— Не беспокойся, он у повозок впереди. Я попросила оставить меня одну, — слабо улыбнулась она.
Эльфка сжалась в комочек, завернувшись в огромный плащ силача по самые свои острые ушки и опасливо косилась на полукровку.
Карнаж любовался ей, стараясь во всех подробностях запомнить этот чистый и наивный образ. Скоро от него совсем ничего не останется. Фениксу приходилось видеть «отрекшихся» — печальное зрелище истребивших в себе все сильванийское эльфов. Он остановил это, не позволяя своему воображению представить, что будет с Нэй, когда они достигнут границы.
— Ты помнишь? — тихо спросил сам не зная о чем «ловец удачи», полагая, что вопрос встретят тишина и недоумение.
— Да, конечно помню, — неожиданно откликнулась эльфка.
Она выбралась из глубин фургона к нему.
— Я так тебя мучила! — улыбнулась она, — Все заставляла рассказывать о сильванийцах. О том, что вы повидали, пока путешествовали с Киракавой. Я не понимала тогда, почему ты не хотел вспоминать. Мне казалось, что на моей родине все должно быть так прекрасно, а тебе приходилось видеть совсем другое. Но ты всегда старался приукрасить для меня. Спасибо.
Она повзрослела. Как же она повзрослела с тех пор как они виделись последний раз! Карнаж снял ножны со спины и прислонился к деревянной стенке фургона. Резко качнуло и эльфка немного подалась вперед, прижимаясь к его плечу. Ее пальцы начали тормошить вспоротую черную кожу куртки — след от шпаги храмовницы.
— Я зашью, хорошо? — прошептала Нэй.
— Что случилось там в храме? Пойми, мне нужно знать, — Карнаж посмотрел ей в глаза.
Она опустила голову. Голос дрожал:
— Ничего… Из того, что я представляла — ничего. У них были такие холодные, пустые взгляды. Почему именно так должно было все случиться, а не иначе? Ты же видел, какие красивые придворные дамы, правда? У них такие наряды, длинные волосы. Помнишь, как ты мне подарил сильванийское платье. Простое, но себе я казалась в нем королевой.
Эльфка рвала ему сердце на части, но он слушал эти слова. Спокойное разочарование в голосе звучало горше любых слез. Его правая рука сжалась в кулак так сильно, что послышался треск кожи перчаток, словно он сейчас сжимал тот ком грязи, которым еще недавно собирался запустить в гордыню и надменность. Не потому что его не хватало словами заткнуть рот тем четырем насмешницам, а потому что он не хотел вставать на одну с ними ступень, пусть даже лесенка, по мнению большинства, вела наверх.
— Ты хочешь остаться? — полукровка снял заглушку на рукоятке меча и принялся деловито разматывать широкий шнур из кожи.
— Да.
— А уехать?
— Да.
— Странно.
Эльфка отсела от него. Карнаж достал из-за пазухи новый шнур, вместо обтрепавшегося старого, и принялся им стягивать рукоять своего оружия, зажав ножны между коленями.
Нэй смотрела на «ловца удачи» и ловила каждое движение. Руки сноровисто орудовали шнуром, который поскрипывал от натуги. Она сотни раз с любопытством оглядывала его, но теперь что-то изменилось и видела эльфка не так как раньше. Свет, едва проникавший из-за полога выхватывал блестящие на бандаже и перчатках набойки и клепки. Обитые железом мыски сапог были в грязи.
Все это казалось ей немного зловещим, каким-то жестким и холодным. Поднятый воротник крутки наполовину закрывал склонившееся над работой лицо, оставляя на виду лишь желтые сосредоточенные глаза и потемневшие в цвет волос на голове брови. Натертые ларонийским составом волосы свисали над глазами. Он ей казался таким взрослым, но эта взрослость не манила ее так, как сильванийские наряды с их спокойными светлыми тонами, кружевами и оторочками. Там было столько всего интересного и красивого, а здесь черная, местами залатанная кожа, все просто и без особых изысков, тяжелое как камень по сравнению с воздушной невесомостью эльфийских платьев.
Полог приподнялся и доспехи храмовницы со скрежетом упали рядом на тюки, сопровождаемые тихой руганью наемницы.
— Подожди! — почти крикнула Нэй.
Рука полуэльфки застыла, держась за полог. Карнаж закончил с рукояткой и насадил заглушку обратно.
На глазах эльфки навернулись слезы, когда она снова посмотрела на «ловца удачи»:
— Я не хочу забыть маэстро, тебя, Клару. Даже моего любимого нежного «зверя». Хотя ему станет, наверное, хуже всех.
— Это твоя жизнь, красавица, — сухо заметила наемница, — Тебе решать. Иначе сейчас решат за тебя.
Нэй шарахнулась от доспехов.
— Но повзрослеть придется, так или иначе, — заключил Феникс каким-то отстраненным голосом, поднимаясь и помогая наемнице забраться внутрь со всеми ее сумками, — Решай.
— И поскорее, — поторопила полуэльфка, — Нескольких храмовниц видели позади обоза.
Эльфка посмотрела на лицо наемницы в свете зажженной той лучины и закрыла глаза руками.
Полуэльфка цокнула языком:
— Карнаж, ты либо меня выгоняй, либо убирайся сам! Она так не решится никогда!
— Нэй? — «ловец удачи» задержался у полога.
Эльфка молча откинула назад свои длинные русые волосы и кивнула. Феникс стоял в нерешительности. Это могло означать и то, что она собиралась стянуть волосы в высокий хвост, как делали храмовницы.
Наемница с каким-то облегчением шумно выдохнула и взялась за кирасу, так как на Нэй было платье нужного цвета, подаренное давно Карнажем. Но акробатка отрицательно мотнула головой.
— Смотри хорошенько и запоминай, Феникс, — тихо произнесла полуэльфка, — Потом ты ее не сразу узнаешь.
«Ловец удачи» чуть не вывалился из фургона, настолько он спешил его покинуть, чтобы не видеть того, что будет там происходить.
Гортт поджидал снаружи и попытался придержать за плечо, но полукровка скинул его руку и зло спросил:
— Да что вам всем за дело до этого?!
— Приятель, ты не ерепенься! — одернул его гном, — Все в одной упряжке, а, зная нашего главаря, на границе он, если чего, молчать не будет.
— Ладно, к черту это. И так все решено.
— Вот и хорошо. Пойду Бритве скажу.
— Валяй, — Карнаж смял в кулаке остатки старого кожаного шнура и выбросил на обочину.
— Ты это… Не серчай. У нас тут эвон скока народу и у каждого свои дела, и не веселее твоих. К вечеру доберемся, думаю, до постоялого двора. Там напейся и выспись — отличное лекарство от бессильной злобы.
— Спасибо за совет, — бросил через плечо Феникс, направляясь к головной повозке.
— Погодь! — остановил его Гортт.
— Что еще? — Карнаж развернулся.
Гном стоял и внимательно разглядывал «ловца удачи». Полукровке такие взгляды не очень нравились, потому что никогда не поймешь, что они могут сулить тому, на кого направлены.
— Слышь, ты не подумай там… если чего… А, курва! Давай напрямую, это ты Шрама в Лангвальде угробил?
— С чего ты взял? — Карнаж и глазом не моргнул.
— Скажи, эта сволочь мучалась? — Гортт пропустил мимо ушей встречный вопрос «ловца удачи».
— Не темни, в чем дело? Чем тебе этот чернокнижник так приболел?
— Проклятье, Феникс! — гном схватил полукровку за запястье, — Просто скажи «да» или «нет»?
Такой опрометчивый поступок Гортта мог дорого ему обойтись. Карнаж резким движением высвободился из хватки его огромной руки, но гном не двинулся с места, а просто стоял и ждал ответа, даже не покосившись на приставленный к его горлу темноэльфийский кинжал в руке Феникса.
— Скажи, — упрямо повторил гном.
— Да, и что?
— Благодарен я тебе, полукровка, вот что! А вместо того, что б мне в горло ножичком своим тыкать, лучше давай выпьем сегодня как доберемся. С меня причитается.
Гортт подмигнул ничего не понимающему Фениксу и пошел к своей лошади, привязанной за поводья у одной из повозок. Карнаж озадаченно почесал в затылке, убирая Vlos'Velve обратно в ножны.
Обоз продолжал неторопливо двигаться по тракту в сторону границы. Путь предстоял неблизкий.
Деревья то плотно обступали дорогу, то расходились в стороны. Все выглядело как-то странно и неестественно: над головой осеннее небо, а вокруг летний лес с зелеными листьями. Только в предместьях Ротвальда деревья меняли окрас своего наряда на рубиново-красный и долго оставались такими. Потом листва опадала и можно было видеть как странный ход времени опять знаменовал весну набухающими на ветвях почками.