— Вы сумели связать это, да?

— Конечно! Никто, кроме вас, не мог позвонить именно из этого места и задать совершенно идиотский вопрос о каких-то мифических костях, найденных под деревом. С этого момента мы начали видеть проблески света: вы сами начали рассказывать нам намеками то, что отказались рассказать с глазу на глаз, а именно что на вашей совести, точнее, на вашем сознании висит убийство.

Брансон сделал вид, что очень занят своим синяком, и ничего не ответил.

— Все стало проясняться, — продолжал Рирдон. — Но такого преступления никогда не было. Шеф Паскоу клялся в этом всеми святыми. Это же он сказал и вам. Теперь можно было предвидеть ваши дальнейшие шаги: или это привело вас в ярость, или же вы пришли в неописуемый восторг от ваших открытий, вернулись к семье и обо всем забыли. На если вы были в бешенстве, то должны были приехать сюда, для того чтобы вытряхнуть кого-то из его штанов. Мы не могли ничего сделать, потому что не имели ни единого шанса найти виновных без вашей помощи. У вас такой шанс был. Мало того, вы могли нас привести к ним. Мы следили за приезжающими машинами, автобусами и поездами. Засечь вас на станции было очень просто, и так же просто было продолжать слежку за вами.

— Я не сидел никого, кто бы меня преследовал, — заметил Брансон и облизнул губы, которые на ощупь напоминали резину и с каждой минутой становились все толще.

— Мы и рассчитывали, что вы этого не заметите. Мы не собирались делать это спустя рукава, — усмехнулся Рирдон. — Домой вы не пошли. Вы начали носиться по городу, жаждая крови. Это нас устраивало больше всего. Вы получили ниточку от официанта в буфете, потом от парикмахера и, наконец, от механика в гараже. А когда вы спрятались у входа в бильярдную, мы решили, что настал момент, когда вы укажете нам кого-нибудь стоящего. Так и оказалось.

— Но пара из них исчезла, — заметил Брансон. — Я не мог следить сразу за тремя.

— Зато мы могли, и, как только они пришли туда, куда шли, мы их тут же взяли.

Машина подъехала к большому официального вида зданию, в котором был освещен только второй этаж. Рирдон вышел из машины, Брансон последовал его примеру. Они вошли в здание, проигнорировали лифт и, поднявшись по лестнице, зашагали по ярко освещенному коридору. Весь этаж имел такой вид, как будто там работают двадцать четыре часа семь дней в неделю.

Остановившись у двери, на которой была только табличка с номером, Рирдон нажал на ручку. Войдя в кабинет, Брансон сел на стул и стал оглядываться, хорошо видя одним глазом и наполовину вторым.

— Не больно-то это мне напоминает полицейский участок, — заметил он.

— А это и не полицейский участок. Полиция является сюда только по вызову. Наше дело шпионаж, саботаж и прочие преступления против конституции, — ответил Рирдон, усаживаясь за письменный стол, потом включил переговорное устройство и сказал в микрофон: — Пригласите ко мне Касасолу.

Через минуту в кабинет вошел довольно молодой смуглый мужчина. У него был вид доктора, которому некогда терять время.

Рирдон кивнул в сторону Брансона и сказал:

— Нашего друга изрядно помяли. Постарайтесь придать ему сходство с человеческим существом.

Касасола кивнул Брансону и повел его в медпункт. Там он сразу принялся за работу: помазал чем-то радужный синяк под глазом Брансона, заклеил разбитую губу, смазал распухшие щеки и ухо прохладной жидкостью. Он, действовал быстро и молча, очевидно привыкнув к такой работе в любое время дня и ночи. Через десять минут Брансон вернулся в кабинет Рирдона. Тот бросил на Брансона оценивающий взгляд и улыбнулся.

— Вы все равно выглядите как после драки с кошками. — Он показал на стенные часы. — Еще не очень поздно, всего без десяти два, но похоже, что нам придется прободрствовать всю ночь.

— Почему? Еще что-нибудь случилось?

— Да. Те двое привели нас еще по двум адресам. В одном месте не обошлось без перепалки. Был ранен полицейский, прострелили руку. Взяли еще четырех человек. Но я надеюсь услышать и о других точках этой сети.

Он бросил испепеляющий взгляд на телефон, и тот, как будто поняв значение взгляда, тут же зазвонил. Рирдон схватил трубку.

— Кто? Мак-Крекен? Да? Еще троих? Что? Уйма аппаратуры? Не вздумайте разбирать ее. Я сейчас же выезжаю с компетентными специалистами. А этих троих пошлите сюда и поставьте охрану у дома! — Он взял адрес, повесил трубку, сунул листок бумаги в карман и встал. — Я думаю, это конец охоты. Вам, наверное, лучше съездить со мной.

— Согласен, — ответил Брансон. — Может, попадется еще кто-нибудь, кому я с удовольствием заеду по физиономии.

— Ничего подобного вам делать не придется, — заверил его Рирдон. — Я беру вас с собой в надежде, что вы сможете что-нибудь сказать нам об этой аппаратуре. Мы хотим разобраться, что это такое, как работает и что с ее помощью делают.

— Сомневаюсь, что от меня будет толк. Я же ничего не знаю.

— Да вы должны знать. Может быть, когда увидите, то проснетесь и вспомните.

По дороге они заглянули еще в один кабинет и захватили с собой двух мужчин по имени Сандерс и Байт. Первый был средних лет, несколько полный и очень важный; второй пожилой, задумчивый и близорукий. У обоих был вид людей, уверенных в себе, у которых никогда не было крупных неприятностей.

Все четверо сели в машину, и машина отвезла их на другой конец города к какому-то складу и конторе, находящимся на одной из темных боковых улочек. Когда они подошли к двери, им открыл человек с тяжелой челюстью и мощной мускулатурой.

— Мак забрал тех людей, которых мы здесь нашли, — доложил он Рирдону, когда они вошли внутрь, и показал пальцем на дверь в конце коридора. — Двое спали вон там, дрыхли без задних ног. Третьим был тот, который нас сюда и привел. Они очень возмутились нашими действиями, и пришлось вправить им мозги.

— Кто-нибудь показывался здесь с тех пор?

— Ни души.

— Но может явиться еще до утра. Я бы выставил еще пару людей на улице. — Рирдон внимательно осмотрелся. — А где те машины, о которых докладывал Мак?

На складе Рирдон открыл дверь и вошел в помещение склада. Остальные последовали за ним. Грязные и оборванные рекламы говорили, что раньше здесь хранились игрушки. Теперь комната была разделена ширмами на четыре части; одна часть представляла собой спальню на троих, другая — кухню, третья — туалет и четвертая была занята аппаратурой, о которой говорил Мак-Крекен.