Они стояли в полном недоумении, глядя вслед исчезнувшей лодке.

Дон первым нарушил молчание.

— Мы были у самой цели… и опять от ворот поворот! Проклятые автоматы! Почему они вмешиваются? Нанялись они, что ли, помогать Джеку?

— Не думаю, чтобы они приняли чью-то сторону, — пожал плечами Ал. — Машинам это несвойственно.

— Однако те трое спокойно возились у пультов.

— Джек и Хейко удивились не меньше нашего, — сказал Рене.

— Тогда почему автоматы снова помешали нам?

Ал предостерегающе поднял руку:

— Они нам не причинили никакого вреда. Их вмешательство было направлено не против нас, а против нападающей стороны.

— Удивительно, — проговорил Рене, разглядывая город. — Иногда я не уверен, что он действительно существует…

Ал сразу понял, что подразумевает Рене. Город вставал перед ними как непонятная абстрактная картина.

— Я спрашиваю себя, не простирается ли иллюзия много дальше, чем мы думаем, — сказал Рене и вдруг с неожиданной проникновенностью добавил: — Ал, ты уверен, что вообще это существует… ну, я говорю о том, что вокруг нас?

— Безусловно, — успокоил его Ал. — Возможно, оно на самом деле иное, чем мы себе представляем, но что-то, без сомнения, существует. И самое интересное: оно не только существует, но и влияет на свое окружение, может быть, оказывает влияние на будущее, а само является следствием прошлого. В нем заключены силы и еще неясные нам возможности… Здесь нам представляется возможность узнать побольше о том, что существует в мире помимо нас самих. Мы, конечно, не можем проверить точно, таковы ли явления в действительности, какими мы их воспринимаем. Ведь для того чтобы видеть, слышать и чувствовать, нам требуются волны, колебания и импульсы. Абсолютного нам не понять никогда, зато мы способны осмысливать взаимосвязи. Для нас не существует ничего абсолютного: абсолют — вообще мечта, иллюзия. Но взаимосвязи-то для нас существуют, они и есть для нас действительность…

— Какое поразительное чувство испытываешь, сталкиваясь с этими темными, чуждыми нам силами! — сказал Рене.

— Вовсе не темные они. Я даже склонен думать, что разгадать их довольно просто, лишь стоит найти к ним ключик.

— Ты хочешь сказать, что они подчиняются простым предписаниям вроде классических законов для роботов?

— По правде говоря, я думал о другом, — ответил Ал — Вероятно, то, что мы видим, — еще не все. За этим скрывается еще нечто не обнаруженное нами… Но в любом случае законы должны работать. Я убежден, что автоматы должны подчиняться определенным правилам. Но тут возникает масса вопросов: что происходит, куда подевались существа, построившие роботов? И способны ли роботы произвольно менять свои программы?.. Автоматы должны защищать своих изобретателей, повиноваться им, не разрушать себя и не допускать разрушений в окружающей среде. Но тут я снова сталкиваюсь с неясностью: в какой степени мы сами отличаемся от разумных существ этой планеты? Или сформулируем вопрос иначе: относится ли механизм-робот к нам как к своим хозяевам? Или он считает нас роботами, своими коллегами, так сказать?..

Рене возбужденно прищелкнул пальцами:

— Скорее всего так оно и есть!

— Вот-вот, — сказал Ал. — Они провели над нами свои опыты. Но каков их конечный вывод? Здешнего языка мы не знаем. Приказывать им не можем. И главное: мы ведь и внешне, отличаемся от их хозяев!

— Мы не знаем их техники. А они — нашей. В этом суть проблемы, — добавил Рене. — Для них мы роботы, как с роботами они с нами и обращаются. Но что из этого следует? Как нам вести себя впредь?..

— Пока мы не применяем силу, опасаться нам нечего. Но на дальнейшие успехи особенно рассчитывать не приходится. Их основная обязанность — защищать обитателей этой планеты, и они не перестанут ее выполнять. Задача эта для них, безусловно, важнее, нежели просто не причинять вреда роботовидным существам. Вывод: как только мы приблизимся к раскрытию тайны, на их рассудительность и терпение положиться будет нельзя.

— Ты продолжаешь стремиться к победе над Джеком? — спросил Рене.

Ал повернулся к нему и испытующе взглянул в глаза.

— До Джека мне нет больше никакого дела. Какая разница, выиграем мы или проиграем? Я хочу узнать нечто другое. — Он понизил голос, словно доверяя Рене тайну: — Я хочу выяснить, что с ними стало, с разумными обитателями этой планеты. Ведь не исключено, что то же самое ждет и землян.

— Так как же нам вести себя впредь? — повторил свой вопрос Рене. — Есть ли у нас возможность идти дальше… Ты видишь ее?

— Возможность есть: отбросить эти спортивные правила и условия, которые хороши для других мест и целей. Ведь подобной задачи не стояло ни перед кем в течение многих столетий. Решение ее будет не просто трудным делом, это отнимет много времени…

Утром все они собрались под лестницей, у городской стены.

— Где ваше оружие? — спросил Дон.

— Ты опять намерен затевать стрельбу?

— А то как же? Думаешь, я сдался?

Ал начал излагать свой план. Дон демонстративно зажал уши.

— Желаете заняться техническими изысканиями? Теорией языков и философским хламом? Зарубите себе на носу: ближе всего идти к цели по прямой! «Если я чего-то хочу — я добиваюсь этого» — вот мой девиз.

— И многого ты добился? — полюбопытствовал Рене.

Дон заговорил высокомерно, назидательно:

— Видите ли, мальчики, я не стану утверждать, будто вы без меня ничего не стоите. Но какую уйму времени вы потеряете! А Джек и Хейко тем временем окажутся на финише, и нам останется только кусать себе локти.

— Ах, Дон, — проговорил Ал огорченно, — да признай же ты наконец, что здесь нужно прибегнуть к совершенно другим средствам. — Он выхватил «пистолет» из-за пояса Дона и сунул ему под нос. — С помощью таких игрушек ты вознамерился бороться против машин и автоматов, против разума, степень развития которого для тебя пока непостижима?

Дон никогда прежде не видел Ала таким возбужденным.

— Но Джек, — выдавил он из себя, — Джек и Хейко…

— Сядут в лужу, как и мы! Копаются у пультов центрального управления — какая нелепость! Того и гляди, лишат нас последних шансов…

Он вдруг заметил, как изменилось лицо Дона. Быстро повернулся к стене. Но никакой стены не оказалось. Не было ни кольца старинных строений, ни пояса вилл, ни полянок, ни холмов и озер, ни горной гряды, ни горизонта. Перед ними была пумтота. Сияюще-голубое небо без единого облачка. Они стояли на чем-то твердом, очертаниями своими напоминающем диск.

— Это всего лишь оптический обман! — воскликнул Ал после секундного замешательства.

— Видывали мы такое, — поморщился Дон. — Вспомните о мосте.

— Вот и пройди вперед, — предложил ему Рене, — проверь: исчезло ли все вокруг или твердь еще существует?!

Дон сделал шаг вперед, но тотчас отступил, наткнувшись на невысокий вал, ограничивавший диск с одной стороны.

— Боже ты мой! — взмолился Ал. — С чего вдруг мы так переполошились от эффекта искривления световых волн?

— Да?.. Ты думаешь?.. — всхлипнула Катя.

— Проверим, — сказал Рене. — Дайте мне твердый предмет!

Катя протянула ему свой кинжальчик.

Рене приблизился к краю диска и лег на живот. Вытянул руку, постучал по поверхности ножнами кинжальчика. Послышались ровные и глухие звуки: под ними была твердая как камень масса…

И вдруг Катя закричала. Все оглянулись, увидели потянувшиеся в небо черные столбы дыма, словно выраставшие из почбы планеты.

— Кромка движется! — крикнул Рене.

Кромка — оторочка диска — была неровной, слегка колеблющейся. Двадцать сантиметров прирастали, а рядом двадцать отваливались — постоянно, волнообразно.

— Вот еще одно подтверждение, что все это иллюзия, — предположил Ал, лежавший рядом с Рене.

Пульсация стала неравномерной, беспокойной, и вдруг кромка побежала прямо на них и исчезла под их телами…

Твердь осталась позади. Перед ними и под ними — повсюду было небо. И они парили в этом небе, нет, они не парили — они лежали. Лежали на невидимой плотной массе.