Говоря о брате, старик улыбнулся неожиданно нежно, жесткие складки у рта разгладились, – и Элис подумала: кем бы не приходился ему Дэнфорд по крови, по духу он сын Вайсгера – и никто иной.

Атлас северо-восточных штатов, принадлежавший профессору Лу, оказался не столь изящно-старинным, как карта Вайсгера, – но не менее подробным. И искомую информацию Хэммет с профессором получили быстро.

– Как видите, единственный водный путь, связывающий Трэйклейн с океаном – это вытекающая из озера река Трэйк-Ривер. – объяснял профессор. – Судоходство по ней прекратилось полвека назад, все шлюзы разобраны. Однако, мсье Хамми, тут хватит воды, чтобы заплыть из океана хоть стае китовых акул! Единственное препятствие имеется вот здесь, в самом истоке – плотина у рыбзавода, регулирующая уровень озера. Однако весной ее открывают, сбрасывая излишки воды – на одну или две недели, в зависимости от силы паводка… Это недолго, мсье, шанс мал, ничтожно мал… Но стоит поискать porte batarde…

Хэммет не очень понял, какое отношение к дверям имеют незаконнорожденные, но перебивать профессора не стал.15

– К тому же там обязательно должен быть так называемый «рыбоподъемник» для проходящего на нерест лосося… Вопрос только, какого типа… У меня этой информации нет.

– Это так важно? – спросил Хэммет, ничего не понимающий в рыбоподъемниках.

– Конечно! Если он «лестничного» типа – в виде каскада бассейнов, соединенных искусственными водопадиками, которые лососи преодолевают прыжками, – то тварь в несколько центнеров там не пройдет, мсье! Ей просто не развернуться для разбега! А вот подъемник шлюзового типа акула легко преодолеет. Если вас, мсье Хамми, интересует этот вопрос – то стоит разузнать подробности у кого-то еще.

– Рыбзавод и плотина принадлежат Вайсгеру? – спросил Хэммет, почти уверенный в положительном ответе.

– Вайсгеру-младшему, – уточнил профессор. – Дэнфорду Вайсгеру. Очень энергичный молодой человек, очень. Именно он придумал лет пятнадцать назад, как превратить миногу – сущее бедствие северо-восточных озер – в солидный источник дохода.

– Какой может быть доход от несъедобной миноги? – удивился Хэммет16.

– Несъедобной у нас! В Старом Свете миноги – деликатес! Дэнфорд первым додумался и первым построил линию, производившую из дарового сырья консервы и замороженные брикеты миног для Европы. До этого завод, мсье Хамми, занимался лишь воспроизводством лосося и форели – экология нерестовых рек в те времена оставляла желать лучшего. Подращивали мальков, чтобы их сразу не поедали местные окуни и щуки – и выпускали в озеро.

– Значит, у Дэнфорда Вайсгера есть свои, не зависимые от брата предприятия? – спросил Хэммет. Покинув округ Трэйк мальчишкой, он не знал таких подробностей.

– Да, мсье! И не только этот завод – он сейчас не действует, миног почти не осталось, а естественное воспроизводство лососевых в последние годы восстановилось… Вайсгеру-младшему принадлежит фирма, сдающая напрокат рыболовные катера, а также «Интерфиш-Трейдинг» – компания по продаже рыболовных снастей. Ну, и еще кое-что… О, мсье Дэнфорд – вполне самостоятельный бизнесмен!

– И единственный наследник своего брата… – с непонятным выражением добавил Хэммет.

«Семейный музей» Вайсгеров располагался не в оседлавшем вершину холма причудливом здании, а неподалеку, на берегу озера.

– Давайте спустимся пешком, через лес, – предложил Дэнфорд. – Напрямик это пять минут ходьбы, объезжать на машине дольше.

Кеннеди и Элис возражать не стали.

Под сенью величавых, редко растущих сосен никакого подлеска не было – лишь усыпанная прошлогодней хвоей песчаная почва. Шишки поскрипывали под ногами. Озеро синело внизу, проглядывая между деревьев, – непривычно пустынное в этом месте, только вдали белел одинокий парус. Белка, совершенно не пугаясь людей, перебежала тропинку почти у них под ногами и проворно вскарабкалась на неохватную сосну. Провожая глазами мелькающий между ветвей комочек рыжего меха, Кеннеди подумал, что иные здешние деревья наверняка помнят время, когда Трэйклейн еще именовали (или все же не именовали?) Кандопосуиганом; Элис, чуть не подвернув ногу на очередной шишке, подумала, что зря надела туфли на высоком каблуке…

Дэнфорд Вайсгер оказался человеком открытым и разговорчивым. Чувство, не покидавшее Кеннеди в течение всего разговора с Вайсгером-старшим, – что собеседник говорит о «нефтяном бароне» и «монстре озера» гораздо меньше, чем знает, – в общении с младшим братом не возникало.

– Когда Джон вернулся из Вьетнама, – рассказывал по дороге Дэнфорд, – это было похоже на чудесное воскрешение из мертвых. Отец обезумел радости – в самом прямом смысле слова. А я, пятилетний парнишка, попал в странное положение – вся родительская любовь и забота, сосредоточившаяся на мне после смерти матери – вдруг мгновенно переместилась на другого человека. Взрослого, чужого, незнакомого. Обо мне отец словно позабыл… Нет, у меня было всё, что только может пожелать мальчишка моего возраста, но… В общем, я рос несколько на отшибе от семьи и по-настоящему дружеские отношения с братом у меня завязались много позже. А тогда, в детстве и юности, я увлекся рыбалкой, подводным плаванием, охотой, – и не проявлял ни малейшего интереса к семейному бизнесу. Отцу, похоже, было всё равно. Но Джон после его смерти сумел-таки повернуть мои увлечения, переросшие к тому времени в образ жизни, на пользу семейному делу. Теперь всё, что связано с рыболовным туризмом на озере – в том числе и Биг-Трэйк – моя сфера ответственности.

«Музей» размещался в длинном, низком, похожем на ангар здании, один конец которого, оборудованный воротами, уходил в озеро, – и Кеннеди с удивлением подумал, что там, очевидно, оборудовано нечто вроде дока для маломерных судов.

У дверей стоял открытый джип-«ранчер», на заднем сидении лежали ласты, акваланг и сложенный гидрокостюм. Капли воды на снаряжении еще не успели высохнуть.

Кеннеди вспомнил, что у Дэнфорда, когда тот зашел в кабинет брата, волосы были влажными. И спросил:

– Вы продолжаете заниматься подводным плаванием в озере? После всех происшествий с Биг-Трэйком?

– За много лет я привык к утренней прогулке под водой. Плаваю и летом, и даже зимой, подо льдом, – и не вижу причин отказываться от своей привычки. Тысячи и десятки тысяч людей каждый день заходят здесь в озеро, а странной смертью – доказанной, документально подтвержденной – погиб лишь один. Так что опасности тут не больше, чем при пересечении перекрестка на зеленый свет… Там тоже люди иногда гибнут под колесами.

– Фантастика… Так вот он какой, Биг-Трэйк, – В голосе Элис слышались нотки восхищения. – Совсем как живой…

Она провела рукой по чешуйчатому боку громадной рыбины, серебристо-блестящему, покрытому разноцветными пятнами. Чешуя, впрочем, была лишь изображена краской, как и пятна. Но филигранность работы изумляла.

От движения Элис муляж слегка подался назад, и она поняла, что двадцатифутовый гигант весьма легок для своих размеров. Рядом, у стены ангара, лежали еще два экземпляра Биг-Трэйка, выглядевших братьями-близнецами первого.

– Моя разработка. Мы их называем «прыгунчиками», – с гордостью сказал Дэнфорд Вайсгер. – Такая рыбка тихо и мирно лежит на дне, а небольшой баллон медленно, потихоньку, наполняет воздухом полость, занимающую большую часть ее объема. И в один прекрасный момент мой Трэйки устремляется к поверхности. Там, наверху, от изменения наружного давления открываются клапаны, воздух выходит в атмосферу, а псевдо-лосось ныряет обратно на дно. Несложные технические приспособления позволяют устанавливать несколько режимов – «прыгунчик» может просто всплыть, продемонстрировав на долю секунды свой бок, а может вертикально выброситься из воды – как говорят рыболовы, «сделать свечу».