолжает говорить, давая мне секунду, чтобы взять под контроль свой член и мозг, пока я не сделал что-то глупое, вроде того, чтобы попросить её забыть о планах на праздники и поехать ко мне домой.

— Так или иначе, это будет моей виной. Моя семья всё перевернёт и почему они не должны? На протяжении последних двенадцати месяцев, я делала из Логана потрясающего парня, то есть он и был потрясающим, просто бестолковым, — со вздохом поясняет она, разрывая салфетку на мелкие кусочки. — Другие отношения я тоже превращала в дерьмо, а эти не могли быть другими, несмотря на то, что сама их разорвала. Они никогда не понимали мою ненависть к браку. Они найдут способ повернуть всё так, что это я была недостаточно внимательна, недостаточно романтична, недостаточно сексуальна…

Она шепчет последнюю часть и отводит взгляд.

Я наклоняюсь до тех пор, пока не оказываюсь в сантиметре от лица Ноэл и пристально смотрю на неё, выжидая, когда она поднимет взгляд и наши глаза снова встретятся.

— Я абсолютно уверен, что не бывает моментов, когда ты не сексуальна.

Она удивлённо открывает рот, и мой взгляд снова опускается к её губам. Она медленно пробегает кончиком языка по своим пухлым, красным губам, как будто знает, что я изголодался по сексу и в двух секундах от того, чтобы кончить в штаны.

Именно в этот момент, тихие, раздражающие нотки вступления самой ужасной песни в истории нарушают тишину, и Ноэл смеётся, когда я начинаю рычать и раздражённо трясу головой. Отодвигаясь от неё на безопасное расстояние, я проклинаю ослика, мать его, Доминика.

— А твоя семья? — вдруг спрашивает Ноэл, её колено всё ещё касается моего. Она ставит локоть на край барной стойки и прижимает щёку к ладони, ожидая ответа. — Уверена, в них есть что-то сумасшедшее. Не говори, что только мне досталось такое.

Злобно улыбаясь от выбора слов, я вижу, как её щёки краснеют от смущения.

— Я имею в виду, досталось хорошее, — быстро добавляет она, и я не могу сдержать смех. — Перестань смеяться, до меня дошёл смысл слов только после того, как они слетели с моего языка. Ты понял, о чём я. Валяй.

Я бы предпочёл поговорить о том, что досталось ей хорошего, но всё равно.

— Прости, что убиваю твою мечту, но ты выигрываешь раунд с сумасшедшей семейкой, потому что у меня её нет.

— У всех есть семья, — отвечает она.

— Не у меня, — пожимаю я плечами. — Я рос по-другому. Мотался по приютам до восемнадцати лет, а потом присоединился к армии.

Ненавижу выражение жалости на её лице. Поэтому я не очень общительный и мне до сих пор интересно, зачем я подсел к ней тридцать минут назад и не могу уйти.

— Хорошо, но ведь у тебя есть друзья, верно? — мягко спрашивает она.

— Люди из моего отряда в морской пехоте. Они мои друзья.

Ноэл усмехается и трясёт головой.

— Они твои напарники. Я говорю о людях, которым ты звонишь посреди ночи, чтобы занять денег или о тот, кто подержит твои волосы после ночной пьянки, или жалуешься на парня, который игнорирует твои слова на протяжении года и выслушает дерьмо у тебя на сердце.

Я приподнимаю одну бровь и вопросительно смотрю на неё.

— Образно говоря, конечно, — добавляет она.

— У меня есть золотая рыбка по имени Тор. Но не думаю, что он сможет подержать мои волосы. И если он соберёт дерьмо с моего сердца, я просто спущу его в унитаз, — сообщаю я.

— Полагаю, золотая рыбка — это хорошее начало, — она пожимает плечами. — Тебе, наверное, нужно поработать над тем, чтобы найти людей, с которыми ты сможешь поговорить.

— Меня не бывает дома, так в чём смысл? Мне тридцать пять лет хорошо одному, — говорю я. — Кстати, золотая рыбка может прожить без еды восемнадцать месяцев?

Ноэл что-то ворчит, и я понимаю, что сидеть здесь и злить её, это самое весёлое занятие за долгое время.

— Наверное, нет, — говорит она. — Ты не попросил соседа или кого-нибудь кормить его? Погоди, дай угадаю. У тебя и соседей тоже нет?

Я смеюсь, когда она закатывает глаза.

— Соседей нет. Я живу один на территории в десять акров. Мои ближайшие соседи Амиши^[3]. Если бы я дал им ключ от своего дома, они наверняка не одобрили бы мою коллекцию порно.

У неё снова отвисает челюсть и как пару минут назад, мой взгляд устремляется к её губам. Я задаюсь вопросом, будет ли она против поцеловать незнакомого мужчину, которого только что встретила в аэропорту. А если нет, то не будет ли она против трахнуться с незнакомцем в туалете.

— Погоди, Амиши? — спрашивает она, разрушая мои мысли о том, как я наклоняю её над раковиной. — Мои родители тоже живут рядом с ними. Ты из Огайо?

— Да. Всю жизнь там прожил, — подтверждаю я.

— Иисус. Поговорим о совпадении, — улыбается она. — У нас, должно быть, один рейс.

— На три часа в Кливленд? — шокировано спрашиваю я.

Она кивает.

— Ну, предполагалось, что в три часа. Сколько сейчас времени?

Я вытаскиваю телефон из кармана и вижу, что сейчас почти семь вечера. Я открываю рот, чтобы сказать ей об этом, но мой телефон жужжит о входящем сообщении.

— Взгляни-ка сюда? — задумываюсь я, касаясь экрана. — Нас приглашают на посадку у выхода С7.

Мы с Ноэл собираем наши вещи и несколько минут спорим о том, кто оплатит счёт. Я молниеносно выхватываю чек из руки бармена и достаю кошелёк из заднего кармана, пока она смотрит на меня самым дьявольски очаровательным взглядом.

Я солдат морской пехоты, чёрт возьми. Мы не используем слово «очаровательный» и всё же, я продолжаю это делать с Ноэл. Мне нужна интервенция.

Бросив наличные на барную стойку, я неловко киваю бармену, когда она желает мне счастливого Рождества, и игнорирую вопросительный взгляд Ноэл, не дав бармену традиционный ответ. Я не хочу разрушать проведённое время с Ноэл, объясняя ей, как глупо разбрасываться словами, которые ничего не значат. Я по-джентльменски предлагаю Ноэл свой локоть, и когда она проскальзывает своей маленькой рукой в сгиб моей руки, мы направляемся к нашему выходу, наслаждаясь последними совместными минутами, так как я уверен, мы не будем сидеть вместе.

Когда самолёт приземляется, я смотрю на крепко спящую на моём плече Ноэл. Голос пилота из динамиков будит её, и резко вскинув голову, она смотрит на меня.

— Прости, о, Боже мой, не могу поверить, что я уснула, — бормочет она, и, наклонившись, хватает свою сумочку, которую положила под сиденье.