– Чрезвычайное положение? – спросила Дотти, разинув рот. – Мы что, воюем?

– Не знаю. Он не сказал. Кстати, этот солдат американец.

– Янки? – Терри, выйдя из подавленного состояния, вскочил на ноги.

– То есть у баррикады на дороге засели янки? Какого черта им здесь надо? То есть понимаешь, если высадятся русские, чем поможет это паршивое заграждение? Даже я смогу пройти, если надо, не говоря уже о русских.

– Но если у янки оружие, ты не полезешь через баррикаду.

Энди попал в точку, и Терри на секунду замолчал в замешательстве.

– Ну а зачем янки оружие против меня? – спросил Терри. – Я же ничего такого делать не буду.

– А может, ты побежишь, – сказал Энди. – Как Спрай.

Наступила тишина. Каждый по-своему волей-неволей вспомнил об утреннем происшествии. Даже Колин задумался. Когда Джо поднимался с Сэмом наверх, он шепнул Колину, что случилось несчастье, пострадала собака с фермы, но Колин тогда не понял, что это связано и с ревом самолетов и с возбужденным рассказом Терри о солдатах.

–Эмми, – медленно произнес Колин. – То есть американский солдат стрелял в Спрая?

За Эмму ответил Энди:

– Да, – более того, он убил его.

– Это несчастный случай, – торопливо сказала Эмма, – солдат приходил извиняться.

– Но если не работает телефон и нельзя выходить из дома, то как тогда сообщить о несчастье мистеру Трембату? – спросил Терри. – Он будет так горевать, да и все они, особенно Миртл.

Миртл пятнадцать лет, и Терри сейчас с ней встречается.

– Послушайте-ка, я проскочу на ферму через поле, я быстро – пять минут, и все.

– Нет, – сказала Эмма. – Нет…

Терри ответил дерзким непокорным взглядом, потом засунул руки в карманы и пнул по ножке кухонного стола. Но не успел он заспорить, музыка по радио прекратилась и диктор произнес: «В десять часов после сигналов точного времени будет передано важное сообщение».

– Вот и оно, – сказала Эмма, хватая поднос с кофе. – Идите все в библиотеку. Мад велела, послушаем по телевизору. Энди, позови Джо и Сэма.

Она выбежала из кухни. Дотти и мальчишки последовали за ней. Бабушка сидела в кресле, в своем убежище, готовая в любой момент нацепить на нос очки для дали. Телевизор был уже включен. Передавали картинку доселе невиданную: два флага рядом, соединенные в основании. «Юнион Джек» и «Звезды и полосы». Колин устроился у Мад в ногах на скамеечке, посадив Бена к себе на колени.

– Что, будет фильм про ковбоев? – спросил он.

– Тише, – попросила Эмма.

Вошел Джо, держа за руку Сэма, и они сели рядышком с Терри и Энди на подоконнике. Дотти, взглянув на Мад, пододвинула стул и села. Эмма устроилась на подлокотнике дивана. Два флага померкли, уступив место диктору, испуганному и нервному, утратившему» свой обычный жизнерадостный вид.

– Доброе утро, зрители юго-запада Англии, – произнес он. – Говорит телестанция Плимута. По не зависящим от нас обстоятельствам ранее объявленные утренние передачи не состоялись. Причину этого вам объяснит контр-адмирал сэр Джеймс Джолиф, командующий западной группой войск, который сейчас со мной в студии. Пожалуйста, адмирал Джолиф.

Камеры переключились на лысого адмирала, который регулярно присылал Мад открытки на Рождество и однажды даже у нее обедал. В форме, украшенной наградами, он выглядел более грозно, чем два года назад, когда он в шортах и широкой футболке играл на лужайке с мальчишками в бадминтон.

– Да этот старикан друг Мадам! – восторженно заорал Колин, и Бен, сидевший у него на коленях, начал аплодировать. На этот раз Дотти сказала:

– Тише!

Лицо Мад сохраняло бесстрастие, но очки уже твердо обосновались на ее носу.

– Здравствуйте все, – произнес адмирал Джолиф. Голос у него был озабоченный, но не чересчур, и Дотти подумала, что, по крайней мере, дела не так уж плохи: Букингемский дворец не лежит в руинах, и любимая королева в безопасности.

– Я уполномочен сообщить вам, – продолжал он, – что начиная с полуночи в нашей стране введено чрезвычайное положение. По всему Соединенному Королевству приняты меры по обеспечению безопасности населения, нормальному снабжению энергией и функционированию основных служб. Однако временно не будет работать почта. С полуночи прекращено движение поездов – сроком на двадцать четыре часа или, возможно, дольше. Телефонные станции будут принимать только экстренные вызовы. Все, за исключением лиц, занятых на работах особого значения, до получения дальнейших инструкций должны оставаться дома либо незамедлительно вернуться к месту жительства, если они уже выехали на работу или с другой целью.

К сожалению, в настоящее время я не уполномочен добавить что-либо к вышесказанному. Тем не менее хочу подчеркнуть, что причин для паники нет. Повторяю, никаких причин для паники нет. Авиационные отряды, которые вы утром наблюдали в небе, дружественны нам. В Ла-Манше находится шестой флот США. Войска, которые вы, возможно, видели в городах и портах, являются частью вооруженных сил США и размещены в Соединенном Королевстве с полного нашего согласия и при нашей поддержке. Сохраняйте спокойствие. Следите за радио – и телепередачами, и благослови вас Господь.

Лицо адмирала исчезло с экрана. Вновь появились два флага. Вместо «Края надежды и славы» заиграли «Знамя в звездах»[2] Мад поднялась из кресла, сняла очки и выключила телевизор.

– Это все? – разочарованно спросил Колин.

– Пока да, – сказала Мад, – и этого более чем достаточно.

Все вскочили на ноги. Каким-то образом напряженность разрядилась, по крайней мере у младших членов семьи, – будто после рождественской речи королевы. «Что же мы будем делать теперь?» – подумала Эмма. Сэм нагнулся к старухе Фолли, которая, лежа в единственном удобном кресле, не считая кресла Мад, яростно скребла левое ухо.

– Все в порядке, Фолли. В тебя стрелять не будут. Ну а если кто-нибудь попробует, то Энди с ним разберется.

– Правильно, – сказала Мад, и ее губы опять сложились словно для того, чтобы свиснуть.

«Нет, – подумала Эмма, – только не это, если она будет так настраивать мальчишек, они доведут нас до беды. Бог знает, что может случиться». Она подняла брови, делая знаки Дотти, которая начала выпроваживать из комнаты младших мальчиков.

– Можно я сбегаю на ферму, расскажу о Спрае? – спросил Терри.

Мад бросила на него взгляд. Взгляд, настороживший Эмму. Похоже, что бабушка и первый из ее приемышей-детей что-то скрывают.

– Нет, еще не время, – ответила Мад. – Я скажу, когда можно.

Эмма подумала, сколько еще времени будет отключен телефон, скоро ли мир вернется на круги своя, так как первым делом нужно позвонить в Лондон Папе и узнать, что происходит. Он-то знает, он знаком со многими высокопоставленными людьми, не только с банкирами, но и с министрами, с сильными мира сего, ну и тогда он твердо посоветует Мад не предпринимать ничего безрассудного. Страшно то, что никогда не знаешь, что может выкинуть бабушка.

Младенец Иисус, сжимая ладошку младшего чернокожего брата, на секунду задержался в дверях.

– Вот что я хочу знать, – сказал он. – Американские солдаты хорошие или плохие?

Вопрос был адресован Мад.

Она ответила не сразу. Начала тихонько что-то насвистывать. Затем улыбнулась Колину. Не той знакомой всем поклонникам улыбкой с открыток, а медленной, коварной улыбкой римского легионера.

– Именно это, мой мальчик, я и собираюсь выяснить.

День проходил, но вовсе не по заведенному распорядку. Уборка и прочие обязанности выполнялись спустя рукава, с неохотой, все были взвинчены. Мад опять поднялась к себе наверх, к окну, и пребывала в необщительном настроении, сидя сгорбившись, с биноклем в руке. Военный корабль все стоял на якоре.

– Что происходит, как ты думаешь? – спросила наконец Эмма.

– Дорогая, я бы сказала тебе, если бы знала. Не задавай глупых вопросов. Займись чем-нибудь.