Когда застучал дверной молоток, Мегрэ только поднял голову, бросил взгляд на дверь летнего домика и вздохнул:

— Следующий!..

Они бы все сюда пришли, в этом он был уверен! Лучше бы он отправился на рыбалку и провел весь день в лодке, недалеко от берега. А как еще по-другому он мог помешать им изливать перед ним свои признания, которых он не желал слышать?

Теперь это был мэр, которого Мегрэ принял не в столовой, а в летнем домике, где, по крайней мере, он мог хоть чем-то заниматься, пока посетитель донимал его своим рассказом.

— Я надеялся, что мы увидим вас этим утром, — сказал маленький человек, — и, решив, что вы заболели, зашел вас проведать…

И этот туда же! Куда он клонит? Тоже небось пришел поговорить о любовном увлечении мясника?

— Понятно, что после вчерашнего вечера ваш ум должен был включиться в работу… Не говорите «нет», комиссар!.. Такой человек, как вы, не может участвовать в драме подобного рода без того, чтобы, осознанно или нет, не начать искать ее решения… То же происходит со мной, когда я вижу какое-то животное… Безотчетно я начинаю осматривать его… Кстати, вы знаете Мишеля, сына кузнеца?

Мегрэ старательно привязывал к удочке свинцовое грузило, приняв вид еще более сосредоточенный, чем на самом деле.

— Будучи лицом официальным, я всегда беспокоился за него… Полагаю, между нами нет профессиональных секретов…

— Да! Разумеется! — серьезно ответил Мегрэ.

— Поэтому могу вам сказать, хотя это известно любому, что это отчаянный парень, и его отец хлебнул с ним неприятностей. Сейчас ему двадцать три года, а он еще ничем серьезным не занимался… Ну вот, теперь он уже давно живет в Мене… Кажется, он был безработным в Париже… Наконец, могу добавить, что его уже один раз арестовывали за драку… После этого…

— До свидания, господин мэр…

— Признайтесь, что в этот момент вы думаете не о ваших удочках и ум ваш…

И что? Из-за того, что этот Мишель вынул нож во время местного праздника, он что же — убил мясника на дороге?

Самое интересное, что, оставшись один, в течение получаса Мегрэ, не желая себе в этом признаться, нетерпеливо прислушивался к дверному молотку. Он напоминал тех капризных детей, которые не хотят играть с другими детьми, но не могут без зависти следить за их забавами.

Почему он не отправился туда, в «Гран-Кафе», как все остальные? И к чему эта комедия, к чему все время притворяться рассерженным, когда ему приносили новости?

Было около полудня, когда постучали вновь, и на этот раз комиссар увидел перед собой человека, которого несомненно знал, но никак не мог вспомнить.

— Однажды мы работали вместе, в деле о фальшивых паспортах… Я тогда был простым инспектором… Позвольте представиться: комиссар Габриэлли…

— Очень приятно… Стакан белого вина?.. Садитесь на солнце… Еще не настолько тепло, чтобы оставаться в тени…

— Я полагал, что встречу вас в этих местах, но меня уверили, что вы упорно не желаете никого видеть… Послушайте! Вы сами не находите любопытной эту историю?

Все утро я проводил допросы… И узнал только, что мясник был любовником Анжель, служанки из «Гран-Кафе»…

Я сразу же навел справки на ее счет… Оказалось, у этой девицы было абсолютно несчастное детство, потому что ее отец крепко выпивал… Я сказал себе, что она, возможно, имела подозрительные знакомства… Может, ее любовником был какой-нибудь молодой проходимец и…

— Ваше здоровье!

— Я вам надоел? Конечно, вы ведь там присутствовали и все это знали…

— Уверяю вас, — вздохнул Мегрэ, — я абсолютно ничего не знал. Мясник мертв, и я сожалею о нем, как и все остальные…

— Странная у вас манера говорить об этом…

— Сигару?.. Трубку?..

— Что ж!.. Вижу, что вы не хотите разговаривать…

Когда я узнал, что вы были там, то подумал, что моя задача значительно упростится…

Госпожа Мегрэ, которая сновала из кухни в сад и из сада на кухню, где она готовила рагу, бросала на мужа озабоченные взгляды. Она никогда не видела его таким.

Он немного напоминал ей Мегрэ в ненастные осенние дни, когда он болел гриппом, который старался скрыть.

— Одним словом, — заключил Габриэлли, — с этой стороны я ничего не нашел. Однако я не могу подозревать ни мэра, ни вас, ни кузнеца! Я провел подробную экспертизу револьвера, но особо не рассчитываю на нее, так как это устаревшее оружие, которого много в сельской местности. Какой-нибудь бродяга? Так мы обычно говорим, когда ничего не находим, а для жандармерии наступает тяжелая пора, когда приходится проверять всех бродяг в округе…

Он еще надеялся, что Мегрэ решится наконец открыть рот. Но нет! Тот хранил спокойствие, даже не задал ни одного вопроса!

Госпожа Мегрэ тем не менее поспешила протянуть комиссару Габриэлли руку помощи, спросив:

— Не согласитесь ли отобедать с нами запросто, господин комиссар? У меня сегодня рагу из барашка и молодая спаржа, которую прислала с острова Ре одна моя родственница…

Надо было быть весьма отважным, чтобы принять это приглашение, вопреки сердитому виду Мегрэ, нисколько не старавшемуся быть любезным!

«Чудак… — сказал сам себе Габриэлли, отступая ни с чем. — Знал ли он что-нибудь? Или так действует возраст?.. Жизнь в провинции?..»

А госпожа Мегрэ, которая редко ворчала на мужа, позволила себе заметить:

— Ты не слишком-то был вежлив с этим молодым человеком. Не знаю, что там за причина, но мне было стыдно за тебя…

Он не стал утруждать себя ответом и налил себе третий стакан белого вина.

Возможно, он ожидал этого с самого утра, и именно это ожидание так портило ему настроение? Во всяком случае, когда он услышал голос Анжель, которая спрашивала у госпожи Мегрэ, у себя ли комиссар, он встал, открыл дверь и быстро произнес:

— Идите сюда… Входите… Закрывайте дверь…

Он провел ее в столовую, оставив жену на кухне. Закурил трубку, прошел, выбрал стул для своей посетительницы.

— Я не могла прийти раньше… — начала она. — Я только надеялась, что вы сами придете и я смогу переговорить с вами.

Она была спокойна. И казалось, ожидала вопросов, которые Мегрэ должен был бы задать, но комиссар лишь старательно скоблил маленькое пятно краски на рукаве.

— Полиция ни о чем меня не спрашивала… Тем не менее я подумала, что вы, как свой человек, наверняка были в курсе. Вот я и пришла, чтобы вы сказали, что мне делать…

— По какому поводу?

— По поводу мясника!.. Вы, конечно, знали, что он увивался около меня? Хотя это вызывало приступы безумной ревности у господина Урбена… В понедельник он принялся, как обычно, выслеживать меня в Орлеане… Он не был злым… Много раз он плакал передо мной, и именно это заставляло меня уступать…

Одному Богу известно, что Мегрэ никак не поощрял ее продолжать свои признания! И тем не менее ничто не могло остановить Анжель, испытывавшую потребность излить свою душу.

— Господин Урбен был уверен, что я два раза ездила с мясником в гостиницу… Он заявил, что я должна выбирать… Я попала в сложное положение, потому что, со своей стороны, Юбер (это мясник) хотел оставить жену, работу, сына, чтобы уехать со мной… Как бы вы поступили на моем месте?

Неужели она надеялась, что он ей ответит? Хватит и того, что он выслушивал все это!

— Через несколько дней он наконец все решил… Он написал мне множество писем… Утверждал, что с него довольно, что он не может больше так жить, что, если я не уеду с ним, он убьет себя… Ведь это я должна была ответить, не так ли?.. Это письмо, в котором он говорил о самоубийстве, пришло позавчера… Должна ли я говорить об этом полиции?.. Должна ли я сказать господину Урбену, рискуя…

Но ведь необходимо рассказать всем, что он убил себя…

Она не плакала, лишь тихо шмыгала, расстроенно уставясь в пол.

— Я надеялась, что вы дадите мне какой-то совет…

Господин Урбен что-то подозревает… Этим утром он упорно крутился вокруг меня, интересуясь, что я собираюсь делать… Он такой ревнивый, что я всегда опасаюсь чего-то плохого…