– Проклятие! – прошептал он и включил свет. Если в дом кто-то залез, виноват он сам. Он вспомнил, как закрывал окна и уже собирался повернуть ключ в замке. В этот момент зазвонил телефон, и он отвлекся. Разговор с архидьяконом занял двадцать минут. Потом он вышел из комнаты, так и не проверив окна.

За дверью стояли несколько тростей, принадлежавших его предшественнику, страдавшему артритом. Он взял одну из них и, крепко сжав, принялся обыскивать дом. Столовая, гостиная, кухня, чердак, четыре спальни, два аттика... Нигде никого не было. Когда он завершил обход, в доме уже горели все огни. Посторонних он не нашел.

Заснуть будет трудно. Он быстро надел джинсы и рубашку из хлопка и вышел в сад. Когда Майк открывал калитку с табличкой «Дом священника», она скрипнула и сверкнула табличкой. Буква «м» давно поблекла, он намеревался обновить черные буквы в ближайшие дни. На дороге было гораздо темнее, чем он ожидал, деревья совсем не пропускали лунный свет. Во сне именно здесь за ним и гнался медведь.

– Отче наш, иже еси на небесех, – шептал он, ступая в темноту, – да святится имя Твое...

Глаза его начали привыкать к темноте. Дорога была пустынна, среди деревьев таяли остатки тумана. Медведя не было видно. Конечно, никакого медведя и не могло быть!

Он не спеша направился к центру городка. Там были люди, привлеченные необычайной лунной ночью. У паба собралась группа подростков. Он обошел их стороной и направился к реке. Заканчивался отлив, серебристый поток лился меж широких глинистых берегов, лохмотья тумана, почти невидимые, плыли над водой. Дюжина небольших лодок беспорядочно сгрудилась у причала, там, где их оставила убывающая вода. Скоро они снова будут на плаву, аккуратно выстраиваясь в линию у причала, нежно ласкаемые прибывающей водой. Майк медленно шел, засунув руки в карманы, слушая кряканье уток и отдаленное щебетание стайки перелетных птиц, совсем далеко, там, где грязь казалась серебряной, когда прибывала вода. У припаркованного на повороте фургончика с хот-догами собралась группа людей. Приблизившись, он почувствовал запах сосисок с луком и острыми приправами, и у него невольно потекли слюнки. Он пошарил в карманах: пусто. Жаль, неплохо было бы сейчас перекусить. Проходя мимо, он пожелал молодым людям доброго вечера, но в ответ получил лишь угрюмое молчание. Отойдя, он услышал тихое замечание и вздохнул.

За ним медленно ехал какой-то автомобиль. Но он не обращал на него внимания и остановился, чтобы взглянуть на реку. Автомобиль замер в ярдах пятидесяти от него, дал задний ход и остановился рядом.

– Майк? – Из окна выглянула Юдит. – Я так и решила, что это ты.

«Проклятие!»

За этот вечер он выругался уже второй раз, правда, теперь про себя.

– Юдит, что ты тут делаешь?

– Еду домой с обеда у Олли Дента. Было так здорово, что я решила вернуться самой красивой дорогой.

Она открыла дверцу, вышла из машины и тоже взглянула на реку.

– Тебе не спится? – спросила она.

Он покачал головой.

– Лег пораньше, но толку было мало. Кошмары замучили. Снилось, как за мной гнался медведь, вообрази.

Юдит засмеялась:

– Ну, просто Шекспир! Должно быть, на ночь сыру наелся. От него всегда бывают плохие сны. Однако в такую ночь спать невозможно.

В голосе ее прозвучала тоска, и Майк искоса взглянул на; нее. Он понял, что ничего не знал о том, как она на самом деле живет. Вряд ли у нее был близкий мужчина, по крайней мере, с тех пор, как они познакомились. Женщины-любовницы тоже не было. Она жила совсем одна, преподавала в школе, а все свободное время посвящала церкви.

– Как поживает Олли? – спросил он. Оливеру Денту было лет восемьдесят, и вряд ли их отношения выходили за рамки дружеских, хотя кто знает? Вопрос Майка вывел их обоих из задумчивости.

– Ему лучше. Завел себе домработницу, и это его очень забавляет. Жаль, что ею оказалась Линдси Кларк, но, полагаю, даже она лучше, чем вообще никого.

– Линдси Кларк? – Он наблюдал, как вода окружает лежавшую неподалеку на отмели лодку. – Не уверен, что я знаю ее.

– Нет, вы не знакомы. – Тон Юдит стал более жестким. – Возвращаясь к нашему вчерашнему разговору о ведьмах: она как раз одна из них. Священника она вряд ли сочла бы своим другом.

– Она... ведьма? – Майк повернулся и уставился на нее. – Настоящая ведьма?

Юдит кивнула и неожиданно вспылила:

– Ужас в том, что она умная! Оливер говорил только ней! У нее была возможность сделать блестящую карьеру в Кембриджском университете. Но это ее не устраивало! Несомненно, ее неоднократно пытались вразумить. Но она, точно глупый, капризный ребенок, которым, по сути, и является, взяла и совсем бросила университет. Не знаю, когда она стала ведьмой. Возможно, ее завербовал один из наших местных колдунов, и она не делает из этого секрета. Каждая пора ее тела источает зло! – Она на миг смолкла и продолжала: – Живет случайными заработками. В ней бездна очарования, она очень привлекательная. Мужчины так и падают к ее ногам! – Ее губы презрительно искривились. – Так что, дорогой Майк, будь осторожен. Если она положит на тебя глаз, ты пропал!

– Я уже заинтригован. – Теперь лодка была окружена водой, которая уже подбиралась к их ногам, тихо шелестя. – Ты и раньше говорила, что здесь повсюду много колдовства. Настоящего колдовства. Это ощущается даже в школе?

– Иногда. – Юдит поежилась. На ней было цветастое платье с короткими рукавчиками и легкие сандалии без каблуков. Теплый ночной воздух был совершенно неподвижен, ни ветерка, но на мгновение ее плечи покрылись гусиной кожей. – Это свойственно подростковому возрасту. Увлечение сатанизмом! Даже дети в моем классе считают, что это здорово, что это возбуждает. В этих местах не менее двух колдунов, и есть реальная опасность, что дети будут втянуты в это безобразие.

– А церковь не дает им тех ощущений, какие им нужны, – задумчиво произнес Майк.

– Совершенно не дает, – снова поежилась Юдит. – Но почему она вообще должна это делать? Это же не развлечение.

– В самом деле. – Он отвернулся, чтобы скрыть легкую улыбку.

– Будь осторожен, Майк. – Она взглянула на него. – Знаешь, ты ведь очень уязвим.

– Неужели? – Он был искренне удивлен.

– Ты должен был раньше спросить меня о здешних ведьмах. – Она украдкой взглянула на него. – Ты должен знать, Майк: зло всегда ощутимо. В такую ночь, когда стоит эта полная луна и по реке поднимается туман, опасность буквально витает в воздухе. Тот человек, который обратился к тебе по поводу привидений, был искренне напуган, иначе бы он с тобой не заговорил об этом.

Помимо своей воли Майк оглянулся и посмотрел на реку. Минуту он молчал нахмурившись. Говоря, Юдит следила за выражением его лица.

Наконец он произнес:

– Ты полагаешь, мне надо поговорить с этой Линдси? Наверное, так будет лучше?

– Нет! – Ответ прозвучал так резко, что он даже отступил на шаг. – Нет, Майк. Не хочу, чтобы ты вообще к ней приближался!

– Не считаешь меня достаточно сильным, чтобы противостоять злу? – В его голосе послышался упрек.

– Уверена, ты сильный. – Юдит смотрела на молодую парочку, идущую в их сторону по дорожке, рука в руке; время от времени они останавливались, чтобы слиться в жарком поцелуе. Она содрогнулась. – Не привлекай ее внимания, Майк. Я сама займусь ею. Мои молитвы... Мы обуздаем ее.

Майк мельком взглянул на нее. Почему, с удивлением подумал он, почему ее фраза так сильно обеспокоила его?

Спустя час Юдит в хлопчатобумажной пижаме и дымчато-голубом халате вошла в свою кухню. Взяв одну из коробочек с лекарствами, она достала таблетку варфарина и проглотила ее, запив двумя глотками воды. Это она делала каждый вечер с тех пор, как перенесла операцию на сердечном клапане, незадолго до приезда Майка в их город. Затем она ушла в спальню, где встала на колени перед кроватью и молитвенно сложила руки, точно так же, как делала это с раннего детства. Молитва длилась пятнадцать минут, но в конце Юдит почему-то была странно напряжена и дрожала, хотя ночь была такая теплая. Но в ее спальне, неотапливаемой даже зимой, всегда было холодно. Поднявшись с колен, Юдит скинула халатик, выключила свет и залезла в узкую кровать. Обычно она засыпала быстро, но теперь ею овладело беспокойство. Ей показалось, что она выпила слишком много кофе, пульс ее неровно стучал, дыхание прерывалось, глаза отказывались закрываться. Она невольно высматривала в комнате, среди теней от уличных огней, у садовых ворот какие-то смутные силуэты...