В этот вечер просторный холл отеля «Риц-Карлтон» напоминал растревоженный улей. Хаотическое, на первый взгляд, движение черных смокингов и бриллиантовых колье в действительности было строго размечено раз и навсегда установленным ритуалом сбора респектабельной публики по случаю торжественного события.

Данный раут, однако, начинался не совсем обычно.

Люк Мэдиссон, пригласивший гостей на свою помолвку с Маргаритой Леффер, одной из признанных красавиц Лондона, отсутствовал по необъяснимой причине.

Стараясь не привлекать к себе излишнего внимания, Маргарита вышла в зимний сад и остановилась перед тихо журчащим фонтаном. Ее уединение оказалось недолгим. К ней решительно подошел высокий молодой человек со всколоченной рыжей шевелюрой.

— Ты твердо решила выйти за него замуж, Маргарита?

В голосе Рекса Леффера сквозило возбуждение, которое заставило его сестру настороженно поднять глаза.

— Ты полагаешь, я должна расторгнуть свою помолвку только потому, что Люк оказался невежливым хозяином и заставляет нас ждать?

Непосвященный никогда бы не признал в них брата и сестру.

Рекс — импульсивный молодой человек, имеющий нервную привычку все время поправлять галстук и грызть ногти, казалось, никак не может быть родным братом этой царственной красавицы с прекрасными голубыми глазами и тяжелыми, отливающими матовым золотом, волосами, которые она, вопреки моде, не стригла, а укладывала тяжелой короной…

— Не знаю… — Рекс смущенно закусил ноготь. — Люк славный малый, но… немного… застегнутый…

— Что ты хочешь этим сказать?

— Мне кажется, он слишком дорожит своими деньгами… — он отвел глаза.

— Ты опять занимал у него деньги?

— Ерунда! У меня с Данти было дело…

В этот момент она обернулась. Ей показалось, что Дантон Морелль наблюдает за ними. Она не ошиблась. От группы гостей отделился представительный мужчина лет сорока, друг ее брата, в узком кругу называемый просто Данти.

— Ваш жених заставляет себя ждать…

В его голосе звучала неприкрытая неприязнь. Люк Мэдиссон происходил из очень хорошей английской семьи, и как-то выразился о Данти довольно пренебрежительно…

— А, вот и наш гостеприимный хозяин!

Люк стремительно вошел в холл, на ходу сбрасывая с себя накидку и цилиндр. Вдруг он поскользнулся на мраморном полу и неминуемо упал бы, но чья-то мощная рука подхватила его. Очевидно, это был очень сильный человек, потому что он без всякого напряжения удержал Мэдиссона, который обернулся к нему с растерянной улыбкой.

— Благодарю вас!

Незнакомец кивнул. Это был высокий смуглый человек с холодными светлыми глазами. На правой щеке отчетливо виднелись два глубоких шрама.

— Случай мог оказаться серьезным. Я вам очень обязан!

— Не стоит благодарности, — ответил незнакомец. Он резко повернулся спиной, как будто недовольный привлеченным к себе вниманием. Люк поспешил к гостям.

В этот миг столкнулись две жизни, две судьбы. Люку Мэдиссону еще не пришлось изведать настоящего горя, а Ганнер Хэйнс давно привык относиться к горю с неизменно циничной улыбкой.

О Люке позаботились восемь поколений преуспевающих предков. Этот красивый молодой человек, обладатель полумиллионного состояния, несмотря на свою деловитость, не любил считать деньги, охотно раздавал их и имел ярко выраженную склонность к риску.

Ганнер Хэйнс, предупредивший его падение, не имел ничего, кроме безукоризненных костюмов и светских манер, отвлекавших внимание от его резкого, мрачного лица. Несмотря на ограниченные средства, его часто можно было видеть в самых шикарных отелях, исключая, разумеется, те, в которых он был известен как перворазрядный вор.

Шрамы на его лице остались на память о встрече в Нью-Йорке с главарем банды гангстеров Львом Селинским… Застрелив главаря, Ганнер проложил себе дорогу из штаб-квартиры гангстеров при помощи кулака, револьвера и отчаянной храбрости, но… На суде не было никого из близких: ни жены, ни его лучшего друга Ларри Винмана. Ларри был известен как профессиональный аферист. Возможно, он не захотел привлекать к себе внимания, но она могла прийти или написать ему, по крайней мере…

У нее оставалась тысяча фунтов. За несколько месяцев до своего выхода на свободу Ганнер узнал, что она умерла в ночлежном доме. Он, как всегда, улыбнулся, но улыбка походила на раскрытую рану. Выйдя из тюрьмы и добравшись до Лондона, он остановился в «Риц-Карлтон». В этот вечер его мысли занимал не Люк Мэдиссон, справлявший свою помолвку, а небольшая шкатулка, в которой богатая американка хранила драгоценности… Их номера находились на одном этаже.

— Тысячу раз прошу извинения, — повторял Люк. — Мой автомобиль столкнулся с такси, и полицейский ужасно долго составлял протокол.

— Пустяки, — сказала Маргарита усталым голосом.

— А здесь я неизбежно сломал бы себе ногу, если бы меня не поддержал этот незнакомец. Видимо, на подметке остался кусочек снега. Я ведь из-за аварии шел пешком от Пикадилли!

— Как он выглядел?

Голос Данти звучал хрипло и глухо.

— Кто? Тот, кто меня поддержал? У него довольно мрачный вид — на правой щеке два шрама…

Дантону этого было достаточно. Два шрама на правой щеке! Значит, он не ошибся. Самое главное — узнал ли его Ганнер? В те времена он не носил усов, а волосы его были гораздо светлее. Лиль Хэйнс называла его «мой золотой Ларри»… Потом он отпустил усы и выкрасил волосы. Ларри Винман больше не значился в полицейских списках. Он был вынужден это сделать после того, как освободил одного фермера от лишних восьми тысяч фунтов. С тех пор внимание Скотленд-Ярда начало его тяготить…

Данти провел рукой по лбу и встал из-за стола.

— Мне нужно позвонить по телефону…

Он осмотрел холл, зимний сад — никого. Пройдя в маленький вестибюль, он увидел Ганнера, входящего в лифт. Дантон оглянулся.

Возле двери в кресле сидел какой-то господин.

— Вы отельный детектив? — спросил он решительно. (Когда Данти Морелль был еще Ларри Винманом, он знал почти всех отельных детективов).

— Да, сэр, — что-нибудь не в порядке?

— Вы знаете господина, который только что поднялся на лифте?

Сыщик назвал одну из фамилий, часто употребляемую Ганнером.

— Так вот, это Ганнер Хэйнс. Немедленно позвоните в Скотленд-Ярд. Там это имя хорошо известно.

Сыщик бросился к телефону, а Данти, довольный собой, вернулся к обществу, по дороге заглянув к портье.

— Я его сразу узнал, — рассказывал он за столом. — Один из моих друзей, присяжный поверенный в Нью-Йорке, показывал мне его фотографию. Очень опасный преступник. Представьте себе, совершенно безмятежно проживает здесь, в «Риц-Карлтон»! Номер 986!

— И что же вы сделали?

На лице Люка ясно читалось беспокойство.

— Уведомил отельного детектива, а он позвонил в полицию.

Люк Мэдиссон медленно встал из-за стола.

— Прошу прощения, я должен отлучиться на минутку.

Он исчез прежде, чем Маргарита успела произнести хотя бы слово.

— Куда он пошел? — тревожно спросил Данти.

Маргарита пожала плечами.

— Дать ему денег на завтрак… Во всяком случае вы испортили ему вечер…

— Где номер 986? — спросил Люк, выйдя из лифта.

Секунду он колебался, потом открыл дверь и вошел в комнату.

Человек, стоящий у окна, даже не обернулся, но Люк понял, что хозяин комнаты видит его в зеркале. Люк закрыл за собой дверь.

— Если вы Ганнер Хэйнс, то я советую вам ленно удалиться отсюда, — сказал он, понизив голос, — если же нет, — прошу прощения.

Хэйнс резко обернулся, услышав свое имя.

— О!.. — сказал он, и после паузы добавил; — Я вам очень благодарен.

— Есть у вас деньги?

Пауза.

— Да, у меня есть все, что нужно. Благодарю. Я не совсем был уверен, что это Ларри. Идет на фарт?

Последних слов Мэдиссон не понял. Не успел Ганнер надеть пальто, как дверь распахнулась и в комнату вошел человек огромного роста, сопровождаемый еще двумя.