В большом светлом классе в застекленных кабинах сидят с радионаушниками на головах хорошенькие юные девицы, сосредоточенно вслушиваясь в нашептываемые им тексты. Кабины тянутся с обеих сторон класса, оставляя узкий проход. Девицы так хороши, что Лидия, пробираясь вдоль застекленных кабин к выходу из класса, не может отвести от них взгляда. Лидию сопровождает благообразная старушка в старомодном пенсне — ее педагог.

Педагог. Вы, дорогая моя, делаете несомненные успехи. Хороший музыкальный слух позволяет вам уловить мелодию английской речи. Но двух часов занятий в день явно недостаточно. Сроки очень сжаты. Съемки фильма начнутся вот-вот. Мне предложено заниматься с вами по пять часов в день.

Лидия. Кто эти девушки? Они тоже учат английский?

Педагог. Вот уж, право, не интересовалась. Да у нас тут и не принято проявлять излишнее любопытство.

Лидия. Они актрисы… вроде меня?

Педагог. Не уверена. Возможно, стюардессы… А может быть, кто-нибудь еще… Одно с уверенностью могу сказать… все они отменно хороши.

Магазин «Березка», обслуживающий исключительно иностранцев и только за заграничную валюту, ломится от изобилия товаров, явно не советского производства. Здесь, в отличие от соседних, обычных, магазинов, где к полупустым полкам тянутся длинные озлобленные очереди усталых москвичей, почти безлюдно. И по-лакейски вежливые продавцы ловят взгляды нескольких, лениво разгуливающих вдоль прилавков, иностранцев. В дверях, как цербер, стоит упитанный охранник в штатском, а за зеркальными стеклами витрин мелькают изумленные и угрюмые лица прохожих — советских граждан, коим вход в этот магазин строго воспрещен.

Среди редких посетителей магазина — Джейн и Лидия. Простенькое, непритязательное платьице на Лидии резко контрастирует с яркой, красочной одеждой, выставленной за прилавками. Девушка явно смущена и чувствует себя неловко в этом магазине, она оглядывается то на швейцара, то на каменно улыбающихся продавцов.

Лидия. Пойдемте отсюда, Джейн.

Джейн. Вы меня удивляете, Лидия. Что вас смущает? Это ведь в порядке вещей. Я на свои деньги делаю вам подарок ко дню рождения. Потому что вы прелесть… вы нравитесь нам с Роджером… Мне это доставляет удовольствие. Я никак не нарушаю суверенитета вашей страны.

Лидия. Вы давно в нашей стране?

Джейн. Уже… почти полгода.

Лидия вздыхает и выразительно взглядывает на Джейн.

Лидия. Ладно. Вам меня не понять. Только давайте побыстрее купим и уйдем отсюда.

Джейн (обняв ее за плечи). Я не предполагала, что прогулка в этот магазин испортит вам настроение. Простите меня. Хорошо, мы управимся быстро. Вот здесь, мне кажется, симпатичные вещи… выбирайте, что вам по душе.

Продавец с тренированными бицепсами, плотно облегаемыми рубашкой, один за другим услужливо раскладывает перед ними костюмы, платья, со снисходительно-насмешливым видом поглядывая на растерявшуюся Лидию.

Лидия (неуверенно). Пожалуйста, это… не слишком дорого?

Джейн. Цена пусть вас не волнует. Как это говорят у вас, в России? Дареному коню… не заглядывают в рот.

Продавец. Не совсем точно, мисс. У нас, в России, говорят: дареному коню в зубы не смотрят. Но тем не менее, поздравляю вас, вы делаете успехи в русском языке.

Джейн. Я еще только начинаю учиться. Мне так нравится ваш язык! В нем чувствуется сила… Большие просторы. Такой язык подстать великому народу.

Продавец. Абсолютно согласен с вами, мисс. Вы — американка?

Джейн. Фуй! Неужели вы не отличаете нас, британцев, от этих…

Продавец. Простите, виноват.

Джейн с Лидой не сразу определили, к чему относились извинения продавца, потому что он вдруг вышел из-за прилавка и решительно направился ко входу в магазин, откуда донесся шум.

Там, в дверях, неопрятно одетый человек явно рабочего вида ломился в магазин, оттесняя пытающегося его задержать охранника. Человек этот (назовем его Пуговкин) к тому же заметно навеселе и достаточно крепок, поэтому даже подоспевший на подмогу продавец вдвоем с охранником не в состоянии его одолеть.

Пуговкин. Почему нельзя? Почему нельзя? Не толкай рабочего человека! Руки прочь!

Джейн в изумлении смотрит на завязавшуюся в дверях борьбу. Из-за прилавков на подмогу своим спешат другие продавцы.

Джейн. Не троньте его! Лида, дорогая, переведите им. Пусть его оставят в покое. Не терплю насилия. Я за него уплачу. (Обращается к Пуговкину.) Что вам купить?

Служащие магазина в смущении отпускают Пуговкина, и он, покачиваясь на нетвердых ногах, удовлетворенно пробежал глазами по полкам, а затем с пьяной ухмылкой уставился на Джейн.

Пуговкин. Ух, в глазах зарябило! Вот это магазин! Полный коммунизм. Что душе угодно! От живут!

Джейн. Нате вам денег и купите себе что-нибудь.

Пуговкин. На хрена мне твои деньги. У меня своих, советских, достаточно.

Лидия. Здесь за советскую валюту не продают.

Пуговкин. Тебя не спрашивают и… ногами не дрыгай… Ясно? (Охраннику.) Так почему к советским денежкам такое неуважение? А? Разрешите полюбопытствовать.

Охранник. Так положено. Уходи, пока цел. Сейчас милиция прибудет.

Пуговкин. Зачем милицию беспокоить? Вы что, сами не милиция? Я вас, легавых, за версту чую.

Продавец. Прикуси язык. Доболтаешься.

Пуговкин. Ясно. Значит, это добро исключительно за заграничные денежки, а наш кровный рубль, потом заработанный, не деньги вовсе, а так… псу под хвост?!

Продавец (нетерпеливо). Ну, где же милиция?

Охранник. За такие разговорчики, знаешь что полагается?

Пуговкин. Знаю. Как не знать? Чай, не вчера родился.

Лидия (умоляюще). Идите домой. Прошу вас.

Пуговкин. Ты меня не гони. Ясно? Почему ж это мне, выходит, сюда и ногой ступить нельзя, а ты тут разгуливаешь, как у себя дома? Ты кто такая? Заграничная птичка? Чтой-то не похожа.

Лидия. Джейн, купите ему что-нибудь и пусть идет, а то неприятностей не оберемся.

Джейн. Какие неприятности? Не понимаю. Этот человек ведет себя вполне по-джентльменски, и он мне положительно нравится. (Пуговкину.) Что вам купить, дорогой? Выбирайте.

Пуговкин. А ничего. Мы за тряпки, мадам, не продаемся. Нас на это не возьмешь, милая. Вот она… (Показывает пальцем на Лиду.) быть может… за иностранные портки родимую мать заложит. А мы — рабочий класс — не продаемся.

Джейн. Я не хотела вас обидеть.

Пуговкин. Выходит, уважить хочешь? Так и быть. Валяй. Только не барахло. На хрен оно мне? Нам бы выпить чего-нибудь… Заграничного. Сравнить с нашим.

Джейн широким жестом показывает ему полки, уставленные множеством бутылок разных форм и расцветок, с яркими наклейками.

Джейн. Пожалуйста! На ваш выбор!

Пуговкин озадаченно скребет в затылке, щурится на пестроту ярлыков.

Пуговкин. Да мне что… Мне все одинаково. Не разбираюсь в тонкостях.

Джейн. В таком случае, доверьтесь моему вкусу. Вот этот джин… рекомендую. Сама обожаю.

Она сняла с полки граненую бутыль, умело отвинтила крышку на горлышке и, запрокинув голову, плеснула струю джина себе в рот.

Столпившиеся вокруг них продавцы в изумлении переглянулись, а Пуговкин пришел в полный восторг.

Пуговкин. Во дает! Слушай, да ведь она — наш человек! Только по-русски не умеет. А так… вполне. Ну, теперь мой черед. Позвольте.

Он взял из рук Джейн бутыль и присосался к горлышку, с бульканьем глотая джин. Пьет долго, приведя Джейн в восторг. Наконец оторвался от бутылки. Перевел дух. Вытер губы рукавом и подмигнул Джейн.