В комнате наверху был не только водяной диван, там была еще прорва умопомрачительных напитков, фруктов, конфет, и мы их по очереди дегустировали и до, и после, и во время…Было сказочно здорово. Но когда и как мы заснули, я абсолютно не помню.

Зато хорошо помню, как проснулся, кажется среди ночи или очень рано утром от дикой жажды и головной боли. Стены незнакомой комнаты выглядели ужасно странно, какие-то бесконечные стеллажи с дисками (или с чем?), вдобавок у меня двоилось в глазах. Но склонившегося надо мной Виктора я все-таки разглядел.

– На, выпей вот это, – он протянул мне высокий бокал с золотистой жидкостью.

Я влил ее в себя, не думая. В тот момент мне было все равно, что пить. А эффект оказался фантастическим: ни жажды, ни боли, ни тошноты, ни двоения в глазах и полная ясность в мыслях. Вик прочел это у меня на лице и приготовился рассказывать все по порядку, но я таки успел влезть с вопросом:

– А вот это у тебя по всем полкам – как их? – кассеты, да?

– Нет, это книги. Настоящие бумажные книги. Только не торопись, Чижов. Меня послушай. Пока ты спал, я провел сеанс гипнопедии и ввинтил в твои мозги добрый гигабайт полезной информации. Надеюсь, всеобщую историю до 2020 года по открытым источникам ты теперь знаешь хорошо?

Я задумался на секундочку, понял, что это действительно так, и молча кивнул.

– А теперь послушай ту часть истории, которая доступна лишь избранным.

– Я – избранный?! – трудно было удержаться от вопроса.

– Так точно. Формально я должен провести еще один тест, но уже не сомневаюсь в ответе.

– Должен – проводи.

– Хорошо, ты только не спеши с ответом. Подумай. И говори честно. Врать нелепо: ты все равно не знаешь, чего я жду. Итак: внимание, вопрос. Сегодня, сейчас ты любишь свою Валентину так же, как и раньше?

Вот уж не ожидал, что он спросит об этом! Но думать мне было ни к чему. И врать совершенно не хотелось.

– Конечно, нет, – сказал я, смакуя производимое впечатление. – Теперь я люблю ее намного сильнее.

– Поздравляю, – радостно улыбнулся Вик. – Считай себя принятым в наш коллектив.

И Журов, наконец, рассказал мне, как мы дошли до жизни такой.

В конце двадцатого века на планете появился СПИД. Лекарство от этой смертельной болезни ученые искали долго. И конечно, нашли. Но они не нашли другого – причину возникновения эпидемии. Только уже в середине 90-х кто-то сообразил, что СПИД был не более, чем отвлекающим маневром. Чьим? Вопрос. Но главной диверсией стала другая эпидемия, не столь заметная поначалу, но куда более массовая. Вирус передавался прямо по воздуху, а действовал непосредственно на мозги. Человечество катастрофически глупело. Ученые посчитали: лет пятнадцать, максимум двадцать, и – миллиарды дебилов выпустят из-под контроля все. Вариантов конца света предлагалось на выбор десятка три. Но поскольку отупели еще не все, здоровые ученые успели найти лекарство и для этого случая.

Однако лечение и даже вакцинация оказались сложными, дорогими процессами. Удостоились избранные. И все это – в строжайшем секрете, никакой утечки в прессу. Наконец, примерно на рубеже тысячелетий находят другой, предельно дешевый препарат и в порядке эксперимента запускают его прямо в водопровод в нескольких странах. Массовое излечение от «дебилизации» вызывает совершенно неожиданный эффект – всплеск агрессивности. Люди, вновь начавшие думать, направляют мысли исключительно на уничтожение себе подобных. Однозначно подтвердить такую гипотезу на конкретных персонажах не удается, но корреляция слишком явная. Волна террора прокатывается по многим странам. Наконец, знаменитый манхаттанский теракт 11 сентября 2001 года заставляет прекратить эксперименты и заняться анализом случившегося.

Лишь через несколько лет делается вторая попытка, что приводит к еще более страшным последствиям – к ядерной войне в Юго-Восточной Азии. Вот тогда люди, реально управляющие планетой, и принимают окончательное решение. Единственный способ сохранить цивилизацию – это разделить человечество на миллиарды вполне адекватных, неагрессивных, довольных жизнью и даже способных трудиться дебилов и – сотни тысяч (не больше!) интеллектуалов, контролирующих экономику, правопорядок, компьютерные сети, развитие науки и все прочее.

Мир, наконец, приходит в равновесие. Перед угрозой всеобщей гибели двести тысяч человек из всех стран объединяются, создают ЦАП, и обнаруживают, что фундаментальная наука за долгие годы стагнации вовсе не стояла на месте. Бывшие враги, соединив недостающие звенья, мгновенно покоряют казавшиеся ранее недоступными вершины: антигравитацию, управляемый термоядерный синтез, практическое бессмертие и многое другое. Так и происходит технологический скачок 2020 года. За один год цивилизация преодолевает дистанцию, равную веку.

Постепенно выясняется, что так называемые дебилы дальше не глупеют, они просто идеальные потребители, пользователи – для разработчиков и производителей. А для самих себя они идеально счастливые люди. Хуже обстоит дело с думающим меньшинством. Ученые занимаются делом, им некогда страдать о ерунде. А вот сотрудники ЦАПа – их слишком много – попадаются разные. Не все готовы служить на благо планеты. Некоторые мечтают опять взорвать мир.

Те, кто думает, вынуждены создать мощную разветвленную структуру – службу внутренней безопасности. Со временем она превращается в самую тривиальную спецслужбу, призванную не допустить объединения беглых представителей высшей касты в партии, тайные общества и любые другие организации, способные учинить массовое «излечение» человечества. А отдельных бунтарей, именующих себя ручниками, просто ловят и сажают в тюрьмы. Другого выхода нет.

– Вот такая у нас работа, Чижов, – подытожил Виктор. – И ты теперь вместе с нами, потому что вколол себе никакой не наркотик, а ту самую вакцину, действие которой принципиально необратимо.

– Я теперь вместе с вами, – повторил я его слова. И добавил раздумчиво: – Или с ручниками.

– Правильно. Выбор у тебя есть. Миленький такой выбор: престижная, хорошо оплачиваемая работа, гордость за себя и свою планету – или вечный страх несвободы и смерти, уголовная романтика, бег по лесам и помойкам до первого полицейского.

– Дешевый прием, Вик. Ты же прекрасно понимаешь, что все намного сложнее. «Во всяком государстве вне закона два класса правящий и уголовный. Во время революции они меняются местами…» Это Максимилиан Волошин. Начало двадцатого века.

– Я помню, – буркнул Вик. – Ты хочешь новой революции?

– Возможно. Ты еще не убедил меня ни в чем. За сорок лет прошедших после Скачка, кто-нибудь пробовал вновь применить массовое лечение?

– Нет, мир слишком совершенен сегодня, чтобы ставить над ним такие опасные эксперименты.

– Но ручники считают иначе. И я их понимаю. Массовое неумение думать, утрата нормального любопытства, забвение собственного прошлого, молодежный сленг в зрелом возрасте, не меняющийся уже полвека… Сомнительное совершенство.

– Но на другой чаше весов – всеобщая гибель! Неужели ты не понял?! Виктор говорил с сердцем, и я видел, что он абсолютно искренен.

У него прямо руки дрожали, и тогда он достал из кармана небольшую белую палочку, взял ее в рот и запалил с одного конца специальным устройством, дающим открытое пламя. Моя обновленная память услужливо подсказала правильные слова: сигарета и зажигалка.

– Это запрещено? – догадался я.

– В моем положении – да. Вот получу звание генерала, тогда смогу курить, не стесняясь своих. А полковничьи погоны такого права еще не дают.

– Как у вас все сложно! – покачал я головой.

– Ты сбил меня с мысли, – пожаловался Вик. – Я говорил…

– Ты говорил о всеобщей гибели.

– Да! Ну вот. Самые светлые головы считают сегодня, что так называемая дебилизация не была болезнью – это просто естественная защитная реакция человечества на экологическую катастрофу. На продукты распада собственной цивилизации. А попытки бороться с естественными процессами могут привести только к гибели.