– И улетает с того самого старого аэродрома в Валентоне. Выезжает из Шуази в два часа. Сколько надо времени, чтобы добраться до того железнодорожного переезда? Минут десять?

– О Господи! Нет. Мы погибли. Это не наше дело, Пьер. Если это случится, все полицейские Франции будут подняты на ноги.

– Но этого не произойдет. Я знал, что этот ублюдок принесет нам несчастье. В нем всегда было что-то странное. Тебе удалось проследить его?

– Да, он поболтался вначале по улицам и приземлился в той блошиной дыре, которую держит старый Франсуа возле реки. Я видел через окно, как он снял номер. – Гастон поежился. – Но что мы будем делать? – Он почти всхлипывал. – Это конец, Пьер. Они запрут нас, а ключ выбросят в мусорный ящик.

– Нет, они так не поступят, – успокоил его Пьер. – Если мы выдадим его, они этого не сделают. Они будут слишком благодарны нам. Кто знает, может быть, даже и вознаграждение дадут. Скажи-ка номер домашнего телефона инспектора Савари.

– Он уже в постели.

– Естественно, в постели, забавляется со своей старой женой, как должны, дурень, поступать все порядочные детективы. Мы должны его поднять.

Инспектор Жюль Савари проснулся, чертыхаясь. У его кровати продолжал звонить телефон. Он был один. Его жена уехала на неделю к своей матери в Лион. Ночь у него выдалась неспокойной: два вооруженных ограбления и нападение на женщину. Ему только что удалось заснуть.

Он поднял трубку:

– Савари слушает.

– Это я, инспектор, Пьер Жобер.

Савари взглянул на стоявшие у кровати часы.

– Помилуй Бог, Жобер, ведь сейчас половина третьего ночи.

– Я знаю, инспектор, но у меня кое-что чрезвычайно важное для вас.

– У тебя всегда так. Так что пусть подождет до утра.

– Я так не думаю, инспектор. Мое сообщение сделает вас самым известным полицейским во Франции. Такое бывает раз в жизни.

– Ну, выкладывай свою историю.

– Маргарет Тэтчер. Она остановилась в Шуази на ночь. Сегодня в два часа дня выезжает в Валентон. Не так ли? Я могу рассказать вам все о человеке, который намерен сделать так, чтобы она никогда не попала туда.

Жюль Савари еще никогда так быстро не приходил в себя:

– Где ты, в «Черном коте»?

– Да, – подтвердил Жобер.

– Через полчаса буду. – Савари бросил трубку на рычаг, вскочил с кровати и начал одеваться.

В это самое время Диллон решил действовать. Тот факт, что Гастон следил за ним, мог означать просто желание братьев узнать о нем поподробнее. С другой стороны…

Диллон вышел, закрыл на ключ дверь номера, отыскал черную лестницу и осторожно спустился по ней. Внизу имелась дверь, которая довольно легко отворилась и вывела его на двор позади дома. По аллее он вышел на шоссе, пересек его и начал приглядываться к припаркованным грузовикам. Ему приглянулся один, стоявший в пятидесяти метрах от гостиницы. Оттуда был хороший обзор. Достав нож, он начал ковырять им стекло кабины. Через некоторое время оно поддалось, так что Диллон смог просунуть в отверстие пальцы и отжать стекло. Минутой позже он был уже внутри. Решив не рисковать, он не закурил, откинулся на спинку сиденья и стал ждать, подняв воротник и засунув руки в карманы. В половине четвертого четыре автомобиля без опознавательных знаков тихо подъехали к гостинице. Оттуда вышли восемь человек, причем ни один не был одет в форму.

– Оперативная служба, будь я проклят, – тихо произнес Диллон.

Из последней машины вылез Гастон Жобер, поговорил с приехавшими, и все они вошли в гостиницу. Диллон не был зол, нет, он был доволен, потому что все сделал правильно. Он вылез из грузовика, перешел дорогу и направился по ближайшей аллее к складу на улице Хельер.

Французская секретная служба, многие годы известная как СДЕКЕ, была переименована в Генеральную Дирекцию Внешней Безопасности, сокращенно ДЖСЕ. Это было сделано при Миттеране, чтобы смягчить репутацию этой безжалостной организации, девизом которой было: «Не останавливаться ни перед чем». Если судить по результатам, можно уверенно заявить, что в мире мало спецслужб, которые работали бы столь эффективно.

Эта служба была разделена, как и прежде, на пять секций и много отделов. Самой знаменитой, или самой омерзительной (с какой стороны посмотреть на ее деятельность), была пятая секция, больше известная как Оперативная служба: именно она разгромила секретную военную организацию, известную как ОАС.

Полковник Макс Арну был участником всех операций секции. Он самым безжалостным образом расправлялся с оасовцами, хотя и был когда-то парашютистом-десантником в Индокитае и в Алжире. Теперь это был элегантный седой человек шестидесяти одного года, сидевший за столом в своем кабинете на втором этаже в штаб-квартире ДЖСЕ на бульваре Мортьер. Оставалось несколько минут до пяти часов. Арну изучал через свои очки в золотой оправе лежавший перед ним доклад. Он провел ночь в своем загородном доме в сорока милях от Парижа и только что прибыл на службу. Инспектор Савари почтительно смотрел на хозяина кабинета. Арну снял очки:

– Я ненавижу это время суток. Оно напоминает мне Дьен-Бьен-Фу, когда мы все время ждали, что вот-вот наступит конец. Налейте мне еще кофе, пожалуйста.

Савари взял его чашку, подошел к кофеварке, стоявшей на столике, и налил Арну крепкий кофе.

– Что вы об этом думаете, сэр?

– Вы полагаете, что эти братья Жобер сказали нам все?

– Абсолютно все, сэр. Я знаю их много лет. Старший, по имени Пьер, был в ОАС, которая, как он считает, сделала из него специалиста. На самом деле оба они второсортные гангстеры. Они неплохо проворачивают делишки с ворованными автомобилями.

– Так что это дело совсем не по их профилю?

– Совершенно верно. Они признались мне, что в прошлом продавали этому Рокару автомобили.

– Из числа «горяченьких»?

– Да, сэр.

– Конечно, они говорят правду. Об этом свидетельствуют десять тысяч долларов. А что насчет этого Рокара? Вы опытный полицейский, инспектор. Сколько лет он на свободе?

– Пятнадцать, сэр.

– Скажите мне ваше мнение.

– Его физический облик представляет интерес, так как, по словам братьев Жобер, его вообще не существует. Он небольшого роста, не выше 165 см, глаза неопределенного цвета, волосы светлые. Гастон рассказал, что, когда они повстречались впервые, он решил, что этот человек ничего из себя не представляет, а затем он убил в их баре какого-то парня в два раза выше себя ростом за какие-то пять секунд.

– Продолжайте, – Арну закурил сигарету.

– Пьер говорит, что его французский слишком хорош.

– Что он имеет в виду?

– Он не знает. Просто у него всегда появляется ощущение, что с этим человеком что-то не так.

– Он не француз?

– Вот именно. Есть два интересных факта. Он всегда насвистывает странную простенькую мелодию. Гастон ее запомнил, он ведь играет на аккордеоне. Он сказал, что Рокар однажды признался ему, что мелодия ирландская.

– Вот это интересно.

– Еще одно обстоятельство. Когда он собирал пулемет в заднем отсеке «рено» в Валентоне, то сказал парням, что это «Калашников». У него были не просто пули, а трассирующие, бронебойные. Он заявил также, что видел, как один такой пулемет разнес на куски лендровер, заполненный британскими парашютистами-десантниками. Пьер не стал спрашивать, где это было.

– Так что вы, инспектор, усматриваете здесь присутствие ИРА? А что вы предприняли в связи с этим?

– Приказал вашим людям, полковник, достать альбомы фотографий. Братья Жобер просматривают их сейчас.

– Превосходно. – Арну встал и на этот раз сам налил себе кофе. – Что вы думаете о случившемся в гостинице? Вы полагаете, что его спугнули?

– Возможно, но необязательно. С кем мы имеем дело? Настоящий «профи» собирается использовать шанс, который выпадает лишь раз в жизни. Может быть, он просто проявил сверхосторожность, чтобы быть уверенным, что за ним никто не следит. Я сам не стал бы доверять Жоберам ни на грош. Почему должен доверять он? – Савари пожал плечами.