Когда все дела были окончены и корабли готовы были к плаванию, пираты поставили паруса и взяли курс на Матамано, селение на южном побережье острова Кубы. Там они предполагали захватить каноэ, ибо в тех местах было много охотников за черепахами, которые занимались ловлей, засолкой и отправкой черепах в Гавану. Каноэ были нужны пиратам для высадки в мелких протоках, потому что осадка у их кораблей была довольно глубокая и суда не могли идти по мелководью. Наконец после того как пираты ограбили этих несчастных людей и захватили что им нужно, забрав с собой и несколько рыбаков, корабли вышли в море и взяли курс на мыс Грасиас-а-Дьос, расположенный на материке на 15° северной широты, примерно в ста милях южнее острова Пинос. Но тут они попали в штиль. Их сразу же подхватило течение и отнесло в сторону залива Гондурас. Пираты делали все, что могли, стараясь вырваться из потока, но ветер и течение словно ополчились на них, и остальные суда не смогли поспеть за кораблем Олоне. Но хуже всего, что припасы быстро иссякли, и пираты принялись за поиски мест, где можно было бы добыть провиант. Наконец, изнывая от голода, пираты заметили землю, спустили на воду каноэ и отправились в свое первое плавание, чтобы отыскать съестные припасы.

На нескольких каноэ они вошли в реку Ягуа. На ее берегах жили индейцы, и пираты, разграбив их хижины, доставили на корабли испанскую пшеницу, которую называют маисом, свиней, кур и индеек — все, что попало под руку. Однако припасов этих оказалось недостаточно, чтобы добраться до места. Поэтому они снова учинили совет и решили разграбить все города и селения, которые встретятся им в этом заливе. Они пошли вдоль берега, но не могли найти ничего путного. При этом местных жителей они обирали так крепко, что те едва не умирали от голода; чтобы свести концы с концами, им приходилось есть что придется; даже обезьян и тех они употребляли в пищу и убивали их, как только замечали среди ветвей.

Затем пираты достигли Пуэрто-Кавальо, а там стояли испанские склады, в которых торговцы, поджидая свои корабли, хранили товары. В этой гавани пираты застали испанское торговое судно, на борту которого было двадцать чугунных и шестнадцать бронзовых пушек. Сняв пушки с корабля, пираты высадились, предали все, что было на берегу, огню. Они сожгли и склады вместе с кожами, которые там сушились. Захватив группу пленных, они принялись издеваться над ними как только могли. Несчастные испытали все мучения, какие только можно придумать. Уж если начинал пытать Олоне и бедняга не сразу отвечал на вопросы, то этому пирату ничего не стоило разъять свою жертву на части, а напоследок слизать с сабли кровь. Он готов был убить любого испанца. Если кто-либо из них, убоявшись пыток или не выдержав их, соглашался провести пиратов к своим соотечественникам, но по растерянности находил путь не сразу, его подвергали адским мучениям и забивали до смерти.

После того как пираты уже замучили различными пытками и издевками большинство пленников, двое из них согласились отвести отряд в испанский город Сан-Педро, расположенный в десяти или двенадцати милях от Пуэрто-Кавальо. Олоне решил пойти туда сам; он взял с собой триста человек и до своего возвращения оставил старшим Моисея ван Вайнаnote 55. С ним пошли два проводника. Не успели пираты пройти и трех миль, как натолкнулись на засаду. Несмотря ни на что, пираты довольно быстро овладели укреплением и обратили неприятеля в бегство. Олоне спросил раненых испанцев, которых здесь удалось захватить, каковы силы их отряда. Они ответили, что предателями быть не желают, и Олоне перебил всех до единого. То же самое произошло и с другими пленниками. Он спросил одного из них, куда ведет дорога, и приказал при встрече с испанцами на вопрос «кто идет» отвечать «свои». Потом Олоне стал выпытывать у одного испанца, есть ли в Сан-Педро путь, которым туда можно дойти без риска нарваться на засаду. Когда тот сказал, что он никаких дорог не знает, Олоне подвел его к остальным пленникам и задал им тот же вопрос. Однако и те ответили, что никакого пути не знают. Олоне страшно разъярился, разрубил одному из пленников саблей грудь, вырвал сердце и, показав это сердце пленникам, сказал: «Если вы мне не покажете другой дороги, я сделаю с вами то же самое». Бедные парни оказались в большом затруднении, ибо другая дорога была почти непроходима. Как смогли, они вывели пиратов на этот путь. Когда стало ясно, что по нему пройти не удастся, Олоне решил вернуться на старую широкую дорогу и с гневом сказал: «Головой создателя клянусь, испанцы мне за это заплатят!»

На следующий день пираты снова натолкнулись на засаду и атаковали ее так стремительно, что испанцы не продержались и часа. Олоне приказал никому не давать пощады: чем больше вы их убьете на пути, сказал он, тем меньше нам будут сопротивляться в городе.

Испанцы надеялись, что засады измотают пиратов, и ставили их одну за другой. Наконец Олоне подошел к третьей засаде. На этот раз сопротивление было намного сильнее, но пираты забросали испанцев гранатами и обратили их в бегство, преследуя до тех пор, пока не перебили всех до единого, так что никому из них не удалось добраться до города. А в городе успели подготовиться к прибытию пиратов и везде соорудили баррикады. Их ставили повсюду, не оставляя ни одного свободного прохода; а дороги, ведущие к городу, преградили, срубив большие деревья, которые по-испански называются ракелте. На их стволах множество шипов и перебраться через них очень трудно. Завалы из этих деревьев лучше, чем рогатки, которые ставят в Европе.

Когда за баррикадами заметили пиратов, батареи открыли огонь. Но пираты тотчас же залегли, дали дружный залп из ружей и бросились на штурм с пистолетами и гранатами, перебив множество испанцев. Однако войти в город им не удалось, и они вынуждены были отступить. Чуть позже они вернулись с гораздо меньшим отрядом и на этот раз стреляли, только тщательно прицелившись. И каждый выстрел поражал противника, убитых и раненых было очень много. Наконец к вечеру испанцы прекратили сопротивление. Они подняли белый флаг и заявили, что готовы сдать город с тем условием, что им даруют жизнь и два часа, надеясь перенести в другое место свое добро. Олоне согласился. Пираты вошли в город и два часа, согласно уговору, никого не трогали. Но испанцы ничего не выгадали: пираты следовали за ними буквально по пятам и забирали добро прежде, чем его успевали спрятать. Впрочем, большую часть имущества испанцы уже успели вынести. В городе осталось лишь несколько кожаных мешков с индиго. Отдохнув несколько дней и совершив свои обычные бесчинства, пираты подожгли город и ушли из него, забрав всю добычу. Когда они вернулись к морю, то узнали, что их товарищи, плавая вдоль побережья, захватили двух индейцев-рыбаков. Те рассказали, что в реку Гватемалу должен прибыть корабль из Испании. Поэтому пираты решили обойти острова, лежащие в заливе, и подготовиться к встрече корабля. Они спустили два каноэ и отправились в устье Гватемалы поджидать испанский корабль.

Добравшись до места, пираты рассеялись на небольшие группы и стали ловить рыбу. Некоторые принялись сетями ловить черепах. Сеть они связали из луба дерева макоаnote 56, из которого обычно делают канаты для кораблей. Пираты не терялись ни в какой обстановке и всегда могли обойтись только тем, что было у них под рукой.

В тех местах есть несколько островков, где можно собрать смолу для заливки судов; если нужен деготь, в смолу добавляют акулий жир. Эту смолу приносят волны моря. Иногда ее бывает так много, что смола покрывает буквально весь островок; по своему составу она отличается от обычной корабельной смолы — это морская накипь, которую натуралисты называют битумомnote 57. Мне кажется, что это обычный воск, унесенный во время шторма или непогоды в открытое море и который затем снова выносится на берег. За время плавания он перемешивается с песком и приобретает запах, которым обладает серая амбра, привозимая с востока. В тех местах множество пчел, собирающих мед с деревьев, и нередко случается, что сильный шторм уносит мед вместе с деревьями в открытое море. Некоторые натуралисты предполагают, что, побывав в соленой воде, мед и воск превращаются в особое вещество, которое легко принимают за темную амбру. Все это вполне вероятно, может быть, так оно и есть, во всяком случае эта смола значительно легче воска и сильнее пахнет.