Он нахмурил брови.

– Почему же?

– Не знаю, – бросил я. – Словно я мальчик по вызову или типа того.

Рот Эндрю распахнулся.

– О, Спэнсер. Нет.

– Да, – я ухмыльнулся. – Мальчик по вызову, которому платят за услуги.

– А я тогда кто?

– Мой сутенер.

Он рассмеялся.

– Благодарю.

Я фыркнул.

– Лучше уж быть сутенером, чем шлюхой.

На лице отразилась задумчивость.

– Как сказать. Шлюха хотя бы может перепихнуться.

Я расхохотался до упаду.

– Подумать только: ты говорил, Эли не слишком–то интересовался сексом. Я начинаю считать его чокнутым.

Эндрю притих, а мне стало любопытно: я брякнул что–то не то?

– Вроде наоборот все логично, если у него на повестке дня стоял вопрос свистнуть мои оригиналы.

– Он же заявил, что не крал?

– Да.

– Ты ему веришь?

– Как ни странно, да. Признавался он вполне искренне.

– Как он отреагировал прошлым вечером? – спросил я. – Когда ты высказал ему.

– Особо не удивился. Но выглядел расстроенным.

– Он и должен был так выглядеть.

– Сказал, что уже видел нас вместе, в тот раз в баре, где его подруга отмечала день рождения. – Он вздохнул. – Все немного запутанно, но честно, я счастлив, что все завершилось именно так, потому что мы с тобой познакомились.

Я слегка его сжал.

– Я тоже.

– А еще он рассказал, что ты приходил к нему на работу. Он узнал тебя.

Я уже говорил Эндрю, что ходил повидаться с Эли, и меня это не заботило.

– Он нашел что–то подозрительное в моем поступке? Ты говорил ему, что нанял меня? Ну, знаешь… в самом начале?

Его смех поразил меня.

– Господи, нет. Зачем? Он просто прикинул, что ты любопытничал.

Я посмотрел ему в глаза и произнес правду.

– Так и было. Хотелось посмотреть на парня, с которым имел дело, в ситуации, не включавшей тебя. И мне необходимо было понять, какой он из себя, – признал я. – И если уж совсем на чистоту, хотелось посмотреть, почему ты выбрал его.

Эндрю самодовольно ухмыльнулся. Выглядел он сонным и удовлетворенным. Даже воодушевленным.

– Не выбирал я его. Он выбрал меня. Во всяком случае, в самом начале.

– Значит, он не совсем конченый. – Мне не хотелось спрашивать, признал ли Эли, что выделил Эндрю из толпы ради его работ – одна только мысль об этом приводила в ярость – и не хотелось, чтоб Эндрю чувствовал себя попользованным. Больше, чем уже чувствовал. – Он все равно мудак. Но у вас совместная история, и я ее уважаю.

– Мы можем не говорить о нем? – спросил он, проводя рукой по волосам и на секунду посмотрев мне в глаза. – Мне интереснее поговорить о тебе. И если мы в ближайшее время не встанем с постели, думаю, мы не покинем ее весь день.

От его намека я замурлыкал.

– Да уж, непростое решение. Чем заняться: стиркой или тобой? – Он рассмеялся, но скатился с кровати, а я рухнул лицом в подушку. И застонал. – Значит, стиркой.

– Мы можем сегодня вздремнуть? – спросил я, сидя в машине на пути к его дому.

– Тебе что, пять?

Я потер глаза костяшками пальцев.

– Последствия прошлого вечера дают о себе знать.

– Или ты просто стараешься затащить меня обратно в постель?

– Возможно. А ты всегда отвечаешь вопросом на вопрос?

Он усмехнулся.

– Возможно.

– Я правда очень извиняюсь за вчера. Я не часто так напиваюсь, – пояснил я. – Потому–то и был таким разбитым.

– Все нормально, Спэнсер, – откликнулся он, переведя взгляд с дороги на меня, и улыбнулся. – Эмилио объяснил мне, что ты не любитель. Можешь себе позволить время от времени парочку пива, но не крепкий алкоголь. – Он хохотнул. – Кажется, они переживали, что ты упадешь в моих глазах. Ну, судя по тому, как меня убеждали в твоей положительности.

Я покачал головой.

– Я никого не просил.

– Да знаю. Они беспокоились о тебе.

Я вздохнул.

– Походу, я должен их хорошенько отблагодарить. Обедом или типа того.

– Еще мне поведали, что с первого дня ты вел себя со мной по–другому, – как бы вскользь заметил он. А в глазах поблескивал намек на юмор.

– Да ну?

– Ага. Сказали, что ты постоянно придурковато лыбился, когда упоминал мое имя.

– Ладно. Забираю назад предложение о покупке обеда.

Он расхохотался.

– Так это правда?

– Ответ зависит от того, согласен ли ты подремать днем.

Он прыснул.

– Принимаю как «да».

Я ощутил, как от смущения вспыхнули щеки.

– Я уже говорил, что ты был другим. Но я против определения «придурковато лыбился».

Паркуя машину возле своего жилища, он все еще ухмылялся. Я вытащил свою сумку с бельем с заднего сиденья и проследовал за ним внутрь.

– Не знаю, Спэнсер, – произнес он, кладя ключи и кошелек на тумбочку. Голос его стал тише, серьезнее. – Мне вроде как понравилось слышать, что с первого дня ты считал меня особенным. Когда мне рассказали, Лола рассмеялась и заметила, что моя улыбка такая же придурковатая. Так что мы равны.

Я стоял, держа сумку с бельем, понятия не имея, что с ней делать. Внезапно напала нервозность. В доме мы были одни. То есть мы провели наедине все утро, но здесь было иначе. Словно мы находились в шаге от перевоплощения в кроликов, или он вот–вот должен был сообщить мне, что передумал.

Он долго вглядывался в меня, потом медленно подошел и встал передо мной. Опустил руку к моей сумке, которую я безбожно стискивал. Его пальцы дотронулись до меня, по руке прокатилось тепло, заставившее запорхать в животе стайку бабочек. Он смотрел мне в глаза. Я облизнул губы, желая его поцеловать, а он наклонился лишь на мгновение, после разрывая прикосновение.

– Давай, я это возьму, – хрипло произнес он и забрал сумку из моей руки. Сделал шаг назад, а я часто задышал.

– Жесть, – пробормотал я, на самом деле не планируя произносить слово вслух. – Пытаешься убить меня?

Он хмыкнул.

– Просто проверяю, не было ли произошедшее случайностью.

– Случайностью? Какая еще случайность? Что я нахожу тебя невероятно сексапильным, или что из–за тебя мой глупый мозг выходит из строя?

Он тихо рассмеялся.

– Наверно, все сразу.

– Мог бы просто спросить меня, – сказал я, поправляя свой теперь уже набухающий – благодаря нему – член.

Он посмотрел на мою руку на промежности, ноздри его раздулись, на шее проступил розовый оттенок. Голос его надломился, когда он проговорил:

– Нам лучше начать стирку.

Он развернулся и устремился по коридору мимо ванной комнаты в предположительном направлении прачечной, поэтому я последовал за ним. Он перевернул сумку, содержимое которой высыпалось на кафельный пол.

– Я умею сам, – изрек я. – Я не жду, что ты или кто–то другой станет стирать за меня. – Я подобрал рубашку и отложил ее в одну сторону, простыни – в другую. А приступив к сортировке темного и цветного, ощутил на себе его взгляд. Я поднял глаза и улыбнулся. – Что?

– Ты сортируешь белье, – пробормотал он.

– Разумеется. По цветам и тканям.

На лице промелькнула улыбка, и он закусил губу.

– У тебя какой–то бзик на стирке, о котором я не знаю? – поинтересовался я.

Он хохотнул.

– Нет. Просто я тоже всегда так сортирую: сначала по цветам, потом по типам ткани. Эли никогда так не делал, чем сводил меня с ума. – Он пожал плечами. – Мне нравится, что ты разделяешь белье.

– Раз нравится, значит, подпадает под категорию бзиков.

Он мягко рассмеялся, потом собрал простыни с пола и закинул в машинку. Добавил порошок и запустил программу стирки. И вот мы стояли рядышком без преград между нами. Внезапно воздух в крошечной комнатке наэлектризовался. Я видел, как вздымалась и опадала его грудь, видел пламя в его глазах.

Твою мать.

Между нами возникла химия, которой у меня не наблюдалось ни с кем. И не давая своему мозгу возможности врубиться, что к чему, я провел рукой по его подбородку и притянул его губы к себе. Он прижался ко мне бедрами, обвил руками. Как же стало хорошо.