— О, святая Клоно! — присвистнув, воскликнул Киннисон, ибо знал, что каждый из драгоценных камней стоит целое состояние. — Готов поставить полмиллиона за то, что здесь добра не меньше, чем на целый миллион!

Однако некоторые вещи заинтересовали его гораздо больше, чем драгоценности, которые он увидел на цвильнике. Да, у нее есть экран мыслезащиты. Довольно слабый и с подсевшими батареями, но все еще способный создать поле. Хорошо, что Киннисон успел заблокировать его. К тому же у нее тайник в зубе, и, значит, предстояло помешать ей проглотить содержимое хранившейся в нем ампулы. Она слишком много знала, чтобы позволить проклятому босконскому наркотику уничтожить источник сведений, столь необходимых линзмену.

Они подошли к входу в комнату. Не обращая внимания на яростные мысленные протесты своей спутницы, Киннисон резко отворил дверь и на всякий случай подготовил к обороне часть своей умственной энергии. Одновременно он послал в мозг цвильника такой мощный телепатический заряд, что та не могла пошевелить ни единым мускулом. Затем, не глядя на ошеломленных лирейнианок, шагнул к посланнице с Альдебарана и сильно прижал левым локтем ее шею. Киннисон раскрыл рот и быстро, но осторожно извлек фальшивый зуб. Наконец, отпустив девушку, он бросил на цементный пол ампулу и быстро раздавил ее каблуком.

Альдебаранка пронзительно вскрикнула. Однако, видя, что ее крик не произвел ни малейшего впечатления ни на линзмена, ни на лирейнианок, она замолчала в ожидании дальнейших событий.

Киннисон, не успокоившись на достигнутом и не заботясь о сохранности обстановки в комнате, выстрелом из излучателя пробил цементный пол в том месте, где лежали остатки ампулы, и только тогда перевел взгляд на рыжеволосую хозяйку застолья.

Надо отдать ей должное — Старшая Сестра отнюдь не потеряла самообладания. Она лишь слегка повернулась в кресле и пристально посмотрела на него. За ее спиной, будто не произошло ничего особенного, продолжали свои движения танцовщицы. Старшая Сестра сидела, откинувшись, в кресле. Одну ногу она опустила на небольшую подставку, плавно закинула руки за голову и сцепила пальцы на затылке. Глубокий взгляд ее зеленых немигающих глаз оценивал линзмена без всякого удивления и вызывающе.

Внезапно Киннисону пришло на ум, что Старшая Сестра вовсе не должна быть старой. Во всяком случае, выглядела она как женщина в расцвете молодости и красоты. Ее пышные волосы при ближайшем рассмотрении оказались не рыжими, а золотисто-каштановыми — такого же цвета, как у Клариссы Мак-Дугалл, и такими же густыми. В отличие от остальных жительниц Лирейна она тщательно ухаживала за ними. Что касается умственной способности, то ей, без сомнения, могли бы позавидовать люди многих планет галактики. Но в данный момент она испытывала на прочность энергетическую оболочку Киннисона, поэтому он был далек от того, чтобы превозносить достоинства королевы Лирейна.

— А ну-ка, послушай меня, предводительница особ женского пола! — решительно приказал он. — Немедленно брось свои шутки, и пусть твои подруги тоже не пробуют справиться со мной! Я не ответил тебе сразу только потому, что решил показать, насколько смехотворны любые попытки преодолеть мою систему мыслезащиты, но скоро терпение иссякнет — предупреждаю!

И тут — очевидно, не без вмешательства управляющей аэропортом — энергетическая атака внезапно прекратилась, а среди лирейнианок начался переполох. Случившееся было для них полной неожиданностью. Ведь по их представлениям, мозг мужчины — любого мужчины — не мог ни секунды противостоять мозгу самой слабой из «личностей» Лирейна! И вот прямо на глазах произошло совершенно невероятное. Грациозное тело Старшей Сестры обмякло, а во взгляде появилось недоумение. Однако страха не было: все бесполые лирейнианские женщины были бесстрашны до тупоумия.

— Эй, тугодумка! — обратился он к своей провожатой. — У меня ушла уйма времени на то, чтобы растолковать тебе мои намерения, но ты говоришь на ее языке — объясни в двух словах, зачем я сюда прибыл.

Объяснение заняло всего несколько секунд. В темно-зеленых глазах что-то прояснилось, но недоумение усилилось.

— По-моему, будет лучше, если я убью тебя, а не позволю уйти… — начала она.

— Не позволишь мне уйти?! — взорвался Киннисон. — Вот уж поистине убийственная мысль — по своей глупости, разумеется. Откуда она взялась в твоей башке? Милашка, да кто же сможет мне помешать уйти?

— Вот кто! — И тотчас какое-то стремительное тело, которого всего мгновение тому назад не было в комнате, кинулось к горлу линзмена. Похожее на пантеру с головой змеи, оно могло испугать кого угодно. Вытянувшись в прыжке, оно выставило вперед огромные когти и готово было впиться в жертву своими ядовитыми клыками.

Киннисону никогда прежде не приходилось отражать подобной атаки, но он внезапно понял, что существо не остановят ни броня, ни оружие, ни физическая сила. Ему вдруг стало ясно, что его не существовало ни для кого, кроме него и хозяйки комнаты. А также, насколько смертоносны чудовищные когти и клыки, способные мгновенно лишить его жизни.

Однако эффективный в любых других условиях, такой способ убийства для Киннисона оказался грубым и дилетантским, ибо он сообразил, что все — лишь плод его воображения, хотя и представляет для него смертельную опасность. Он знал, как справиться с ним. Ему нужно выбрать один из двух способов защиты. Он мог вообразить его несуществующим, и тогда угроза попросту исчезнет. При втором, более трудном варианте от него требовалось подчинить фантом своей воле и направить его против врага.

Киннисон без колебаний выбрал второй путь. Существо замерло, точно натолкнулось на невидимое препятствие, а затем ринулось на лирейнианку. Та среагировала своевременно-ужасное создание было уже в нескольких сантиметрах от ее горла, когда внезапно растворилось в воздухе, будто и не существовало. Глаза ее расширились от испуга. Она была поражена тем, с каким хладнокровием и мастерством защищался линзмен, и не без труда пришла в себя.

— Тогда, думаю, все решит вот что, — и указательным пальцем обвела вокруг комнаты, переполненной ее лирейнианскими сестрами.

— Каким образом? — заинтересованно спросил Киннисон.

— Просто численным превосходством — объединенными усилиями собравшихся. Конечно, с помощью своего оружия ты можешь уничтожить многих из них, но остальные успеют расправиться с тобой.

— В таком случае ты умрешь первой, — предупредил Киннисон. Проследив за его мыслями, она поняла, что он не угрожал, а просто констатировал неизбежный факт.

— Что из того?

В свою очередь линзмен знал, что лирейнианка вовсе не бравировала. У него было еще одно оружие, но он не мог применить его в качестве средства убеждения. Кроме того, не хотелось обращать его против беззащитной женщины, даже лирейнианки.

Положение казалось безвыходным. Хотя нет, выход был — вертолет.

— Послушай, Королева Лирейна, что я скажу своим парням, — приказал он и начал говорить в микрофон.

— Ральф? А ну-ка, дай один узконаправленный разряд прямо через крышу этого заведения — поближе к ней, чтобы хорошенько встряхнуть ей мозги.

Не успел Киннисон произнести свой приказ, как тонкий, ослепительно яркий разрушительный луч пронзил потолок и пол комнаты. Его накал был таким сильным, что если бы он оказался хоть немного шире, то, без сомнения, сжег бы кресло, на котором сидела Старшая Сестра. В мгновение ока луч уничтожил все, что находилось на его пути. Раздался оглушительный грохот, заставивший золотоволосую лирейнианку опрометью броситься прочь и застыть уже на полпути к двери. Остальные «личности» испуганно отступили к стенам помещения.

— Как видишь, Клеопатра, — пояснил Киннисон, когда паника улеглась, — у меня достаточно веские аргументы, к которым я могу — или буду вынужден — прибегнуть в споре с тобой. По моему приказу такой луч продырявит голову каждого, кто вздумает помешать мне. Не хочу никого убивать без необходимости, но уйду отсюда невредимым — как и моя подруга с Альдебарана, которую прихвачу с собой. Если меня заставят, то превращу дом в сплошное огненное месиво, и из него выйдут живыми только я и цвильник. Какая из перспектив тебя больше устраивает?