Заведение, хоть и располагалось наполовину под землей, но могло похвастать своими внушительными размерами, да и посетителей в этот вечер было очень много. Но Карнаж недолго осматривался в поисках того, кого искал. Он узнал Тарда.

Как-то раз им доводилось встречаться. Тогда образ этого убийцы драконов крепко отпечатался в сознании молодого полукровки, потому как нечто внутри подсказывало, что им еще предстоит встретиться. И наверняка также подсказало бы любому, кто поставил перед собой цель, но не имел еще средств для ее достижения. В то время Феникс был неумехой, который едва устроился в Швигебурге в гильдии воров, и не смел попроситься к гному в отряд. Но теперь…

Гном сидел за столом возле огромного корня, что спускался с потолка и уходил в пол, где специально для этого в досках была вырезана подходящего размера дыра. Образчик этого убийцы драконов был типичен для фивландца старой породы, некогда жителя столицы: пышные седые усы, большой нос с горбиной, черные глаза-бусины, недружелюбно смотрящие из-под густых тяжелых бровей, и борода лопатой до широкого кушака, на котором имелась надпись, довольно распространенная среди гномов «Пусть я мал, зато удал». Что и говорить, в отличие от большинства собратьев Тард полностью соответствовал этому высказыванию.

На корне имелось несколько крепежей для оружия, чтобы не мешалось во время трапезы, и Феникс с интересом оглядывал арсенал, висевший за широкой спиной гнома, увлеченно поглощавшего жареную свиную ногу.

«Ловцу удачи» было интересно, с чем же нынче принято ходить на драконов? Он увидел солидный шестопер, как раз под гномью лапищу, подстать ему топор, которым тяжело было размахивать в простом бою, однако на драконов он годился, и, под конец, гвизарма[1] с ухватистым характерно фивландским толстым древком.

Один из тардовских приятелей, выхлебав залпом кружку крепчайшего пива, что хозяйка этого заведения, в прошлом успешная разбойница, а нынче престарелая женщина с по-прежнему скверным характером заказывала в Фивланде для особых гостей, взял в руки швигебургскую видавшую виды волынку и затянул такую мелодию, от которой окружающие скривились, словно вместо пива и вина им налили уксуса.

Прочие менестрели с гримасой отвращения оставили струны своих лютен и отняли губы от флейт.

— Завались! Дай пожрать спокойно! — рявкнул Тард грубым басом, словно прорывающимся из глубин его седой бороды, и кинул в горе-музыканта обглоданной костью.

Гном обиженно заворчал, но игру прекратил, потирая шишку, выросшую пососедству с огненно-рыжим чубом:

— Э! Бритва, зачем так сильно-то?

— Лучше иди фургоны проверь. Не спер ли кто чего? Видишь, их эльфийская красноволосость не знает куда задницу свою посадить и стоит столбом над душой. Уступи место, а сам иди, проспись.

Гном встал, одарив Карнажа красноречивым взглядом, а «ловец удачи» сел за длинный стол напротив Тарда.

— Ну? Чего скажешь, остроухий? — грубо поторопил убийца драконов.

— Я слышал, что вы собираетесь…

— Я тоже много чего слышал. К делу! — перебил гном.

— Вам еще нужны бойцы?

— А что ты умеешь? У нас тут, знаешь ли, не любят тех, кто орет и бегает, когда им дракон жопу поджаривает. У нас молча рубят. Хотя, судя по твоей «ковырялке» островитянской за спиной, без истошных воплей в драке не обойдется.

Карнаж схватился за рукоять меча, но гном остановил его лениво-добродушным взглядом, оторвав глаза от тарелки, где уже прикончил вторую свиную ногу. Тард успокоительно поднял свою руку в грубой кожаной перчатке с открытыми кончиками пальцев, когда вокруг Феникса зашипели вынимаемые из ножен кинжалы.

— И тех, кто «подрывается» то и дело у нас тоже не любят, — прокомментировал поддержку своих друзей Бритва.

— А я тебе не девка, чтобы меня любить, — «ловец удачи» обвел взглядом все то разношерстное сборище вокруг, которое только что намеревалось пустить его на ремни, — Да и какая польстится? Все твои товарищи — наемники, и главная любовь у них драки, шлюхи, золото!

— Да ты остер на язык, как я посмотрю. Молодчина! — Тард пододвинул Карнажу кружку пива, что еще не успел выхлебать его приятель, отправленный проверить обоз, — Вот, остудись маленько.

У «ловца удачи» от крепости фивландского напитка глаза на лоб лезли, но он продолжал упорно вливать в себя это пойло, не давая Бритве повода для насмешек, за которые тот, видимо, и получил свое прозвище.

— И еще одно, у нас народ идейный, а не просто хлам продажный. Сам знаешь, что деньги деньгами, но шкуру под пламя ларонийских выкормышей некоторые опосля себе дороже считают подставить. Зачем переться с нами вздумал? Если только за золото, нам не по пути, — взгляд гнома стал колючим, — Из чьих будешь? Сразу говорю, ворье не берем!

— Я — «ловец удачи», — ответил Карнаж, переводя дух после фивландского пива.

— Да мы тут все ловим удачу, а еще приключений на свою задницу! — загоготал кто-то сзади.

— Завались там! — одернул наемника Тард, — Парнишка не так прост. Чую, ему есть чем похвастать. Так как тебя кличут, остроухий? Имя мне твое без надобности, а вот прозвище имеешь?

— Феникс. Может, слышал? — полукровка приготовился к еще одной порции острот и сомнений.

— Закуси лучше! Пиво в башку ударило что ли? Какой ты к чертям собачьим Феникс!? Сдох же он в Подводных Пещерах.

— Рано хоронишь, борода, — Карнаж, следуя совету гнома, взял пучок укропа и оторвал от него зубами значительную часть, — Я еще так поживу, что, глядишь, много кого и помрет!

— Не хорохорься, — Тард пребывал в некотором замешательстве, — Докажи лучше, что ты в самом деле Феникс.

«Ловец удачи» не без труда поднялся, повернулся перед всеми кругом, одернув куртку и демонстрируя перья одноименной птицы, вшитые на спине, так как мало кому хватало смелости на такое украшение, красноречиво сообщающее всем о жестокости его обладателя, не говоря уже о мести поклоняющихся культу этих, почти мифических, птиц.

— Ну да, выдрал из петушиного хвоста и чего? — осклабился Бритва.

Гном открыл рот, собираясь, очевидно, добавить к своему вопросу нечто еще не очень вежливое, но в стол перед ним вонзился Vlos'Velve. Кто-то из подручных убийцы драконов подскочил к Карнажу и тут же отлетел назад с разбитым в кровь лицом. Удар сопроводил резкий крик на выдохе. Феникс среагировал мгновенно и его застывший в воздухе кулак еще содрогался от напряжения мышц, пока феларец валялся на полу и стонал, зажимая разбитый нос.

На Тарда бросили безумный взгляд огромные черные глаза:

— Теперь веришь?! — рука Карнажа вернула темноэльфийский кинжал в ножны.

— Кинжал знакомый и удар тоже. Киракава учил? Не брешешь, значит, так как последний ты из его учеников. Всех, что на острове Палец Демона остались, уже поубивали.

Феникс немало удивился осведомленности гнома. Однако, основная задача, впрочем, состояла лишь в том, чтобы узнать, что Киракава был единственным из тех, кто обучал технике рукопашного боя не только островитян. Если Бритва был знаком с особенностями островитянского боя, то без труда мог признать в Карнаже воспитанника старого мастера.

— Ты знал моего учителя?

— Конечно! Вместе в одной каталажке сидели у этих бешеных князьков, что на том острове воюют. Да ты садись и говори какой у тебя разговор к драконам, — Тард кивнул на стул и обернулся к валяющемуся на полу феларцу, — А ты чего там ноешь? Сам виноват, все сразу смекнули что за клинок. Зачем полез?

— Да я… Ох! Голова… — простонал побитый.

— В пустой башке болеть нечему! Уберите его отсюда, чего расселись!?

Карнаж вытащил из-под шнуровки у горла мешочек с пеплом и показал Бритве. Тот нахмурил брови и глухо спросил:

— Кто?

— Мать.

— Хм, по фивландскому обычаю значит. А у меня таких целая гирлянда. По одному на каждую драконью голову. Вот теперь пойдешь с нами! Но запомни, если, как до дела дойдет, вместо того, чтобы в драконью харю мечом тыкать, будешь раз в портки раз мимо — лично прибью!