В советское время «самотек» шел в редакции рекой. Рецензировать или даже просто прочитывать все рукописи самодеятельных авторов сотрудники порой просто не поспевали. В основном это были произведения откровенно слабые, ученические, иногда и откровенная графомания.

С кипой такого «самотека» и пришла однажды папка яркого цвета «вырви глаз» с какими-то ботиночными тесемками. Для проформы раскрыли и ее, чтоб поставить на первую страницу рукописи штамп и зарегистрировать в журнале.

А дальше… Дальше стали читать, причем вскоре вслух, всем отделом валяясь от смеха. Непонятно было, всерьез ли эта графомания, или мы имеем дело с розыгрышем неизвестного озорника.

Вскоре последовала вторая папка, за ней третья! Фамилия неизвестного автора – «Веллер» – уже запомнилась и вызывала даже симпатию. Это был тот редкий случай, когда автор ничего не требовал, а чтение доставляло удовольствие. Разумеется, о публикации и речи быть не могло. Буйная фривольность текстов выходила за все рамки допустимого.

Веллер действительно оказался не вымышленной фамилией и не графоманом, а крепким шутником. Неизвестный молодой автор отчаялся привлечь внимание к своим произведениям и решил пойти на такую «рекламу». Позднее он прислал другие рассказы, и рукопись была нормально оформлена, и сопроводительная справка приложена. К сожалению, в условиях того времени рассказы были «непроходимы»…

Но лучше об этом рассказал сам писатель в рассказе «А может, я и не прав».

«Желая тем временем привлечь к себе внимание редакций с тем, чтобы меня там хоть читали толком, я со свойственной мне практичностью решился на эффективный шаг. Со скоростью три страницы в час (быстрее не умел печатать) я испек три „рассказа" до бреда фривольного характера. „Брать" они должны были первой же фразой – чтоб уж не оторваться до конца. Автор выглядел маньяком не без юмора, помешанным на, как бы это, интимной стороне жизни. Расчет строился на природном любопытстве, скажем так, сотрудников редакций.

Пока я распечатывал шесть экземпляров, дабы закинуть приманку сразу в шесть журналов, с творчеством сим ознакомились несколько друзей. Не надо быть провидцем, чтобы сообразить, что именно это они объявили отличной литературой, а читанное ранее – ерундой. Это окончательно подорвало мое доверие к читательским откликам, так что акция моя имела уже минимум одно положительное следствие, – не считая того веселья, с каким я эту ахинею порол.

В собственноручно склеенных розовых папках с зелеными тесемками я отправил свой доморощенный „Декамерон" радовать центральные редакции (из предосторожности не указав своего адреса), а через месяц повторил второй серией. Выработав таким образом у редакторов положительный условный рефлекс на мою фамилию, я отправил настоящие рассказы, считая, что теперь их по крайней мере сразу прочтут. И в общем не совсем ошибся.

Лишь один из шести журналов не ответил. Прочие отреагировали сразу. Наиболее симпатизирующий ответ, трехстраничный, скорбел: „Печально, что присущее вам, судя по предыдущим рассказам, чувство юмора направлено пока лишь на привлечение внимания к себе". Настоящие рассказы у них, как явствовало, так же как и у моих друзей, интереса не вызвали».

Рассказы эти считались утерянными. Сам автор с сожалением признавался, что не оставил себе ни одного экземпляра, или же их «зачитали» друзья.

И вот, при переезде редакции в новое здание, эти папки были случайно замечены в архиве. Яркий цвет, сохранившийся в темном помещении, сослужил хорошую службу. А фамилия «Веллер», разрисованная затейливыми виньетками, теперь всем хорошо знакома.

Разумеется, эти «грехи молодости» маститого ныне писателя не следует принимать всерьез. Но и по ним можно составить представление, как оттачивалось перо мастера. Первая по времени дата на рукописях указывает: «30 января 1978 года». То есть уже четверть века назад.

После раздумий мы решились на публикацию этой небольшой книги, желая развлечь многочисленных читателей Михаила Веллера. И в то же время показать еще одну грань его таланта. Сегодня эти рассказы прочитываются как пародии в стиле раблезианского юмора, пожалуй.

Веселого Вам времяпрепровождения!

И. С

«А вот эту фигуристую девочку я сейчас пощупаю под юбкой», – цинично подумал старый вахтер Егорыч.

Девушка вошла в проходную и доверчиво предъявила свежее удостоверение, еще пахнущее типографской краской. Егорыч поправил для строгости очки и посмотрел документ. Удостоверение было действительно с сегодняшнего дня. Явно новенькая.

– Спиртное с собой несете? – грозно спросил он.

– Откуда? – изумилась она.

– Не «откуда», а «где». Вы знаете, где у нас проносят спиртное?

– Где?… – растерялась она.

– Везде! – грянул цербер. – В таких местах, что и сказать-то срамотища. А тебя, девка, я покуда не знаю. Я тебя первый раз вообще вижу. Откель мне знать, что у тебя где там может быть? Пожалуй-ка сюда!

И он сделал служебный жест в сторону своего закутка за стойкой, приглашая ее к личному досмотру.

– Кофточку расстегни, – приказал он. – Не стесняйсь, ничо, это дело служивое, все расстегивают.

– Правда? – доверчиво спросила девушка, расстегивая пуговки неловкими розовыми пальчиками.

– Так… еще… вот хорошо… Ишь ты какая сисястенькая, – с грубоватой стариковской лаской одобрил он. – А в лифчике у тебя чего?

– Грудь, – объяснила она, смущаясь.

– Я понимаю, что не задница. Я спрашиваю, спрятано там под сиськами чего?

– Ничего не спрятано…

– А ты докажи! Ты предъяви!… Девушка завела руки за спину и начала расстегивать лифчик. Застежку заело.

– Ладно уж, – смягчился Егорыч, передумывая. – Я так проверю на первый раз.

И умелыми профессиональными руками ощупал юные упругие груди.

– Ишь ты, а кажется, будто что-то подложено. У другой бы там поллитра в резиновой грелке поместилось, а у тебя все свое, – неискренне подивился он. – А между ног у тебя чего будет?

– Чего? – покраснела она. – Чего у всех.

– У всех, знаешь, чего там только не бывает! И спиртное тащат, и детали разные, и деньги когда крадут, тоже ваша сестра между ног прятать норовит. Ты давай того, предъяви. Это служебный досмотр называется. Ты привыкай, новенькая.

Новенькая послушно кивнула, задрала замшевую юбку-«бананку» и опустила черные скромные трусики.

– Ты ноги-то, ноги-то раздвинь! – прикрикнул досматривающий. – А чего это ты там волосы такие густые отрастила? Сама молоденькая, а прическа между ног – как грива! Чего там прячешь?

– Я не прячу, – растерялась девушка. – Оно само…

– Чегой «само»? Вот все потом так говорят – «само»!… А потом милицию вызывать… А ну-ка…

Он запустил руку в курчавую поросль и сжал пальцы. От наслаждения глаза его закрылись пергаментными веками, как у сдохшего старого петуха.

– Кажись, и вправду ничего неположенного нет, – признал он, с трудом отрываясь от своего занятия. – Ну ладно, иди уж. И смотри у меня на будущее – чтоб все в порядке было! – И погрозил узловатым пальцем с прокуренным желтым ногтем.

Девушка привела себя в порядок и прошла сквозь будочку проходной в фабричный двор. Подковки шпилек зацокали по каменным плитам дорожки мимо Доски Почета. Рядом курили на скамеечке возле урны трое парней в замасленных куртках.