– Прежде чем открыть тебе это средство, нужно сперва посвятить тебя в мои планы и проекты, потому что и у меня они есть! Но предварительно ты поклянешься принять самое деятельное Участие в них. Без этого ни ты не будешь спасен, ни я не успею в моем заветном желании, ставшем целью моей жизни.

– Черт возьми, ты слишком красноречив, чтобы не дать тебе этой клятвы! Итак, я весь твой, и телом и душой, тем более что мне ведь остается одна только пуля в утешение, если ты не спасешь меня!

– Ну, так слушай же! – начал Сеген со зловещей улыбкой, нe предвещавшей ничего хорошего. – Ты был здесь невольным свидетелем того, как твой отец колебался в выборе себе зятя между Бартесом и мной, и как этот выбор, благодаря влиянию твоей матери, пал на моего соперника.

– Твоего соперника?

– Да, потому что я люблю твою сестру!

– И давно? Ты ведь никогда не говорил мне об этом.

– Это не важно ни для тебя, ни для меня. Важно только то чтобы мои надежды осуществились.

– А я думал, что тебя соблазняет управление делами банкирского дома Прево-Лемера!

– Может быть, и это, – не будем бродить вокруг да около, а приступим прямо к делу, в котором нужна мне твоя помощь: ты должен помочь мне изменить решение твоего отца.

– Друг мой, тебе ведь известно, что я не имею никакого влияния на его волю: при первых моих словах он обрежет меня так, что я навсегда лишусь дара речи!

– Это было бы очень жалко! Но знай, что, спасая себя, ты тем самым осуществишь мой проект.

– Так выражайся яснее, потому что, честное слово, я ничего не понимаю!

– Сначала нужно все деликатности и предрассудки оставить в стороне…

– Прекрасно, оставим их! Они ведь годятся только для глупцов!

– И приступить к делу непосредственно, – продолжал Сеген, – или, проще говоря, надо взять из кассы необходимую тебе сумму, – из кассы, которой заведует Бартес… Завтра днем она будет открыта для обычных платежей, падающих на пятнадцатое число, а вечером, подводя итоги, откроют отсутствие этой суммы.

– Но тогда отец арестует Бартеса как вора!

– Ничуть не бывало. Отнесут исчезновение к простой ошибке в счетах или к забывчивости какого-нибудь получателя, который не прислал, положим, из Индокитая, своей расписки в авансе и так далее. Начнутся справки да уведомления, на которые уйдут месяцы, и в конце концов придут к заключению, не очень выгодному для главного кассира, что и заставит твоего отца переменить относительно его свои намерения… Вот именно это-то мне и нужно!

– Хорошо! Но как же добыть их, эти пятьсот тысяч, из кассы?

– Это я беру на себя, но при одном только условии – При каком?

– Ты проникнешь в квартиру Бартеса и возьмешь у него связку ключей, среди которых находится и ключ от кассы.

– Это очень неосторожно с его стороны – оставлять ключи в квартире уходя куда-нибудь!

– Ничего нет неосторожного, потому что ключ от кассы похож на все прочие, и чтобы узнать его, нужно увидеть на нем особенные, известные только Бартесу, приметы; но с некоторых пор и я овладел этим секретом, воспользовавшись однажды его оплошностью: он забыл раз печатное описание этих примет у себя на пюпитре, и я потихоньку списал их для себя.

– Все это прекрасно, но где я найду ключи, войдя к нему в квартиру?

– Запомни, что я тебе скажу, и будь ловок, как кошка. Когда войдешь в его прихожую, то увидишь маленькую дверь налево; открой эту дверь, и ты очутишься в небольшой комнатке, на правой стене которой увидишь висящее старое пальто. Приподними это пальто – и увидишь под ним связку ключей, повешенную на особом гвозде.

– Черт возьми, ты проницателен, как сыщик, который знает все секреты в каком-нибудь интересном для него доме! Как тебе удалось пронюхать все это?

– Уж это, брат, мое дело. Итак, ступай в квартиру Бартеса, а я пойду в танцевальный зал – побеседовать с ним, чтобы подольше удержать его там. И когда ты принесешь мне эти ключи, тогда я с ними и отправлюсь в кассу.

– Но квартира Бартеса может оказаться запертой, или его лакей может увидеть меня!

– Я подумал и об этом: вот тебе ключ от его секретного бокового входа, с левой стороны дома, где ты заметишь маленькое крылечко; смело отопри его дверцу – и увидишь перед собой дверь в прихожую, о которой я уже говорил тебе. Никто тебе не помешает; только, повторяю, будь ловок, как кошка.

– А как ты будешь действовать там, в кассе? Вдруг кто-нибудь да накроет тебя?

– Никто не накроет. Кому придет мысль идти проверять бюро в такую пору? Все, как ты видел, на балу. Одного меня не будет некоторое время, но я могу сказать, что не люблю танцев или что у меня дома есть спешная работа: случалось ведь нередко, что перед отплытием на Восток пакетботов я просиживал напролет ночи, оканчивая корреспонденцию, и все это знают. Итак, если ты согласен на это предприятие, то в путь-дорогу!

– Да, я почти согласен, только видишь ли…

– Ах, у тебя отыскались «почти» и «только». В таком случае счастливо оставаться, Альбер! Выпутывайся сам, как знаешь!

С этими словами Сеген направился к выходу.

– Жюль! – воскликнул Альбер. – Не уходи, прошу тебя, не оставляй меня одного!

– Да или, нет? – спросил, останавливаясь на полпути, бухгалтер. – Я серьезно рискую, а ты колеблешься! Это из рук вон! Отвечай мне сию же минуту! После будет уже поздно, и твой документ завтра станет всем известен!

– Согласен, согласен! Все, только не это! Сейчас же иду за ключами! – решил наконец Альбер.

– Вот это умно! – одобрил Сеген. – Так за дело!

Два негодяя снова вошли в зал и смешались с толпой, поздравлявшей обрученных. Сеген принес свое поздравление и завязал лицемерно-искренний разговор с Бартесом, Альбер снова незаметно ускользнул из зала. Но не прошло и четверти часа, как он вновь появился и, незаметно передав своему приятелю найденное им в квартире Бартеса, в свою очередь подошел к обрученным с поздравлениями.

Зато отсутствие Сегена, которому пришла очередь исчезнуть из зала, продолжалось около часа и причиняло Альберу смертельную муку, которую он с трудом скрывал от окружающих: ему все мерещилось, что Сегена накрыли хозяйничающим у кассы и что вот-вот придут его арестовывать, узнав, каким образом ключи от кассы попали к его приятелю. Наконец он увидел последнего спокойно входящим в зал, и не с пустыми руками, а с двумя великолепными букетами белых роз, окаймленных камелиями и пармскими фиалками. С улыбкой подошел он к обрученным и преподнес им свой подарок «от чистого сердца»…

Это было так любезно и так кстати, что даже Жюль Прево-Лемер не мог удержаться от одобрительного восклицания:

– Ах, это хорошо, право хорошо! – сказал он, обращаясь ко всем, кто был в ту минуту возле него; и все охотно согласились с ним.

– Ну? – спросил Альбер через несколько минут своего приятеля, когда они оба были вдали от толпы.

– Все как следует, – был ответ. – Ступай в свою комнату, где под тюфяком кровати найдешь нужное тебе. Не мог же я войти сюда с пачкой банковских билетов!

– Ты ужасно долго был там!

– Ба-а, нельзя же было в одну минуту обделать такое дело: замок долго сопротивлялся моим усилиям, так что было даже мгновение, когда я готов был отказаться от всего!.. А разве мое отсутствие кто-нибудь заметил?

– К счастью, нет! Но более всего удачны были эти два букета: гениальная идея, и притом – великолепие и шик!

– Ладно, я и сам вижу, что это вышло очень кстати» Пойдем-ка отсюда, – нам нужно еще потолковать кое о чем.

– А ключи? – спросил Альбер.

– На своем месте, можешь успокоиться.