Лежа на спине, я не могла видеть остальных через бортики своего гроба. Но я слышала, как они переговариваются.

– Очень приятно, – сказала мама. – Здесь по-настоящему отдыхаешь.

– Уже становится скучно, – заныл Люк из переднего гроба. – А где же ужасы?

– Да, довольно интересное путешествие, – согласился папа. – Ты думаешь, мы и вправду приплывем куда надо? Видимо, мы вошли в фарватер.

– А я готова так плыть вечно, – мечтательно сказала мама.

– Здесь все маршруты очень длинные, – вставил Клай.

– Кто это там в небе? – спросил папа. – По-моему, ястреб. Вы видите?

Прикрыв глаза ладонью, я стала оглядывать небо. Прямо над нами действительно кружило что-то черное, чуть побольше, чем просто точка.

– Это не ястреб, – сказал мой брат. – Это стервятник. Он видит гробы и готовится терзать нашу плоть! – И зловеще захохотал.

– Люк! А ну-ка перестань болтать глупости! – рассердилась мама.

– Наверное, надо оставить его в Кошмарии, – сказал папа. – Купим ему костюм монстра, и пусть живет. Ему здесь самое место.

– Он и без костюма кого хочешь напугает, – подхватила я, немного развеселившись.

Плавание было успокаивающим и приятным, мы все были вместе, и тяжелые мысли понемногу отступили.

Я с удовольствием вытянулась в своем гробу, опустив по бокам руки, и разнеженно следила за черной птицей, парящей в ясном небе. Гроб покачивался с легким плеском.

Как тихо… Так приятно…

И не успела я ничего сообразить, как вдруг крышка моего гроба захлопнулась надо мной, и я оказалась в полной темноте.

– Ой! – вскрикнула я, но голос из-за тяжелой крышки, навалившейся сверху, звучал приглушенно.

Словно издалека я услышала несколько глухих ударов – это захлопнулись крышки других гробов.

Нет! Я не хочу!

Я стала изо всех сил сталкивать крышку обеими руками, но она даже не шелохнулась.

Набрав побольше воздуху, я попробовала еще раз, помогая себе коленями. Но крышка оставалась неподвижна.

Сердце начало так сильно биться, что заболела вся грудь. Воздух вокруг меня становился все более душным и жарким.

– Откройте! Откройте! – кричала я. Снова и снова я пыталась сдвинуть крышку.

Рядом были слышны приглушенные призывы Клая. Бедный мальчик орал без передышки.

С громким стоном я снова надавила на крышку изо всей мочи, и опять безо всякого результата.

– Без паники, Лиззи! Без паники! – громко успокаивала я сама себя. – Ничего особенного не произошло. Сейчас крышка откроется.

Тяжело вздохнув, я стала ждать.

Сосчитала до десяти.

Потом еще раз до десяти.

Крышка не двигалась.

Я заставила себя закрыть глаза и решила считать до пятидесяти. Я загадала, что когда досчитаю до пятидесяти, открою глаза и – крышка тоже откроется.

– …Двадцать два, двадцать три, двадцать четыре… – громко считала я тоненьким дрожащим голосом.

Дышать становилось все труднее. Спертый воздух сдавливал голову.

На двадцати пяти я не выдержала и открыла глаза. Крышка по-прежнему была закрыта. К тому же было жарко. Солнце накаляло черную крышку сверху. Воздуха в моей ловушке почти совсем не осталось. Скоро я изжарюсь здесь насмерть!

Я снова хотела крикнуть, но звук не выходил наружу. Тогда я начала дышать ртом, чтобы захватить хоть немного больше воздуха.

Снаружи доносились глухие крики и стоны. Неужели моя мама может так кричать!

– Это просто шутка, – сказала я вслух. – Глупая шутка. Сейчас крышка откроется, иначе и быть не может!

Но все оставалось по-прежнему. И воздух такой жаркий, такой спертый, такой нестерпимый! Почему крышка не открывается? Почему!

Я старалась не впадать в панику, но не могла. Все тело у меня дрожало и обливалось потом от ужаса. Я стала мокрой с головы до ног.

Что-то не сработало! Крышка давно должна была открыться. Почему же она не открывается?

Из последних сил я яростно толкнула крышку обеими руками и коленями. От усилия даже заболели плечи. Но крышка стояла насмерть.

Гроб подрагивал и покачивался на воде. Я уронила руки в полном отчаянии. Дышать было уже просто больно. Грудь давило. Все тело дрожало.

Внезапно лодыжки начали зудеть, словно их кто-то покалывал.

Я подняла ноги и чуть-чуть согнула в коленях. Зуд и покалывание не прекращались.

Кто-то ползал по ногам – кто-то маленький и колючий.

Я застонала от нового ужаса: пауки!

Мне хотелось почесать ноги, но в тесном гробу нельзя было ни повернуться, ни как следует согнуться, а рукой я до них не дотягивалась.

Щекотание между тем поднималось по ногам все выше.

Я хотела закричать, но из моих легких вырвался только кашель.

И вдруг крышка гроба поднялась! Яркий свет ударил в глаза, и я зажмурилась.

Глубоко вдохнув, я села и, щурясь от света, увидела, что все наши тоже поднимаются в своих гробах.

Я принялась яростно чесаться. Но пауков не было. И вообще никаких насекомых не было.

Наши гробы стояли у небольшого причала. Держась за бортики, я поднялась на ноги.

– Вылезайте скорее! – раздался голос Клая.

– Это выходит за всякие рамки! – возмущенно сказала мама.

Люк молчал. Лицо у него было совсем бледным, и черная прядь волос прилипла к влажному лбу.

– Это безобразие! – загремел папа. – Я буду жаловаться!

– Лучше уйдем отсюда поскорее, – сказала мама.

Мы выбрались на причал. Я помогла взобраться Клаю и все время с удовольствием вдыхала чистый свежий воздух.

Папа быстрыми шагами понесся на широкую площадь. Мы старались не отставать.

– К билетной кассе, живо! – скомандовал он на ходу и указал пальцем: – Вон туда.

Гробы, действительно, привезли нас в центральную часть парка. Я увидела главные ворота и справа ряд зеленых будок.

– Это, по-моему, самое страшное за сегодняшний день, – качая головой, сказал Клай.

– У меня ноги до сих пор чешутся. Наверное, там были муравьи, – сказал Люк.

– А по-моему, пауки, – сказала я.

– Интересно, как они все это делают? – задумчиво сказал Клай.

– Мне все равно, – ответила я. – Лишь бы только выбраться отсюда. Я ненавижу это место.

– И я тоже, – сказал Клай.

– Да, они зашли слишком далеко, – согласилась мама, едва поспевая за громадными папиными шагами. – Ничего приятного в таких шутках нет. Я думала, что задохнусь насмерть!

– И я тоже, – сказала я.

– Как же мы теперь доберемся домой? – закричал Люк, оборачиваясь к маме. – У нас же машина взорвалась!

– Наверное, служители в костюмах монстров одолжат нам машину, – ответила мама. – Они сказали, чтобы мы подошли к билетным кассам.

– Давайте зайдем и купим пиццу! – заныл Люк.

– Вот выберемся отсюда, тогда и будем думать об обеде, – отрезала мама.

Главная площадь была совершенно пуста. Ни одной живой души.

Папа подошел к первой будке и тут же повернулся к нам с разочарованным лицом:

– Закрыто.

Окно было заперто металлической решеткой.

Папа едва переводил дыхание после быстрой пробежки. Отведя светлый чуб с мокрого лба, он махнул рукой дальше:

– Посмотрим там.

Мы побежали за ним к другой будке. Тоже закрыта. Потом к следующей. То же самое.

Нам не понадобилось много времени, чтобы обежать все будки и выяснить печальную правду: все они были закрыты.

– Странно, – сказал Люк, покачав головой.

– Неужели сегодня в парке больше не ждут посетителей? – спросила мама. – Почему они так рано закрылись?

Папа пожал плечами, оглядывая пустую площадь.

– Надо бы спросить у кого-нибудь.

Я тоже поискала взглядом хоть одного человека. Но никого не было. Ни человека, ни монстра.

– Пошли посмотрим вон там, – папа направился к низкому зеленому дому напротив билетных касс.

Похоже, это было какое-то учреждение. Дверь оказалась заперта. Папа подергал ее. Нет, заперто!