— Но почему Алла Креницкая ничего не сообщила?

Я напомнила про ее «любовь» к еженедельнику, в котором я работаю: пересказала Серегин рассказ. Она меня не читает, и ей еженедельник просто не мог попасться в руки. Более того, мы не представляем, как они поддерживали связь с Толиком. Откуда она может знать, что его убили? Может, наоборот, мучается, что он не подает о себе вестей. Не исключено, даже сюда как-то приезжала — днем. Кто ее тут мог видеть? Любопытная Людмила днем на работе.

А в квартиру Алла могла и не попасть. Мы же не знаем, есть у нее ключи или нет. Кстати, следов взлома на двери Толика я не заметила.

— А если убила она? — посмотрел на меня Андрей. — И папашу ангелом она шарахнула?

— Но отпечатки-то на нем Елены Сергеевны!

— В тоненьких перчаточках. И Аллочка оказывается единственной наследницей. По крайней мере папашиной части акций фирмы, приносящей, по моим сведениям, весьма неплохой доход. Квартира, несколько машин, загородный особняк. И все это Аллочкино. А если ко всему этому прилагаются еще и два миллиона долларов наличными? Как думаешь, можно за такое богатство прикончить папу и любовника, а маму с мужем упечь в тюрьму?

Я молчала, судорожно размышляя. Но ведь Аллочка же — дура набитая. На нее разок взглянешь, думаешь: откуда берутся такие не обезображенные мыслью лица?

Андрей словно прочитал мои сомнения.

— Юлька, — сказал он, — она ведь вполне могла просто играть роль набитой дуры.

Поехали-ка лучше к ней. Поговорим с девушкой, а там, если будет не очень поздно, еще и в Выборг наведаемся. Тебе завтра рано вставать?

Я призналась, что уже второй день собираюсь лить слезы, выпрашивая у начальника «Крестов» разрешение на свидание с Серегой.

Андрей расхохотался и даже без особой просьбы с моей стороны обещал посодействовать — в обмен на мою помощь следствию. Он, правда, Серегино дело не вел, но без труда выясню, у кого оно находится, и поговорит с коллегой, который тоже явно заинтересован побыстрее спихнуть лишнюю головную боль. Я назвала Андрею фамилию следователя, которую узнала от адвоката, к сожалению, приятель ничего не мог про него сказать, но все равно обещал помочь, я чмокнула приятеля в щечку на глазах у всего честного народа, толкавшегося в квартире Толика, и мы ее покинули.

Аллочку решили не предупреждать о нашем скором прибытии (тем более, если она меня теперь любит — как выяснилось во время нашей последней встречи ночью в присутствии большого числа свидетелей) и приехали без приглашения. В дверь звонились долго и упорно, но никто не открывал.

— И куда это она подевалась? — спросил Андрей, не ожидая получить ответ, затем стал звонить к соседям.

Дверь нам открыла девица, которую я назвала бы отошедшей от дел фотомоделью, всеми силами старающейся сохранить свой капитал — внешность. Ведь она для женщины ценнее, чем доходы супруга, в данном случае оказалось — нефтяного магната средней руки (то бишь питерского разлива — главы представительства одной известной нефтяной компании). Модель появилась на свет, когда магнат уже закончил университет и по распределению отправился в один «почтовый ящик», где прозябал в советские времена (все это потом выяснил Андрей).

После перестройки простой советский интеллигент (а нынешний магнат относился как раз к данной прослойке общества) расправил крылышки и отправился в свободный полет. Полет оказался вполне удачным, никакие коршуны и драконы сожрать не смогли, и огненное дыхание смерти не накрыло, по крайней мере пока.

Старую семью, правда, пришлось поменять на модель, но именно такая жена требовалась для веса в деловом мире и чтобы похвастаться перед друзьями. Магнат очень хорошо усвоил принцип: мужчина стоит столько, на сколько выглядит сопровождающая его женщина. Если посмотреть на бывшую супругу, ныне ударившуюся в религию, то он тянул на простого бюджетника. Если на нынешнюю — как раз на нефтяного магната.

А модель старалась не ударить в грязь лицом и поддерживала нужный имидж. Мужа с работы она пока не ждала, поэтому у нее еще имелось время заниматься своей внешностью, чтобы довести себя до пика формы. Ее черты лица с трудом просматривались под чем-то красно-зеленым (как оказалось: фруктовой маской против увядания кожи), причем на лбу преобладал красный, на шее зеленый, нос и щеки были покрыты смесью упомянутых цветов. Ногти покрывал непонятный состав серовато-синего цвета, как оказалось, служащий их укреплению, а укреплять ногти такой длины требовалось постоянно (Марина Хлебникова отдыхает), и я вообще не понимала, как с этими ногтями можно что-то делать, даже накладывать фруктовые маски на лицо. На роскошном организме нашлось лишь одно знакомое мне вещество: в корни волос красотка втирала яичный желток для ускорения их роста.

Но это мой взор оказался прикован к верхней части тела соседки Креницких, несчастный Андрюха, прозябающий на государственное пособие, именуемое зарплатой, уставился на обнаженную грудь модели. Вернее, она была не совсем обнажена: грудь покрывал густой белый крем (я, признаться, вначале подумала, что это натуральные сливки), но нам вскоре сообщили, что это последнее достижение косметологов (название фирмы, скажу честно, слышала впервые), способствующее увеличению груди без операции. Надо каждый день наносить на тело и три часа ходить обнаженной. Андрюха сглотнул.

Я подумала, что не видать мне большого бюста, поскольку выделить столько времени каждый день на его увеличение я все равно не смогу, ну если только найду себе нефтяного или на худой конец газового магната.

Но это было еще не все… У девушки была обнажена не только грудь, но и нижняя часть тела. Живот покрывала смесь цвета детской неожиданности, слегка подкрашенной морковью.

Она, как нам пояснили, оказывала эффект, прямо противоположный «сливкам». Таким образом должны были убираться крошечные капельки жира, которые случайно могли образоваться на плоском животе, несмотря на тщательный подсчет потребляемых калорий.

Открывая входную дверь, хозяйка держала в руках тюбик очень яркой помады. Как она нам тут же сообщила, мы оторвали ее от важного дела: она собиралась нанести этой помадой узор у себя на «киске» (взгляд Андрюхи тут же спикировал туда), чтобы потом по рисунку выбрить узор — подарок для милого. Жена любит делать мужу маленькие подарки в обмен на большие.

А тут зима приближается, новая шубка требуется. И хочется из соболей. Она даже соболей присмотрела. Живых. Для чего лично ездила в один зверосовхоз.

На одном дыхании мы прослушали лекцию о сроках беременности норок, песцов и соболей и пояснения, почему у нас соболя дороже норок, хотя модель раньше думала, что наоборот. Я признаться, на эти темы не задумывалась. Я все как-то больше про трупы. Хотя если получу двадцать тысяч долларов комиссионных, да к ним прибавлю Серегину десятку… Поэтому про соболей, которые ходят беременными почти в три раза дольше, чем норки, слушала внимательно.

Рассказывая про соболей с норками, хозяйка стояла у зеркала и рисовала помадой узор, то и дело заглядывая в какой-то журнал, откуда и почерпнула идею. Наконец узор был готов.

— Ну как? — повернулась она к нам, усаженным на диван, обитый китайским шелком.

Андрюха попытался что-то произнести, но не смог, я сказала, что очень мило, а затем поинтересовалась, не могла бы хозяйка квартиры ответить на несколько наших вопросов. Мы, собственно говоря, прибыли, чтобы их ей задать. Хотя визит уже, можно считать, оказался исключительно познавательным для отечественных следователя и журналистки — Валяйте, благосклонно разрешила хозяйка, снова поворачиваясь к зеркалу. Теперь у нее в руке вместо помады оказалась очень дорогая бритва.

У Андрюхи прорезался голос, и он поинтересовался, не боится ли она просто так открывать дверь незнакомым людям.

— Так я девушку вчера здесь видела, — ответила модель, делая первое движение бритвой. — Даже дважды. Днем я у окошка сидела — знаете для здоровья нервной системы нужно хотя бы по часу в день смотреть вдаль.